Прогулка
1.
В воскресенье Семен Иванович Лопухов решил прогуляться. Не то, чтобы напиться и загулять, а просто, прогуляться. Лопухов был человеком застенчивым, тихим и безобидным. Всякие идеи, поступки и решения давались ему с большим трудом. Идею воскресной прогулки он долго обдумывал в субботу, брался за карандаш и лист бумаги, обстоятельно вырисовывал маршрут прогулки, отмечал тихие, безопасные улочки, решительно вычеркивал из маршрута широкие городские проспекты, переполненные людьми, автомобилями и бензиновой вонью.
И, вот, наконец, решение принято, Семен Иванович шагает по улице.
Вокруг - красота! Теплое апрельское солнышко весело играет лучиками, щиплет прохожих за бледные, холодные носы, воробушки порхают, чирикают задорно, весне радуются. Хорошо, тепло. И всё бы ничего, да вот только стал замечать Семен Иванович, что прохожие, завидев его, принимались хихикать, мальчишки вслед его освистывали, а молодые мамочки с колясками обходили по другой стороне улицы. Не понравилось это Лопухову. Он остановился, поправил шляпу, плащ свой куцый одёрнул, даже незаметно, пардон, ширинку штанов потрогал: застегнута ли? Всё было в порядке. Покраснел Семен Иванович. Не потому, что было с ним всё в порядке, а потому, что не знал, в чем тут дело. Остановился Лопухов посреди улицы, опустил голову и стал думать. Думал он долго и обстоятельно. А когда думал, особенно, когда долго думал, то не замечал, что же вокруг него происходило. Хорошо это было или плохо – Семен Иванович не знал, да вот только стали вокруг него собираться любопытные. Одни думали, что Семен Иванович – дурачок, у которого весеннее обострение началось. Другие думали, что Семен Иванович – обыкновенный наркоман, который курнул травки и теперь стоял, смотрел вниз и молчал. Один из любопытных дернул Лопухова за рукав:
-Гражданин, с Вами всё в порядке?
Семен Иванович посмотрел на публику, улыбнулся и ещё больше покраснел. Кто-то вызвал наряд полиции. Вскоре появились полицейские. Подошли к Лопухову:
-Гражданин, Ваши документы!
Семен Иванович, завидев казенные мундиры, кокарды, погоны, а особенно черные резиновые дубинки, зловеще блестевшие на солнце курносыми, упругими носами, онемел от страха, открыл рот, хотел что-то ответить, да не получилось - пересохло в горле. Напрягся Семен Иванович, что есть силы, но только промычал в ответ:
-Ы.. ы…м…м…гы...ы…а…а…ох!
Один из полицейских достал рацию:
-Тридцать второй, тридцать второй - ответь одиннадцатому!
-На приеме!
-Тридцать второй! Пакуем наркомана на улице Воронцовской…принимайте…
Потемнело в глазах у Лопухова, загудело в ушах, ноги-руки задрожали, лицо сморщилось. Подумал тоскливо Семен Иванович: «Что же это такое? Почему?».
В полицейском отделении Лопухова стал допрашивать оперативный дежурный:
-Гражданин, Ваше имя, отчество…
Семен Иванович задумался. В чем он не прав, где ошибся, кого обидел? Покраснел Лопухов, опустил голову, задрожал и заплакал… 2. Утром следующего дня Семена Ивановича Лопухова отпустили. Он плелся домой по знакомым тихим улочкам, не замечая озорных, улюлюкающих мальчишек, мамочек с колясками, шарахающихся от него, словно от хромой лошади. Лопухов шагал и думал о том, почему ему не везет в жизни, отчего он такой несчастный и всегда попадает в неприятные истории?
Придя домой, Лопухов разделся, принял душ и лег спать. И сниться Семену Ивановичу странный сон. Шагает, он по городу и замечает, что публика вслед ему замечания делает, хихикает. Остановился он, задумался. Закаркали, закружили над ним вороны. Испугался Семен Иванович, снял шляпу и давай на ворон махать, гнать от себя. Вороны пуще прежнего над Лопуховым раскаркались и, видимо со злости своей, нагадили ему прямо на голову…
Закричал во сне Лопухов, замычал, задергался и проснулся в холодном поту. Вскочил с кровати и, дико сопя, побежал в коридор, схватил шляпу и тут же выронил ее: шляпа была испачкана птичьим пометом…
На следующий день, Семен Иванович Лопухов, получив на почте пенсию, вернулся домой и решил никогда не выходить на прогулку. Выходил из дома Лопухов только по крайней необходимости и по вечерам, когда на улице становилось так темно, что его, Лопухова, мало кто замечал.
В воскресенье Семен Иванович Лопухов решил прогуляться. Не то, чтобы напиться и загулять, а просто, прогуляться. Лопухов был человеком застенчивым, тихим и безобидным. Всякие идеи, поступки и решения давались ему с большим трудом. Идею воскресной прогулки он долго обдумывал в субботу, брался за карандаш и лист бумаги, обстоятельно вырисовывал маршрут прогулки, отмечал тихие, безопасные улочки, решительно вычеркивал из маршрута широкие городские проспекты, переполненные людьми, автомобилями и бензиновой вонью.
И, вот, наконец, решение принято, Семен Иванович шагает по улице.
Вокруг - красота! Теплое апрельское солнышко весело играет лучиками, щиплет прохожих за бледные, холодные носы, воробушки порхают, чирикают задорно, весне радуются. Хорошо, тепло. И всё бы ничего, да вот только стал замечать Семен Иванович, что прохожие, завидев его, принимались хихикать, мальчишки вслед его освистывали, а молодые мамочки с колясками обходили по другой стороне улицы. Не понравилось это Лопухову. Он остановился, поправил шляпу, плащ свой куцый одёрнул, даже незаметно, пардон, ширинку штанов потрогал: застегнута ли? Всё было в порядке. Покраснел Семен Иванович. Не потому, что было с ним всё в порядке, а потому, что не знал, в чем тут дело. Остановился Лопухов посреди улицы, опустил голову и стал думать. Думал он долго и обстоятельно. А когда думал, особенно, когда долго думал, то не замечал, что же вокруг него происходило. Хорошо это было или плохо – Семен Иванович не знал, да вот только стали вокруг него собираться любопытные. Одни думали, что Семен Иванович – дурачок, у которого весеннее обострение началось. Другие думали, что Семен Иванович – обыкновенный наркоман, который курнул травки и теперь стоял, смотрел вниз и молчал. Один из любопытных дернул Лопухова за рукав:
-Гражданин, с Вами всё в порядке?
Семен Иванович посмотрел на публику, улыбнулся и ещё больше покраснел. Кто-то вызвал наряд полиции. Вскоре появились полицейские. Подошли к Лопухову:
-Гражданин, Ваши документы!
Семен Иванович, завидев казенные мундиры, кокарды, погоны, а особенно черные резиновые дубинки, зловеще блестевшие на солнце курносыми, упругими носами, онемел от страха, открыл рот, хотел что-то ответить, да не получилось - пересохло в горле. Напрягся Семен Иванович, что есть силы, но только промычал в ответ:
-Ы.. ы…м…м…гы...ы…а…а…ох!
Один из полицейских достал рацию:
-Тридцать второй, тридцать второй - ответь одиннадцатому!
-На приеме!
-Тридцать второй! Пакуем наркомана на улице Воронцовской…принимайте…
Потемнело в глазах у Лопухова, загудело в ушах, ноги-руки задрожали, лицо сморщилось. Подумал тоскливо Семен Иванович: «Что же это такое? Почему?».
В полицейском отделении Лопухова стал допрашивать оперативный дежурный:
-Гражданин, Ваше имя, отчество…
Семен Иванович задумался. В чем он не прав, где ошибся, кого обидел? Покраснел Лопухов, опустил голову, задрожал и заплакал… 2. Утром следующего дня Семена Ивановича Лопухова отпустили. Он плелся домой по знакомым тихим улочкам, не замечая озорных, улюлюкающих мальчишек, мамочек с колясками, шарахающихся от него, словно от хромой лошади. Лопухов шагал и думал о том, почему ему не везет в жизни, отчего он такой несчастный и всегда попадает в неприятные истории?
Придя домой, Лопухов разделся, принял душ и лег спать. И сниться Семену Ивановичу странный сон. Шагает, он по городу и замечает, что публика вслед ему замечания делает, хихикает. Остановился он, задумался. Закаркали, закружили над ним вороны. Испугался Семен Иванович, снял шляпу и давай на ворон махать, гнать от себя. Вороны пуще прежнего над Лопуховым раскаркались и, видимо со злости своей, нагадили ему прямо на голову…
Закричал во сне Лопухов, замычал, задергался и проснулся в холодном поту. Вскочил с кровати и, дико сопя, побежал в коридор, схватил шляпу и тут же выронил ее: шляпа была испачкана птичьим пометом…
На следующий день, Семен Иванович Лопухов, получив на почте пенсию, вернулся домой и решил никогда не выходить на прогулку. Выходил из дома Лопухов только по крайней необходимости и по вечерам, когда на улице становилось так темно, что его, Лопухова, мало кто замечал.
