Октябрьское вино

 

 

 

 

 

И по вишнёвым кронам

оранжево-красным по зелёному

стекают первые дни осени;

и за серыми тучами

с ветром, бегущим по лужам,

струится ночь.

И пальцам больно

от холода,

и окну.

 

Где-то, наверное,

чуть светлее. И в красном вине,

разогретом на ленивом огне,

отражается точка лампы,

дрожа и мерцая,

впитывая и задыхаясь

корицей;

и в бокале чистота растает,

и на губах

горечь,

не скоро

но скажет,

что это она правда,

она, а не сладость.

Она - осень

и окно,

расцарапанное дождём.

 

Розы

склонили головы

к земле. Чёрно

и очень холодно

везде.

И телефон предлагает автозамену

для слова смерть:

смеяться,

посметь,

жить,

хотеть...

нет.

 

Где бы

и как бы узнать

тепло ли тебе? Кто бы сказал,

что небо

снова в огне? Что осени,

в общем-то, гореть

и гореть, что холод

тоже умеет

греть: ладонями своими обхватив

твои ладони,

губами тёплыми

или просто словом. И сердце

начинает восторженно петь,

и глаза безоглядно

тонут

в чистоте,

рассеянно ускользающей

твоей ауры... И не любви,

и любви заклятой.

 

Выпьем

горячего вина со специями?

В стаканы разлив,

как кровь из вен.

Живую,

в отличие от нашей,

холодной,

как в чёрной и грязной реке.

Осень,

наконец, наступила, убив остатки

летнего тепла,

и солнце,

как мы любим, светит,

и как мы любим

умирает парк. Медленно и красиво,

роняя под ноги разорванные флаги

из листвы, царапая

пыльный асфальт

сиреневыми коготками изморози...

Это наше время. Ты помнишь это?

Мы ведь и умрём осенью,

 

и вместе.