А есть ли правда в полуправде? И если она там есть, то есть она и в полулжи. Подобно свету в полутьме. Да что там – в полутьме! Давно доказано, что ни в глубине земли – в каких-нибудь кладовках ада, ни на ночной луне – с обратной стороны, нет уголка, где бы царил полнейший мрак. Ведь даже черно-смоляные стены, в средневековом каземате, хоть слабо-слабо, но испускали свет – для праведника, готового за истинную веру подняться на костёр. Выходит, нет полнейшей тьмы. Выходит, нет и полной лжи, поскольку в ней, как говорят иные люди, хоть на чуть-чуть мерцает правда. И значит, по существу, нет и абсолютно чистой правды. Лишь разве только – в голове у психов. И получается, что ложь иль полуложь – это не ложь, а лишь здоровая приправа, и, может быть, хорошая оправа для бедной голой истины – нередко немощной, больной, к тому ж с цингой. Теперь кому-то хочется побольше правды, больше света. А посмотрите: ведь никто сейчас и не спешит хватать с поличным за руку продажного лжеца, играющего с бежавшей из темницы правдой, хромающей от недавних пыток, чтоб обвалять её в приличной шерсти патриотической брехни. От пресловутой чистой правды как бы не ослепнуть! А ягода желанной истины, манившая в томительной ночи, при ярком свете может оказаться с большой гнильцой. И будет очень жаль, а голод не пройдёт. Больная наша истина сейчас горька и отяжеляет душу. С ней невозможно благополучно жить. Куда приятней проглотить полчашки милой полуправды, и с нею вместе на полчашки – добротной сладкой полу-лжи – без всякого вреда для глаз, желудка, для души. Москва, 1990
