Фантазии и реальность барона Мюнхгаузена
Не мог Мюнхгаузен, стать как все,
Он потерял бы всю свою неординарность.
И чудеса, что в жизни, совершил,
Вдруг, потеряли бы, свою реальность.
Они бы потеряли красоту,
Исчезло бы их тонкое значенье.
И вишня, у оленя, не выросла б, на лбу,
И скучно б, день менялся ночью.
Жил телом он, в реальном мире,
Душа жила, в иных мирах.
Стрелял он уток, прямо в дымоходе,
И подавал к столу, как в лучших, лондонских домах.
Лиши его, его фантазий,
И сразу остановится Земля.
И в то, что из болота, он вытащил себя рукою,
Никто ведь не поверит, скажет, так нельзя.
Нельзя, верхом кататься на ядре,
Нельзя из пасти льва, уйти здоровым.
Нельзя добавить, в календарик, лишний день.
Все будет скучно, каждый день, не новым.
Вокруг нас, мир, внезапно, оскудеет,
И станет жизнь, вся пресной, как вода.
Если вдруг, хотя бы на мгновенье, нам представить,
Что не жил Мюнхгаузен, в этом свете, никогда…
Он потерял бы всю свою неординарность.
И чудеса, что в жизни, совершил,
Вдруг, потеряли бы, свою реальность.
Они бы потеряли красоту,
Исчезло бы их тонкое значенье.
И вишня, у оленя, не выросла б, на лбу,
И скучно б, день менялся ночью.
Жил телом он, в реальном мире,
Душа жила, в иных мирах.
Стрелял он уток, прямо в дымоходе,
И подавал к столу, как в лучших, лондонских домах.
Лиши его, его фантазий,
И сразу остановится Земля.
И в то, что из болота, он вытащил себя рукою,
Никто ведь не поверит, скажет, так нельзя.
Нельзя, верхом кататься на ядре,
Нельзя из пасти льва, уйти здоровым.
Нельзя добавить, в календарик, лишний день.
Все будет скучно, каждый день, не новым.
Вокруг нас, мир, внезапно, оскудеет,
И станет жизнь, вся пресной, как вода.
Если вдруг, хотя бы на мгновенье, нам представить,
Что не жил Мюнхгаузен, в этом свете, никогда…