Палач Каларгона
Аудиозапись
Стихи Юрия Кузнецова
Спит угрюмо Шмидтиха* в тумане,
Сводит скулы ужас тех времён.
"Палачом" прозвали капитана,
Но в майоры был произведён.
Поимённо.. слишком много чести*...
Выбился в начальники ГэБист.
Убивал ЗэКа он не из мести,-
Просто был отъявленный садист.
Лютовал начальник Каларгона,
Стал Голгофой тот штрафной лагпункт.
58я вне закона...
Помнится когда-то был там бунт.
Коль соврал,- последним гадом буду,
Пусть подо мной разверзнется земля...
Там в людей стреляла та паскуда
И багром за челюсть в штабеля.
А коротким заполярным летом,
Только чуть оттает мерзлота,
Мертвецов, пургою злой отпетых,
Сбрасывала в яму сволота.
До сих пор весенние потоки,
Размывая грунт вскрывают прах,
Тех останков из времён далёких
С дырками от пули в черепах.
Поседела Шмидтиха от горя,
У подножия горит земля,
На расстрел сюда водили строем
И багром за челюсть в штабеля.
В здравии живут ещё подонки,
Кто себя на пайку променял.
Водку пьют с его детьми потомки
Тех, кого он лично расстрелял.
Им бы кроху Веры и Надежды
По развалинам пройтись тюрьмы.
Будет день и этот рай безбрежный
Разорвёт объятия зимы.
Лагерный начальник сжёг улики,
Судьбы многих поглотила печь.
"Двинул кони" вождь страны великой
Но архив на небесах не сжечь.
Память мы ещё не растеряли,
"Палача" узнаю по глазам.
Жив ещё? Тебя не расстреляли?
Помнишь, сука, пайку в 300 грамм.....
* Шмидтиха- название горы в окресностях Норильска, у подножия которой находится массовое захоронение расстрелянных в Норильлаге заключённых.
* Среди прочих, мне хотелось бы отдельно упомянуть капитана госбезопасности Шахматова Егора Кузмича – за участие в подавлении забастовки заключённых ему присвоили звание майора и наградили орденом Боевого Красного Знамени. По воспоминаниям некоторых узников Норильлага он лично участвовал в расстрелах и был последним начальником Каларгона. Потом он заведовал отделом кино- и фотохроники на Норильской студии телевидения. Неизвестно, согласовывал ли он с кем-то свои действия, но знающие норильчане утверждают, что именно он уничтожил все старые фотографии и съемочный киноматериал лагерных времен. О его садистском "таланте" написано много.... Кличка у него была "Палач".....
Каларгон был страшным местом, вот выдержка из книги Валерия Аграновского «Последний долг»:
«...Обычно на Каларгон отправляли за провинность какую, причём суток на пять, не больше: пронесло мимо Шахматова — твоё счастье, живи!.. Шахматов был начальником Каларгона, когла Абрам Давидович (отец Валерия Аграновского — Л.К.) попал в штрафной лагерь. Там была скала на Каларгоне, возле которой... расстреливали штрафников: они по приказу Шахматова сами себя выбирали для расстрела, рассчитываясь на утренней поверке — то каждого пятого, то каждого седьмого, как взбредёт в голову этому гэбисту-садисту. Заключённые, не выдержав нервного напряжения, либо сходили с ума, либо бежали с Каларгона, не боясь ни часовых, ни суда за побег, а прибегали-то куда? — обратно в лаготделения, но оттуда их возвращали к Шахматову...
...На очередной поверке, когда смертники уже были определены и собраны в тесную и обречённую кучу, окружённую стрелками, Шахматов вдруг поднялся со стула, на котором сидел, пока шла вся эта жуткая процедура «выбора», подошёл к одному из смертников и рукояткой пистолета в кровь разбил ему нос. Тут не выдержал ваш отец, самовольно вышел из строя и сказал примерно так: «Я — врач, гражданин начальник, и знаю, что ещё в Древнем Риме любое наказание сверх смертной казни считалось безнравственным делом, поэтому я протестую против издевательств над людьми, как и против внесудебных приговоров к смерти, которые вы себе позволяете». У Шахматова от неожиданности вытянулось лицо, он, говорят, замер от невероятной дерзости заключённого, а почему немедленно не поставил Абрама Давидовича к стенке, ни ваш отец, ни, думаю, сам Шахматов сказать не смогут. Однако, слегка оправившись от паралича, Шахматов двинулся к вашему отцу, сбил его с ног, а потом рукояткой нагана методически выбил, уже лежашему на земле, все зубы, ни одного не оставил. Бил и приговаривал: «Они — не люди! Они — не в Риме! Они — не люди! Они — не в Риме!» После этого Шахматов отошёл от Абрама Давидовича, которого двое заключённых отнесли в барак...»
Тем давним событиям и посвящена эта песня. Чтобы помнили идущие следом...
