Сказ
Взяв от классика поэму,
Я решил продолжить тему.
Сам решению не рад,
Верю - будет всё впопад.
Итак:
Три девицы перед сном
«Тёрли» поздно вечерком.
― Если б я была певица, ―
Говорит одна девица,
― Я б Филиппа короля
Отодвинула шутя
И от Аллы и от Макса.
Да куда ж ему деваться
От такой-то красоты?
― В зеркало видала ты
Нос свой и свиное рыло, ―
То сестра заговорила.
Трёп повысился в тонах,
Проскользнули «бл...» и «нах...»
― Ты сестра мне, но поверь,
Даже я б закрыла дверь
Пред такою красотою.
Лучше я сейчас открою
Мысли и мечты, что важно,
Всё реально, эпатажно.
Мне бы принца, ну а чё,
Даже если б старичок.
С Абу-Даби например.
Главное, что б мой размер
Показался ему годным,
Попа, груди вылет гордый.
― Ты ж гора, а не девица, ―
Злобно прыснула сестрица.
― Не ругайтесь, ― голосок,
Вдруг, раздался и замолк.
Третья из сестёр несмело
Примирить их захотела,
Но скромна была с рожденья,
Добрая, из убежденья.
― Вы сестрицы зря не ссорьтесь.
Просто тихо успокойтесь.
Папенька решит вопрос,
Каждой он исполнит спрос.
Он в Москву поедет завтра,
Ну, а там немного фарта,
И он каждой привезёт,
Что просили наперёд.
Папенька стоял в кустах,
Где-то метрах, может в стах.
Но сестрицы так орали,
Что не слышать их едва ли
Он не мог, и был не рад,
Что ему в столичный град.
Прошлый раз привёз для старшей,
Перья и пучок плюмажей,
И сказал что от Филиппа,
Но добился только крика,
Что уже не носят перья,
И что к папе нет доверья.
Средней, как просила, чётки,
Хоть запрос и был не чёткий.
Что-нибудь от азиатов,
Необычно и богато.
Что же чётки из сапфира
Были как нельзя красивы.
Оказалось, что папаша
Пошло думает о няше.
Радовался только младшей.
И от средней и от старшей
Отличалась та умом,
Да и скромная, при том.
Говорит: ― Не думай папа,
Знаю я твою зарплату.
Ты не напрягайся, я
Не спрошу тебя зазря.
Привези мне, что не тяжко,
Принца с белою коняшкой.
Не тащи ― приедет сам,
А приврат тебе я дам.
Я, бог дал, не идиотка,
Нужно только сделать фотку.
Ты снеси в агентство мод,
Ну и будем ждать приход.
Фотка наведёт там кипишь.
Верь мне, сам потом увидишь.
Папа свёл кусты легонько:
«А уеду-к я тихонько».
И уехал втихаря,
Нерв чтоб не трепать зазря.
Пригорюнились девицы,
Папа кинул со столицей.
Но, куда б не ехал он,
Есть у каждой телефон.
Ладно, коротко ли долго,
Время шло, и в град на Волге,
Весть пришла, всех будоража.
Не потоп, не распродажа.
Прикатил столичный принц,
Ищет пару средь девиц.
Белый БМВ Х6,
Денег, видимо, не счесть.
Сам красив как Бредли Купер,
А одет, так просто супер.
Говорят, что он по фото,
Ищет якобы кого-то.
И однажды БМВ,
Подкатил к резной избе.
Вышли сёстры на порог,
Парень выказал восторг.
Ведь меж толстой и косой,
Он узрел улыбку той,
Что была их всех милее,
Всех прекрасней и белее.
Он поднялся на крыльцо.
Младшей протянул кольцо.
Взял за руку, пригубил,
И с девицей укатил.
Задохнулись злостью сёстры,
Применив язык свой острый
И в озлобленных речах
Вновь звучало «бл...» и «нах...»
Время смазало обиды.
Не сказать, что сёстры квиты.
Рад лишь папенька, что дочь,
Из глуши умчалась прочь.
А в Москве ― не спи, держись.
Младшую учила жизнь.
Чуть пожили, расписались
Ненадолго, и расстались.
Парень оказался пшик.
Только понт и внешний шик.
Денег нету ни гроша.
Не умеет ни шиша.
От родителей богатство,
А в башке бедлам и бл...во.
Выгнала его с ноги,
Жить с таким ведь не с руки.
Но московская прописка,
Ну, а далее по списку.
Пол не маленькой квартиры,
И один из двух сортиров,
Ей достались по контракту.
Честь по честь, раздел по факту.
Разменяла и живёт.
И моделью в доме мод
Взяли младшую на службу,
Есть там, с кем наладит дружбу.
Лишь одно её тревожит,
Забеременела всё же.
То ли радость, то ль потеря,
Но Москва слезам не верит.
И решила не скисать,
А держаться и рожать.
На работе всё отлично,
Ведь её заметил лично
Модельер ведущий, Мэтр,
Чьи заслуги с километр.
Сам красив, умён, богат.
Плюсик к плюсу ― это факт.
Подружились, полюбились,
И в семье соединились.
Всех девиц хватил инфаркт,
Пришлая урвАла фарт.
Про ребёнка рассказала.
Как случилось, не скрывала.
К изумлению, на диво,
Мэтр принял всё красиво.
Даже рад был, чёрт возьми ―
Бредил он давно детьми.
Стали жить, да поживать,
На завистников плевать.
Солнце красною болячкой,
Взмыло в небо в раскорячку.
Утро в городок пришло.
Жизнь куда-то понесло.
В дом вернёмся на мгновенье.
Подколодное шипенье
Прёт оттуда через стены.
Две сестры там откровенно,
Применяя «бл...» и «нах...»
Младшую стирали в прах.
― Почему, всё этой дуре,
Чё, мы лысые, в натуре? ―
Старшую «рвало» от злости.
― Позвала хотя бы в гости.
Ей всё хаханьки, игра.
Сучку наказать пора.
― Во-во-во! ― неслось от средней.
― Запихнула нас в последних,
И слилась на долгий срок.
Надо преподать урок.
И, не мудрствуя лукаво,
Слух пустили, что шалава
Младшая, и проститня.
Мол, лихая ребятня,
Анатомию сестрицы
Изучала прям в светлице.
И потом, с таким сюжетом,
Письмецо послали мэтру.
Написав хитро и мало.
Там г...на и так хватало.
И паскудно стали ждать,
Как в сестре признают бл...
А тем временем в Москве,
Время мчалось на коне.
Мэтр укатил в Европу,
Взяв с собой одних лишь «топов»,
А лишь только скрылся он,
Скорая примчала в дом.
И младшАя прямо в ночь,
Родила малышку дочь.
Тут и письмецо поспело.
На работу прилетело.
Адрес этот знали сёстры,
Ну, а далее всё просто.
Девки, что в инфаркте были,
Тут же от письма ожили,
И решили этот шанс,
Влить в семейный дисбаланс.
Злополучное письмо
Прочитаем. Вот оно:
«Ты прекрасен, спору нет.
Ты объездил целый свет.
И живёт в твоей квартире
Та, что люба в целом мире.
Ты в вояж и был таков.
Тут в квартиру мужиков
Без разбору тащит шельма.
Мы то знаем, просто верь нам.
Мы прожили с ней с рожденья
Горе, радость, дни рожденья.
К сожаленью, за порог
Вынесла она порок.
Стала без ограниченья
Мужикам для развлеченья.
Так слаба на передок,
Просто ярмарка меж ног.
P.S.
Вам сигналит коллектив,
Длинноногий ваш актив».
Далее идёт приписка,
Дескать: «Мэтр, ваша киска
Родила малышку дочь,
Только чёрную как ночь.
И что вам грозит беда,
И скандал, и череда
Неприятностей и муки,
И наплыв хандры и скуки,
Коль вас будут попрекать,
Что супруга ваша бл...».
Вся Европа на ушах.
«Мэтр душка, просто ах!» ―
Млели местные девицы,
В регионах и в столицах.
Мэтр выглядел шикарно,
Но внезапно и коварно
Письмецо, из зла и грязи,
Свергнуло его из князей.
Он замкнулся, загрустил,
Внешний вид подзапустил.
Он любил ведь не шутя.
Прошлого не знал житья.
И не спрашивал о том,
Как жила, где отчий дом.
«Как же быть? Ведь счастье стёрто.
А пошло оно всё к чёрту.
Не вернусь. Меня поймут.
А бл...й хватает тут».
Младшей жизнь - кошмарный сон.
Оборвала телефон.
Не берёт любимый трубку,
Без отца растёт малютка.
Поспешила на работу.
«Может там поможет кто-то?».
Девушек косые взгляды.
Мужики ей что-то рады.
«Не пойму. Да в чём подвох?», -
Вырвался тревожный вздох.
Вдруг директор, тут как тут.
Взгляд стегнул, как будто кнут.
― Вы конечно не взыщите,
Но работу поищите.
Вы подмочите нам скоро
Репутацию, которой,
Добивались мы не зря,
И терять её нельзя.
Ну, а муж ваш отписал,
Что все связи разорвал
С вами, с дочкой, и работой
Он загружен там, в Европе.
Побледнела дева: ― Как?
Я ему совсем не враг.
Босс пошевелил усами.
― Разбирайтесь в этом сами.
Делать нечего, скорбя,
Молча, собрала дитя.
Вещи кой-какие, в суе,
И уехала, тоскуя
В дом родной, мечтая зря,
Что любимый в их края
Прилетит и успокоит.
От невзгод её укроет.
Что вернётся всё назад,
Что малышке будет рад.
К сожалению, напрасны
Оказались, девы красной,
Все мечты о счастье с милым.
Зло пришло неотвратимо.
Много лет прошло с тех пор.
Тот же дом и тот же двор.
И живут в нём три девицы,
Три родимые сестрицы.
Старшая, размером с дом,
Да и страшная при том.
Средняя, косая тётка,
Видящая всё не чётко.
И младшАя, чудо дева.
Хоть серьёзно повзрослела,
А при ней красотка-дочь,
Мама в юности, точь-в-точь.
Жизнь проходит чередом.
Вот и дочке мал их дом:
― Мама надо мне в столицу,
Я хочу поймать жар-птицу.
Быть полезна и любима.
Жизнь проходит, и всё мимо.
Что ж, удерживать не стала.
На прощанье лишь сказала:
― Дочка, там не торопись,
Что придёт, за то держись.
Я ведь тоже, как и ты,
В юности ждала мечты
Исполненья, и везенья.
Жаль, одно недоуменье
Привезла домой с собой.
Будь умней, и бог с тобой.
Оглушила дочь столица ―
Лица, лица, лица, лица...
Все серьёзны и чужи,
Не чета родным в глуши.
Мир наш тесен, это ясно.
И порою не напрасно
Нас толкает мысль туда,
И событий череда,
Где судьба с улыбкой хитрой,
Путь рисует наш палитрой.
Сузив мир в один проход.
В тот, что нам и подойдёт.
Долго, коротко ли вышло,
Дочь, про моды дом услышав,
Поспешила стать моделью.
И задавшись этой целью,
Обладая дивным станом,
Красотою несказанной,
Смотр с лёгкостью прошла.
В моды мир шутя вошла.
Только дом нам тот знаком.
Тот печальный модный дом.
Где судьбу сломали дрязги.
Где всё было как из сказки.
Но судьба сказала «нет».
И закончился куплет.
Мэтр вышел в коридор.
Много лет прошло с тех пор
Но любовь не увядала.
Что с супругой нынче стало?
Он не знал о ней ничуть.
Говорил себе: «забудь...»
Только сердцу не прикажешь,
Не поймёт, ну что тут скажешь.
Так и жил один как перст,
Средь поклонниц и невест.
Вдруг идёт ему навстречу
Та, что в памяти навечно,
Но уж больно молода.
Он задумался, ага...
Вмиг узнал, откуда дева,
Где её родное древо.
Бросил всё и на вокзал.
В поезд прыгнул, и умчал.
Солнце кулаком в сердцах
Сумрак раздолбало в прах,
Ведь ему хотелось тоже
Видеть, как по злобной роже,
Зло от правды огребёт.
Только мэтр лишь дойдёт
До избы, где злые бабы
Затаились, да и рады,
Что разбили чьё-то счастье.
Ох, порвёт им Мэтр пасти.
Мэтр подошёл к крыльцу.
Тень промчалась по лицу.
Может он ошибся жестко?
Сердце колотилось хлёстко.
Но, мгновение спустя
Он, дыханье затая,
Наблюдал ту, что милее,
Всех прекрасней и белее.
Он всё понял, зарыдал.
Тихо милую обнял.
Чтоб уже не отпускать,
Дни с любимой доживать.
Правда вылезла наружу,
Да и коммент тут не нужен.
Тех, двоих, нашли не быстро,
Но нашли, паскуд речистых.
И сперва, решили бить,
Но потом, бегом свалить
Им подальше приказали,
Чтоб покой не отравляли.
Тётки смылись, лад настал.
Жалко, папа не застал...
Пир чудесный закатили.
Пили, целовались, пили...
― Я там был, текилу пил.
Ну, и тихо сочинил
Повесть. Кто любил, поймёт.
Всё ― зовут! Текила ждёт.
