Из зимних широт

Вновь с ответом зависли в нашей уютной дыре

Дети, забывшие время, с «матерью» горькой «на дне».

Вера в авось, в бога – душу? За счастьем отбыл Ясон?

Сбиты баклушами груши, на марше спит Мендельсон,

Пушкин жует мандарины, а Бродский курит в окно,

Осень щекой рябины румянится смерти назло.

Кашель зашелся в простуду, кофе — с проклятьем богов,

В своде вечного зуда под лыбу и смех дураков

Выплыло Солнце, как лейба, -синяк под глазом из туч,

От дна до покрышки — в небыль сверкнет ноябрьский луч.

Ясон разлюбит Медею, миндаль раздаст цианид,

Предательски время радеет о чем труп врага молчит.

 

Над поселковой спячкой в усыпанный край серебром

Колокол с зимней горячкой отвязным бьет языком.

С ленцой по утру «аргонавты» печки топят, ура!

С неба глядят космонавты под лай веселый Дружка.

Где время скользит степенно по мерности бытия,

Там я полюбил мгновенно, ты разлюбила меня.

И машет веткой рябины в пушкЕ из снежных широт

То ли моя Магдалина, сосед ли… Искариот?