Свеженькое от ДанТ исТ(а)

Наташа Корнеева

ХАРАКИРИ

Жизнь намотана на кулак

из распоротого живота,

где приютская сирота,

именуемая "душа",

легковесный такой пустяк,

так красива была, пока

не наткнулась на скрытый риф,

грациозна, плавны бока,

вдохновениями для рифм

у поэтов прыщавых ты

зря порхала,

Вот кто ты есть?

Кучка вываленной ерунды:

печень, почки,

а внешность - спесь,

Что там далее?

Сердце и

лёгких пара, прожжённых вхлам,

взгляд потухший за дверцами

век - не зеркало, а чулан

захламлённый тоской пустой,

до последней чужой весны,

ни скворечников, ни птенцов

нет -

кукушка не вьёт гнезда,

пересмешница для вдовцов,

для умерших детей - звезда,

угловатая твоя мать,

недалёкий святой отец,

без уродов ни дать - ни взять

мрак остывший от двух сердец,

половинками от гроша

откупаешься,

но зачем?

Безобразно ты хороша,

шва не видно

совсем-совсем.

ПОБЕГ

Лето. Подкрадывается. Необратимо.

У нас - короткое.

Осень потирает руки, лыбится криво.

Над воронками

дней, марширующих строем,

воздух глаза зажмуривает.

Взлетают вóронами брови.

Закуриваю.

Пускаю кольца в комнате. Они толпятся,

стенами от всего отгорожены.

Взгляды наглые глянца

фотороботов

пялятся на меня. Укоряют

жёлтыми бельмами.

Всеми ржавыми якорями

дом врос наравне с деревьями

в землю. Раскинул ветками

всех, кого приютить успел.

Иду в магазин за конфетками.

Позже сжую у тел

родственников. Так положено.

Оставшиеся оставлю там,

где мраморное крошево

льнёт к ногам.

Мама, я не боюсь смерти.

Чего боятся того, чего нет.

Гляди - наш дом наметил

пустить молодой побег.

14.05.24 ДанТ исТ

"МЫ ПОБЕДИМ"

Читал на днях стихи в конкурсе.

"Слава героям",

"Мы победим"

- всякое такое.

А мне рассказывали как прадед

пропал без вести.

Был на параде

военной техники.

Давно. Лет десять тому.

Жрал мороженое.

Цветы однолетние

в асфальтовую тюрьму

закатаны, словно в банки консервные

овощи на зиму.

Справа - парад.

Слева - карусели.

Толпы стояли - глазели,

а мы - сели

на эти самые карусели и

ПОЛЕТЕЛИ!

Маленький городок -

сто или триста тысяч.

Что они значат для вечности

или столиц многомиллионных.

У нас больниц - раз - два и кончились.

Облупленные и нищие,

Мы прячем их за храмами новыми

кирпичными, золотоголовыми,

Мне в детстве читали на ночь Ницше.

Сумасшедшие. Читали бы про курочку Рябу,

глядишь и не писал бы всю эту шнягу...

ДанТ исТ

ТУШЕ

редактура Н. Корн

Вот дверь. Вся в отпечатках.

Вот зверь. Весь в краске от дверей.

Вот отпечаток на сетчатке

моих таких недолгих дней.

Моих ли?

Может быть чужие

мне дали временно. Взаймы.

За тех, что взяли - не дожили

до вездесущей шаурмы.

А я живу, как бог положит.

Общителен, но нелюдим,

Чужой среди сороконожек,

неосуждающий - судим.

Внушали с детства - флаг, отчизна.

Про галстук красный и про то,

как шли по труппам к коммунизму

сквозь слов фальшивых решето.

А я смотрел на эти лица не с безразличием, отнюдь.

Нет. Отрешённости крупица замедленною миной в грудь

врастала, вскармливалась телом, и я не думал о душе.

Душа не плакала, не пела. Душа готовилась к туше.

И нанесла удар внезапно. Укол - отскок, ещё укол.

Боль, притуплённая азартом. Боль - безъязыкий колокол.

Гуляю в парке с голубями.

Они не пуганы совсем.

Над нами облака клубами.

А я б на облако присел.

Болтал бы ножками, смеялся,

Летали мимо бы орлы...

Но день сегодня не задался,

Чужой, мне даденный взаймы.

19 лет