Однажды в летний отпуск

Словно старая бритва жужжит бесконечно и нудно

С перебоями, но, не сдаваясь (советский товар),

Бьётся муха в стекло неустанно упрямо всё утро...

И не больно же ей? Может, в каске её голова?

 

А моя голова и сама тарахтит, словно бритва,

Каждый, кто выпивает, с таким состояньем знаком,

Если сразу мечта, и любовь, и надежда убита...

(В летний отпуск однажды гасил я тоску коньяком).

 

Неожиданно рухнул, как рубль, план на встречу с любимой:

На Бали улетела с подругой, меня позабыв,

Мчатся годы и чувства и мысли отчаянно мимо,

Я теряюсь и пью на волнах неудачной судьбы.

 

День не первый уже безнадёжно из вечности вылит,

Но упрямо мне грезится образ любимой в ночи...

Да, наверное, чувства ко мне у неё поостыли,

А, возможно, и были они уж не так горячи...

 

Так зачем же я бьюсь, словно муха, в стекло бесконечно?

За окном жизнь кипит, и прекрасна она - только верь,

А меня ждёт опять одинокий запойнейший вечер...

Может встать и уйти в светлый мир сквозь открытую дверь.

 

Непременно... (возможно) когда-то закончится это:

Головой мне (ведь каски-то нет) бить в стекло надоест.

Иногда, чтоб попасть в царство солнца и яркого света,

Нам придётся тревожно пройти через мрачный подъезд.

 

Понимаю я, муха, тебя: за стеклом воскресенье,

Но прямого сегодня туда не найдётся пути...

Разгорятся и в нашем камине сырые поленья, -

Дверь распахнута с вечера - ты то, хотя бы, лети...

 

Не летит…, ищет лёгких путей или тупо не верит,

Что в подъезде есть выход (как жалкая сущность моя).

Я уныло и грустно смотрю на открытые двери,

Безнадёжно и сумрачно вдруг понимая, что я

 

Никуда не пойду и четвёрышный вновь наливаю,

Ненавидя себя, от безволья, унынья и зла.

Эта муха ещё... мне опять пессимизм навевает...

Взял газету и...

каска её не спасла.