ДИКИНСОН

 

Emily Elizabeth Diсkinson

 

449

 

I died for Beauty - but was scarce

Adjusted in the Tomb

When One who died for Truth was lain

In an adjoining Room -

 

He questioned softly "Why I failed"?

"For Beauty", I replied -

"And I - for Truth – Themself are One -

We Bretheren, are", He said -

 

And so, as Kinsmen, met a Night -

We talked between the Rooms -

Untill the Moss had reached our lips -

And covered up - our names –

 

 

Я умерла за красоту

 

Я умерла за красоту

и поняла в могиле:

кого-то рядышком со мной

в земле похоронили.

 

Вдруг слышу голос: – Вас за что?

– За красоту, – шепнула.

– А Вас? – За правду! – он сказал,

и я в ответ вздохнула…

 

Мы вскоре подружились с ним,

друзьями даже стали.

Пока на плитах имена

мхом не позарастали...

 

 

182

 

If I shouldn't be alive

When the Robins come,

Give the one in Red Cravat,

A Memorial crumb.

 

If I couldn't thank you,

Being fast asleep,

You will know I'm trying

Why my Granite lip!

 

 

Если раньше я умру...

 

Если раньше я умру –

чем зарянки прилетят –

ты им хлебных крошек брось –

пусть помянут-погрустят…

 

Если отблагодарить

не успею; лягу спать…

Thanks! под каменной плитой

смогут губы прошептать…

 

 

By The Sea

 

I started early, took my dog,

And visited the sea;

The mermaids in the basement

Came out to look at me.

 

And frigates in the upper floor

Extended hempen hands,

Presuming me to be a mouse

Aground, upon the sands.

 

But no man moved me till the tide

Went past my simple shoe,

And past my apron and my belt,

And past my bodice too,

 

And made as he would eat me up

As wholly as a dew

Upon a dandelion's sleeve -

And then I started too.

 

And he - he followed close behind;

I felt his silver heel

Upon my ankle, - then my shoes

Would overflow with pearl.

 

Until we met the solid town,

No man he seemed to know;

And bowing with a mighty look

At me, the sea withdrew.

 

 

У моря

 

Мы встали рано. С верным псом

визит мы нанесём

седому морю. Дев морских –

русалок – подождём.

 

Но тут фрегаты тянут к нам

канаты из пеньки.

Считают мышкою меня,

присевшей на пески?

 

И вдруг начавшийся прилив

был поначалу тих.

Не трогал пояс и корсаж,

и туфелек моих.

 

Но мне казалось, он слизнёт

нас, как росу с цветка,

пока мы с псом на пляже из

жемчужного песка.

 

Он шёл за мною по пятам;

каблук из серебра

его на ноги наступал.

Ну что ж… Спешить пора.

 

До города бежали мы,

что впереди белел.

И вот тогда прилив отстал;

наверно, пожалел.

 

 

Bring me the sunset in a cup

 

Bring me the sunset in a cup,

Reckon the morning's flagons up

And say how many Dew;

Tell me how far the morning leaps,

Tell me what time the weaver sleeps

Who spun the breadth of blue!

 

Write me how many notes there be

In the new robin’s ecstasy

Among astonished boughs;

How many trips the tortoise makes,

How many cups the bee partakes,-

The debauchee of dews!

 

Also, who laid the Rainbow's piers,

Also, who leads the docile spheres

By withes of supple blue?

Whose fingers string the stalactite,

Who counts the wampum of the night,

To see that none is due?

 

Who built this little Alban House

And shut the windows down so close

My spirit cannot see?

Who'll let me out some gala day,

With implements to fly away,

Passing pomposity?

 

 

Заката в чашке мне подай

 

Заката в чашке мне подай,

с восходом кубки посчитай

и много ль в них росы? – ответь.

И сколько до рассвета ждать

ткачу, что синь прядёт, чтоб встать

и в небо чтобы посмотреть?

 

Черкни мне, сколько в песне нот,

той, что малиновка поёт

среди внимающих кустов.

Про черепаху напиши,

про пчёл, что пьют росу в тиши

в бутонах утренних цветов.

 

Пилоны радуг кто возвёл

и сфер стихии кто повёл

за ведьмой тёмной синевы?

Чьи пальцы нижут сталактит

на вампум, что как снег блестит

на солнце посреди травы?

 

Кто маленький албанский дом

построил и все окна в нём

закрыл, и дух мой стал слепым?

Кто даст свободу в день торжеств,

чтоб мне спокойно, без помпез,

исчезнуть в воздухе, как дым?