Стихи J. на одной странице
Бог солнца
Век первобытный,
дописьменный, дословесный.
Выстроились истуканы
глухи и слепы.
Тянет, тянет веревочка
песню.
Тихий и низкий голос
ей вторит несмело:
Тревога морочит,
Не слушай ее.
Будет день – будет хлеб,
Будет путь, будет дом,
Будет память молчать,
Голоса – звенеть,
Будет гость живой,
А хозяин – смерть.
Будет черен сон
И рассвет слепой,
Помолчишь тогда,
Допоешь потом.
Когда времени нитка
вернется в ушко,
выйдет бог солнца
и сядет на трон,
и ветры утихнут,
покажутся звезды.
Слышишь, новые идолы
встанут, выстроятся
на горе, гордые,
с глазами светлыми,
в белой известке,
но пока что – молчи,
но пока что смотри и молчи.
Век серединный.
Мир, сотворенный богами,
перевернулся подобно
гончарному кругу.
Древняя песня сменила слова –
мы молчали.
С ликов у истуканов
осыпалась краска.
И во весь голос волхвы затянули
молитву без веры,
медью, пустым барабаном звенит,
только слышно
шорохи крохотных листьев, гул моря,
вой моря.
Не показалось нам, не послышалось,
Мы не ошиблись.
Будет дом велик,
И одно окно.
Будет дверь тяжела,
Отворят ее.
Дом снаружи нов,
Внутри стар и ветх,
Там сидит мертвец,
Ест и пьет за всех,
А живой молчит,
И не смеет встать,
А немой говорит,
Подает всем знак.
Будет наводненье,
Разлив реки
Отведи, вода,
Берег, сбереги.
А после, как помнишь,
Предсказано свыше:
Ворота откроются,
Глас будет слышен,
Круг света сомкнется,
И сложится гимн,
Утонет бог солнца,
И выплывет, обновится,
И выйдет, красивый,
Сияющий, к людям.
Но позже, позже,
пока что – смотри,
пока что смотри и молчи.
В городе южном
В городе южном, портовом,
руины империи,
тонкие, шаткие мостики,
пышная зелень.
Дом на горе и хозяйка квартиры
много рассказывает.
«Город наш не криминальный».
Неловкая пауза.
В городе южном, античном,
пальмы, глицинии,
песни и странная музыка
в ресторанах.
Ночью поют, громко спорят, скандалят,
и до утра так.
А я очень старый,
я очень старый студент.
Я хочу, говорит однокурсница Лена,
посмотреть все спектакли и мюзиклы
в местном Бродвее,
завтракать и обедать в кафе.
И еще много отличных идей,
да закончились деньги.
Спрашиваю, сколько нужно,
не отвечает.
Вечер в огромный театре,
в сталинском стиле.
Нет декораций,
и больше актеров чем зрителей,
машут руками, кричат,
умирают на сцене
красиво.
Рано темнеет на юге,
до дома не близко.
Можно пойти провожать,
а потом заблудиться.
Утро сумбурное и между парами
ссоры, скандалы.
Кто в этот раз провокатор,
а кто-то поддался.
И я понимаю, что лучше
молчать, не участвовать.
Странный сценарий,
где роли все как одна.
В городе южном храмы старинные
как византийские.
Под «Откровением» в очередь
встали на исповедь.
Спросит священник вполголоса,
есть ли враги,
сколько мне лет, да и то,
что сказать неприлично.
И Дева Мария посмотрит
строже обычного,
И от свечей будет душно,
и хора не слышно.
А когда меня наконец
исключат
и вовсе не за успеваемость,
я не буду рассказывать, оправдываться
и прощаться.
В городе южном, счастливом,
Встречи на набережной,
Лица приезжих веселые,
беззаботные,
Там, где поют и танцуют,
под южные песни,
которые больше нигде
не услышишь.
Жги
В старом доме похозяйничали новые жильцы,
Вытащили стулья, кресла, полочки без книг,
Тряпки, куртки, безделушки, и ковер, где моль,
Спички, скомкали газеты, развели костер.
Жги, жги, жги, жги!
Все сожги, забудь, прости.
Полетели покрывала, кофты и штаны,
Что лежало мертвым грузом - все в тартарары.
Было для кого-то нужно, а теперь – угли.
Ленин, 50 оттенков, Господи, прости!
Жги - жги - жги! Все сожги!
Тише, мыши, выше крыши поднимается огонь,
Красным флагом, рыжим бесом,
Все и ничего.
Ветер западный, восточный?
Дым в чей огород?
А соседи сами тоже развели костер.
Жги-жги! Жги-жги!
Пилит скрипочка: не жди!
В старом доме наведет порядок новая семья.
Жалость? К тряпкам?
Старую одежку не наденешь на себя,
Не споет радиоприемник песню завтрашнего дня.
Давится костер подушкой,
Перья черные летят!
Жги-жги, жги-жги,
Пилит скрипочка: дождись!
Мне приснилось: дом просторный
С множество вещей
Куклы, книжки, побрякушки
Как в СССР.
Все разложено рядами,
Но не магазин.
Ходит там один знакомый,
Он мне говорит:
«Фройлен, пусть вас не смущает
Странный наш музей,
Здесь не чтобы любоваться
Здесь все нужно сжечь!»
Жги - жги, жги - жги!
Время быстро уходить!
Снилось мне, как дом горит весь,
В нем все барахло.
В круге дикари танцуют,
И в ночи светло.
Жги-жги-жги! Жги-жги-жги!
Разве стоит дорожить?
Хламом этим – не смеши.
Мы здесь очищаем жизнь!
Брось, что было, что отжило,
Мыслей старый ход.
После долгой ночи встретишь
У костра восход.
***
Звонок из Польши,
из Австрии
не отвечают,
И на экране
ни глаз, ни носа,
плохая связь.
Звонок из Сеула,
сброшенный
как бы случайно,
Голос один и тот же,
те же слова.
Только не видео,
просто
я не причесан,
и синеватый экранчик
мне не к лицу.
Знаешь, узор на обоях
дурацкий сегодня,
только поклею новые
и позвоню.
Жизнь постучится
веткой в окно,
мерзкая лампочка светит.
Звонки – это пытка.
Брось все, и слушай!
Слушай немедленно!
Звонок из Австрии,
Здрасте.
Как вы? Замерзаете?
25 градусов?
Риалли? Снова тепло.
Через стекло разговаривать
даже приятно.
С близкими кто-то по жизни
как через стекло.
Звонок из Парижа.
Готовься
слушать, служить,
быть для кого-то подсветкой,
зеркалом быть.
Там, на прогулке по парку
за чьей-то спиной
Город увидеть, куда мне теперь
въезд закрыт.
И вдруг понимаешь –
у них своя тайна,
своя беда,
Своя им граница на карте
по сердцу прошла.
Ты можешь сказать все,
и мне есть о чем помолчать.
Прости, я не злюсь, я устал.
Из моей страны не звонят.
Меланхолия в Брагино
Трамвай шел по тоненьким рельсам,
качал провода,
и на повороте он наклонялся,
плыл и дрожал.
В окно пятого этажа
стучал дождь,
или кто-то пришел?
Трамвай шел с востока на запад,
с запада на восток.
Нам нечего было здесь делать,
но мы не ушли.
Катятся волны по всей проезжей,
волны дождя.
Рыжий пес через дорогу бежал,
и успевал бежать,
а кто-то хотел убежать на юг,
но об этом ли думать сейчас.
Мы в третий раз пили чай и ждали,
и подступала вода.
Доказывали, что серый есть серый,
и что в доме холодно.
И не было тем для бесед или споров,
Ты здесь, и ты этим неправ.
В четвертый раз пили чай, и ждали,
у чашки был битый край.
Трамвай шел как через реку
двери стучали,
и он поворачивал, наклонялся,
ход замедлял.
И кто-то спросил, почему все трамваи
Идут здесь в одном направлении.
Трамвай шел как через реку,
Все заняты делом.
From here, from now*
(*отсюда, с этого момента)
Ветер сменяется быстро, как будто весна пришла,
Капли на ржавых перилах, воздух с металлом.
Приходи, приходи, какой есть, и каким был когда-то.
From here, from now, считаешь, from here, from now.
Ты встретишь у моря с улыбкой, и злой, и невинный.
В орнаментах руки и линия около шеи.
Ты шепчешь, беседуешь с морем, оно отвечает.
И эхо с волнами: не знаю, не знаю, не знаю.
Наклонишься как от усталости и собираешь
Осколки стекла и слова, драгоценные камни.
Сплети металлической ниткой, ты это умеешь.
Море слепое, чернеет вода на скульптурах.
Помнишь, в той комнате-келье, ты пишешь неровно,
Иероглифы «вера» и «ясность» в обрывках бумаги.
Расписывать, раздевать душу, ты знаешь, опасно.
Сильные руки и тонкие линии тушью.
Ты не поверил бы, кто тебя будет разгадывать,
Кто за тобой будет следовать, город за городом,
Кто будет рядом и станет случайным предателем.
Записи стерты, и тушь растеклась по рисункам.
Видишь, так ждет только тот, кто не мог передумать,
Но время быть кратким, молчать, сердце стягивать туже.
Ослабь струны, время прошу, только выслушай - поздно?
Не удержать тебя. В краске холодные руки.
Ты как ненавидишь, а я все равно восхищаюсь.
Мы бы могли идти вместе, куда только скажешь,
Но оказалось, весь путь - шагов тридцать, пятнадцать.
Идешь по песку и считаешь, считаешь, сбиваясь.
Майские хокку
(май 2024)
Лес в юной листве.
Остановка темнеет.
Я буду ждать там.
***
Цвет вишни в снегу.
Ответ Господа тем, кто
Хотел повторить.
***
Двор в белых цветах.
Солнце выйдет - как праздник.
На нем ты чужой.
***
Окна открыты.
Протяни розовый луч
Чтобы выбраться.
***
Как после дождя
Куст черемухи дышит...
А ты тут куришь!
Площадь
Ждите на площади – там не найдут и не встретят.
Все разошлись по домам, все так рано устали.
А я задержусь ненадолго – знакомая песня.
А нет, не она, и такая пустая, печально.
Жди там, на площади ночью – там не узнают.
Пой, говори, буду слушать и все понимать.
Мне так неловко – акцент и прическа растрепана,
И в шоколадном мороженом новый пиджак.
Убежим, встретимся там – у фонтана с атлетами,
Где в старину назначали свидания – не скажу, кто.
Утром, я чувствую, тот, кто танцует под липами
Будет в аду, непременно, ему все равно.
Церковь и здания в стиле модерн посносили,
Чтобы кругом был пусто прям как у меня на душе.
Здесь наши бабушки в ситцевых платьях на танцы шли,
Помнят родители митинги и рок концерты.
Там на скамейке тебе не прочтут из Цветаевой,
И не поделятся книгой на тонкой бумаге на одну ночь,
И не предложат послушать хорошие записи,
И не сказать, все, что хочется – время ушло.
Иди, возвращайся туда, где мигают лошадки.
Проснись, здесь пустыня, пустыня, пески заметают.
О чем ты? Не важно, не важно – знакомая песня.
А нет, не она, и такая тупая – печально.
