Дело было летней ночью...

Дело было летней ночью,

На бровях я полз домой

И скажу вам, между прочим,

Самогон был очень злой.

Нагнала три банки Дуська,

И, почуяв сладкий дух,

Я подумал: Дай, припрусь-ка,

Мож обломится что вдруг.

Огурцов надергал с грядки,

Сапогами сбив пыльцу,

Васильков нарвал охапку

И рванул к ее крыльцу.

Вот стучу я в ейну хату,

Взять готов на абордаж.

Кто там,- вылезла с ухватом,

Я облился потом аж.

Я при ней слегка робею,

Это ж целый бегемот,

Но шепчу ей: Дульсинея,

Я ваш этот, Дон Кихот.

А она в лицо мне грудью,

Так, что кругом голова:

Полюбовниками будем,

Но, давай, налью сперва.

Усидели мы две банки,

Говорили всё за жизнь,

Чую, что мне сносит планку,

И пора валить кажись.

А она прям до кровати,

Донесла, ей хоть бы хны,

На пол сбросила халатик,

Я ж послушно снял штаны.

Вдруг в сенях мы слышим звуки,

Муж ее пришел, кузнец,

И, хватая ноги в руки,

Я подумал: всё, конец.

Испугавшись пуще смерти,

Мигом юркнул под кровать,

Час лежу, второй и третий,

Носом начал я клевать.

Вот жену я вижу в койке,

С ней какой-то странный тип,

Кувыркаются там бойко,

А кровать скрипит, скрипит.

И от жуткой той картины

Заорал я, как дурак,

Тут едва коня не двинул,

Натолкнувшись на кулак.

Выходил в окно бесшумно,

На лету надел штаны,

Приземлившись, я подумал:

У меня ведь нет жены…

Дело было летней ночью,

Я под мухой пёр домой

И подумал, между прочим,

Больше к Дуське ни ногой.