Забери меня на Пасху, сынок...

Забери меня на Пасху, сынок...

 

«Сынок, возьми меня на Пасху,

Я так устал от запаха лекарств.

Кругом ремонт, строители льют краску,

Бумаги подпишу все без мытарств.

 

 

К Марии нужно съездить на могилу,

Уж третий год я не был у неё.

Тут день за днём теряю свою силу,

А скоро закружится вороньё.

 

 

Ты не волнуйся, я в прихожей лягу,

Пробуду дома я всего два дня.

У главврача сам подпишу бумагу,

Сынок! На Пасху забери меня!

 

 

Один в палате, всех давно забрали,

Как сыч сижу весь день я у окна.

ДетЯм ходячих всех уже отдали,

Нет никого, сплошная тишина…»

 

 

Вздохнув, Василий посмотрел в окошко,

Там синь небес и стайка облаков.

На пищеблок бежала чья-то кошка...

Забрать отца он как-то не готов…

 

 

Но вслух сказал, что завтра сам заедет

И куда нужно отвезёт его.

Отмоет в ванной, в чистое оденет,

Проскочат сутки, это ничего.

 

 

Домой вернувшись, рассказал супруге,

Что хочет батю привезти домой.

Об этом думал как-то на досуге,

«Он, как-никак, а мне отец родной».

 

 

Жена пружиной с кресла подскочила,

Сказав, что дома от него бедлам.

Вопрос с приездом навсегда закрыла,

Расставив точки быстро по местам.

 

 

День пролетел как птица, незаметно,

К жене приехала далёкая родня.

И все проблемы унесло как ветром,

Кругом лишь тосты, смех и болтовня.

 

 

Садилось солнце за больничный скверик,

Старик один следил за ним в окно.

Приедет сын, он свято в это верил,

Наверно, в «пробке», ехать далеко.

 

 

Он улыбнулся, видно, строя планы,

Как на могилке сядет в тишине.

Давно зажили фронтовые раны,

Одна лишь кровоточила в душе.

 

 

Назад его вернула санитарка,

Что кашу с чаем принесла ему.

Кулич на праздник испекла кухарка,

Коль он один, то, значит, одному.

 

 

«А вас чего на праздник не забрали?

Врач все бумаги сыну подписал!

На той неделе всё ему отдали,

Согласие заведующий дал».

 

 

Старик молчал и тихо горько плакал

В палате тёмной и совсем пустой.

Забыт и брошен словно та собака,

Родному сыну стал он как чужой…

 

 

Промчался праздник, гости улетели,

Набив пакеты, ехал сын к отцу.

Как пуля выходные пролетели,

«Дам старику хоть похлебать супцу…»

 

 

Он на этаж по лестнице поднялся,

Гуляло эхо от его шагов.

С женою спорить просто побоялся,

К её ответу был давно готов.

 

 

Матрац закатан... «Что за чертовщина?..»

Кровать отца зияла пустотой...

«Должна же быть какая-то причина,

Куда девался тяжело больной?»

 

 

Не чуя ног, бежал он к санитарке...

«Инфаркт обширный, это не секрет.

Родня забыла, видимо, в запарке,

Ждал, волновался, вот и весь ответ.

 

 

Он у окна тихонько ночью умер,

Спасти его мы просто не могли...»

...Наш мир сегодня просто обезумел!

Ему б тепла и чуточку любви...

Разные семьи и разные дети,

Разные судьбы у этих детей.

Словно полынь от рожденья до смерти

У опустившихся в «хлам» матерей.

Вот и Алёшку судьба не щадила -

Пили родители вместе давно.

Пьяная мать о нём просто забыла,

Часто домой забирался в окно.

Грязный, не стриженный, вечно голодный,

В майке поношенной в школу ходил.

Рыбой сидел на уроках безмолвно,

На переменах всем нагло хамил.

Парни на Лёшку смотрели с опаской,

Запросто мелочь у них забирал.

Мать вызвать все пытались напрасно,

Пьяный отец «ходаков» посылал.

Как то, болтаясь по скверу без дела,

Встретил бомжа возле старых руин.

Рваная обувь, одежда истлела,

Понял, что дядечка тоже один.

Взяв из кармана помятую пачку,

Из состраданья бомжу протянул.

Он покурил, тут же сделал «заначку»

Взгляд опустил и с надрывом вздохнул.

«Что, симуляешь, не хочешь учиться,

Будешь жалеть, только поезд ушёл.

Можешь ведь в жизни чего-то добиться

Будешь гордиться, что знанья обрёл.

Я математик был просто от Бога,

Дача, квартира, большая семья.

В стареньком доме теперь вот берлога,

Все открестились давно от меня.

Ты заходи, коль совсем будет худо,

Век мой не долог, тебя «подтяну».

Знаю прекрасно, что всё это трудно,

Тут твоя жизнь ведь стоит на кону?!»

Лёшка пожал огрубевшую руку,

Буркнув, что скоро к мужчине зайдёт.

Бомж без надрыва залез ему в душу,

То, что увидятся - знал наперёд.

Время прошло в маяте бесконечной,

Из любопытства в «берлогу» зашёл.

Вниз по порожкам походкой беспечной,

Просто взглянуть, что мужик изобрёл.

Бомж его встретил обнять не решаясь

Словно играя, вдруг начал учить.

Месяц спустя всё уже получалось,

Прочно связалась тончайшая нить.

Все вечера парень был в подземелье,

Здесь «педагог» превзошёл сам себя,

Знания ВУЗа вложил без мученья,

Жить без Алёшки не мог он и дня.

Как-то под вечер вдруг взял с него слово,

Что после смерти тот выйдет к доске.

Выскочку он «переплюнет» любого

Вспомнит его на последнем звонке.

Радовал май белоснежным цветеньем

Только Алёшка рыдал до утра.

Умер «учитель» всего за мгновенье,

Голову тихо склонив у костра.

В классе Алёшка поднял свою руку

Выйдя к доске, всё решил без проблем.

Зубы сжимал, словно мстил за разлуку,

Не побеждённый поднялся с колен.

Класс онемел от такого подарка,

Математичку «прибил паралич».

Ну и примочка, вот это запарка,

В голову словно ударил кирпич...

Резко поднявшись, училка сказала

«Браво, Алёша, тобой я горжусь!

Вижу старанья мои не пропали,

Я не напрасно тут с вами тружусь»...

Лёшка как серна метнулся из класса,

Нечем дышать, слёзы ливом из глаз.

Дважды судьба не пошлёт ему шанса,

Всё изменить можно только лишь раз.

Знаю, что скептик мне скажет на это,

Выдумки всё, просто чушь, ерунда.

Я удивлю вас, но встретился летом

Лёша, профессор - всем звёздам звезда.

Петей назвал в честь учителя сына,

С блеском закончил он свой институт.

Внучка красавица всеми любима,

Через пол года уж в сад поведут.

Сколько семей, там где олухи дети,

Наглые мрази под чьим то крылом.

Вечно жируют с рожденья до смерти,

Прут в иномарках везде напролом...

На гору грешники несли свои кресты,

Страшны и тяжки были их страданья.

Отмерил Бог им только три версты.

Народ смотреть заставил в назиданье.

Разбиты ноги, руки в волдырях,

Кровавый след за путниками вился.

Спина от солнца в рваных пузырях,

Глотка воды ни кто не дал напиться.

 

Тот, кто мученья сможет превозмочь

И свою ношу донесёт до цели,

Родных обнимет - сына, или дочь,

От старости умрёт в своей постели.

Понурив голову нёс каждый в гору крест.

Увидев шествие завыла вдруг собака...

Один из "путников" загадочно исчез

В дверях полусгоревшего барака.

 

Хитрец решил, что ноша тяжела

И отпилил чуть больше половины.

Дорога в гору веселей пошла,

Всего верста осталась до вершины.

Довольный грешник срезал полпути

И стал в строю тихонечко последним.

Он точно знал, что сможет всё пройти,

Ведь дома ждал сынок его - наследник!

 

Пот разъедал все раны до кости,

Ну, а хитрец, шёл песни распевая.

В глазах мелькал салют из конфетти,

Медаль на ленте ярко золотая.

Заминка вышла - впереди обрыв...

Через ущелье нужно перебраться.

И первый "путник" крест свой положив

Смог по нему на тот конец добраться.

 

Хитрец крутился рядом, как волчёк,

Он уронил в пучину свой "обрезок".

Ведь не хватило вроде бы чуток,

С "товарищами" стал он груб и дерзок.

Он оттолкнул "хозяина" креста,

Того, что перейти намеревался.

Проклятья в небо сыпали уста,

Остаться здесь панически боялся.

 

Скользили ноги словно бы по льду,

Дышала пропасть огненною лавой.

Метался грешник будто бы в бреду

Теперь "прогулка" не была забавой...

За его хитрость, жадность и враньё,

Оставил Бог средь огненной гиены.

Вокруг него лишь только вороньё

Сидеть ему там вечно без замены.

 

Обман и подлость - как всегда в чести

И жить по совести народ уже не хочет.

Хоть всем твердят - с собой не унести!

Но за копейку ближнего "затопчат".

Какой тащить придётся в жизни крест

Никто из нас пока ещё не знает!

Кого-то "Рак за ужином доест",

Кому-то год, Господь ещё добавит...

 

Пускай живут вокруг сакраментально,

Я никого на свете не учу.

Перевернув всё в жизни кардинально,

Просить прощенья больше не хочу.

Не видит правду только лишь незрячий,

Нас при себе держали за "шутов".

Но всем назло живу теперь иначе,

Прикинувшись наивным дураком.

 

Прозрел с годами, научился видеть,

Как можно выжить и как нужно жить.

Кого прощать, кого мне ненавидеть,

Кто может честно, преданно любить.

От нестерпимой задыхаясь боли,

Своим врагам, как прежде, улыбнусь.

Ведь я давно съел не один пуд соли

И, как ни странно, за себя горжусь.

 

Всю жизнь я бился о глухую стену,

Пытаясь честным, справедливым быть.

И от того, что знаю дружбе цену,

Частенько волком приходилось выть.

В утиль давно я прошлое отправил

И налегке свой продолжаю путь...

Где можно было - всё уже исправил,

Что угнетало - смог перечеркнуть!

Тяжело вдруг прозреть и остаться без веры,

В человека который всю жизнь предавал.

Кто твоей добротой упивался без меры,

Напоследок в спине оставляя "кинжал".

Эта боль не калечит - она убивает!

Уплывает в тумане земля из-под ног.

Что поделать - но в жизни такое бывает.

За добро и любовь нам хороший урок!

Предают не враги - предаёт самый близкий!

Коль случилось такое, забудь навсегда.

Никогда не ищи оправдания в мыслях,

Чтобы в жизни твоей не случилась беда...

Пусть враги вечерами от счастья ликуют,

Пусть живут хорошо, пусть их совесть не ест.

Больше нет их для вас - они НЕ существуют

И на всех откровениях стоит жирный крест!

Не оправдывай близких кто дружбу не ценит,

Пусть "купаются в счастье" своём без тебя.

Время их никогда - НИКОГДА не изменит!

Им «клыки» бы точить у чужого огня...

Друг поможет в беде, ни гроша не попросит,

Если помощь нужна, если что-то болит.

Он примчится в пургу все дела свои бросив,

А коль нужно, достанет всё Из-под земли.

Остаются с годами, кто предан и честен,

Заполняя ушедших в душе пустоту.

Подставляя плечо, легче выбраться вместе,

В этой жизни в реальность воплощая мечту.

Никого не судите, кто предал, кто бросил,

Мы не судьи на свете, лишь Бог им судья.

Когда время придёт, ОН по полной их спросит,

Я уверен, что ЕСТЬ там за это статья!...

Меняется время, меняются люди

И в быстром полёте мелькают года.

Сегодня тебя почитают и любят,

А завтра возьмут и осудят со зла.

Судьбу я свою словно книгу листаю

И жизни отрезки на даты делю.

Назад не вернуть и я всё понимаю,

Я рад, что живой, что живу и люблю.

 

Хватило мне в жизни и сказок и былей,

Как преданный пёс ковыляла беда.

Не раз и не два все меня хоронили,

Тропинки сплетаясь вели в никуда...

Гордился как водится я альтруизмом,

Но денег хватало едва на еду.

Платили взамен мне крутым эгоизмом,

Себе в оправданье неся ерунду.

 

Жизнь часто пыталась увлечь в авантюры,

Почётное место другим уступал.

Я совесть свою не продАл за купюры

И данное слово ни где не менял!

Что будет, кто встретит, увы мы не знаем

И сколько отпущено дней впереди?!

Сегодня мы вместе сидим, обсуждаем,

Но то, что прошло - всё уже позади.

 

Когда мне исполнилось дважды по тридцать

И есть в багаже, что другим рассказать!

Я вижу родные, счастливые лица

Витает любовь, доброта, благодать.

Чем дольше на сердце рубцы заживают,

Тем дольше продлится душевная боль.

Скажу всем обидчикам: «Я, вас прощаю!

За всё остальное прощает пусть Бог!»

Смахну рукой усталость я лица,

Как надоело в жизни ошибаться.

Пора начать всё с чистого листа,

Душевной боли перестав бояться.

Съедает быт, рутинная работа,

И гложет душу дикая тоска.

Жизнь поменяет кардинально кто-то,

Тобой неведомый, невидимый пока...

 

Иду вперёд, отбросив все сомненья,

И слёз не лью о сломанной судьбе.

Оставил прошлое своё без сожаленья,

Чтоб не тащилось тенью по земле.

В награду смог переломить, заставить,

В грехах сознаться и врагов простить.

Не мстить за зло и в мыслях не лукавить,

И в памяти друзей всех "воскресить"...

 

В конце дороги я вдруг оглянулся.

Увидел путь, с которого сошёл.

Нашёл тропинку, чтоб назад вернуться,

Уж слишком близко к краю подошёл...

Чтоб было счастье - многого не надо,

Нам стоит только сильно захотеть.

Ведь блеск в глазах, как высшая награда,

Всего лишь нужно чуточку прозреть.

 

Люби любимую, будь для неё любимым,

Тебя же дома очень верно ждут.

Без промедления всегда прикроют спину,

И никогда ни в чём не предадут.

Пусть монотонность наших серых будней

Исчезнет напрочь от тепла души.

Мир сразу станет ярче, многолюдней

Даже в забытой ангелом глуши...

Как то раз Господь сошёл на землю,

Чтоб услышать чаянья людей.

Тихо средь прохожих шёл он тенью,

Улыбаясь новой из идей…

С интересом слушал он мужчину,

Что сидел на лавочке в саду.

"В пух и прах разбил вчера машину..."-,

Бормотал он словно бы в бреду.

"Подскажи, за что мне это, Боже?

На машину я всю жизнь копил.

А теперь я пешеход, прохожий,

Было б не обидно, если б пил"…

Но, подумав, вдруг сказал другое:

-"Господи, спасибо, что ты есть!

Жизнь оставил, это ж, дорогое,

Господи, прости за мою спесь!"

Чашка кофе, за столом девчонка,

Мыслей завихренья в голове.

Взгляд, как у побитого котёнка,

О дальнейшей думает судьбе...

Перед свадьбой убежал любимый,

Не надев ей на руку кольцо.

Сам гулял, но был, как чёрт, ревнивый,

Взгляд слащавый, где-то с хитрецой.

"Господи, спасибо, что направил,

От скандалов уберёг, от мук.

Сам гулял, а мной, как куклой, правил,

Не дай Бог случись какой недуг".

Вот старушка еле ковыляет,

Просит, чтоб быстрей её прибрал.

От своих детей всю жизнь страдает,

Младший снова пенсию украл.

На аллее женщина с ребёнком,

Благодарность шлёт на небеса.

Носит на груди своей иконку,

В сорок родила, не чудеса?!

После свадьбы так дитё хотели,

Лет пятнадцать с той поры прошло.

Что ни делали, но так и не сумели,

Бог помог, а, может, повезло...

Люди шли, не слыша откровений,

Ропот, стон переходил на крик.

Чтоб услышать всех, мне нужно время,

Я ж спустился только лишь на миг.

Чтоб ценили люди своё счастье,

Нужно только день прожить с бедой.

Чтобы понимали, хоть отчасти,

Кто на свете правит их судьбой...

Прожить бы заново, заполнив чистый лист.

Всё набело до точки написать...

Наверно слишком пресной будет жизнь.

Зачем такая? Что о ней мечтать…

Не будет там предательства «друзей»,

Не будет даже места для врагов.

Сдана вся подлость, как утиль в музей,

Нет обязательств, никаких долгов…

 

Я благодарен тем, кто мне вредит,

Поклон земной, кто в жизни мне мешает.

Кто грязью льёт, обидеть норовит,

Мои мечты и планы нарушает.

О новой жизни можно лишь мечтать,

Нам до издоха в этой отработать.

Своим врагам здоровья пожелать,

И снова дыры на душе заштопать…

 

Жизнь, как погода, вся из перемен,

Один плывёт, другой в трудах проводит.

Один всю жизнь на «поле» без замен,

Другой с дистанции на полпути уходит…

Прожить два века нам не суждено,

Мы в этой жизни столько начудили...

Не знаем, что нас ждёт и что дано,

Жаль не исправить то, что совершили…

 

Но сколько б в жизни не было потерь,

Случайных встреч, поверьте не бывает…

А может быть не в ту стучались дверь,

Где "странникам" никто не открывает?

Когда придёт черёд нам «улетать»,

Как дуновенье пролетит вся жизнь.

Чтобы мучительно за это не страдать,

В «черновике» старайтесь не грешить...

Пришлось мне в жизни испытать немало,

Кидали под ноги обглоданную кость.

Но счастье, как ни странно выпадало,

У всех знакомых вызывая злость.

Обиды к ним я в сердце не имею,

Как не прискорбно, разошлись пути...

Иду проторенной дорогой, как умею,

Мне путь свой нужно до конца пройти.

 

Пускай злословят за спиною люди

За всё, что сделал хают и гнобят.

Не их - другой суд на до мною будет,

Никто не знает - может и простят?!

Я от судьбы уже не жду награды,

Её давно я в жизни получил.

У «палачей» не попрошу пощады,

Любовь и верность в сердце сохранив.

 

Порою хочется опять поверить в сказки,

В добро людей и чистоту мечты.

Но в этой жизни все сорвали маски

И день за днём сжигаются мосты...

Для обсуждений не хочу быть пищей,

Меня за "здрасьте" просто не возьмёшь!

Пусть грязью льют, но я намного чище,

Не рой другому, сам ведь попадёшь...

 

Устав порою, вою от бессилья,

Но невозможно мир переменить.

Господь не дал мне ангельские крылья

И по земле приходится ходить.

Бывает тяжко, это я не скрою!

Любовь с добром по жизни нас ведёт.

Тот, кто живёт с открытою душою,

Всегда простит, поможет и поймёт.

Мне сведущие люди говорили, что будет суд, но всех там не простят...

 

 

Двум богам невозможно служить,

Замешав в жизни чёрное с белым.

Суд Всевышний нельзя подкупить

Коль прожил во грехе и без веры.

Не помогут ни деньги ни "трон",

Не спасут дорогие иконы.

Писан Богом единый закон,

Попирать не дано нам каноны.

Ходит, бродит по свету душа -

Видит стёжки, дорожки родные.

Где чертовски была хороша,

Где прошли её годы шальные.

Жизнь идёт без неё чередом,

Так же солнце встаёт и садится.

Уж давно продан дом над прудом,

Больше нечем ей тут похвалиться.

Почему вдруг закрылись врата?

Ведь она всё давно проплатила.

Что - то видимо здесь неспроста.

Не об этом при жизни просила.

Прилетела туда, где "друзья"

Обещали, что будут ей рады.

Дверь закрыта, полно воронья,

Преисподняя веет прохладой.

Не нужна здесь душа никому,

Отреклись даже высшие силы.

Прогоняют взашей, как чуму,

Стала всем она просто постыла!

Не пускают её на постой,

Гонят всюду поганой метлою.

Где те блАга, где вечный покой

За невидимой в жизни чертою.

Темнота - только тени кругом,

Честь и совесть не взять на базаре...

А душа, что была пред добром

Так и мечется в "пьяном" угаре.

Призовут поимённо на суд,

Будет он беспристрастен и честен.

И судью там нельзя обмануть,

Неподкупностью всем он известен...

 

 

Не злобствуй на земле, не лги

И обретёшь покой на небесах.

Согрей любовью, ближним помоги,

Не повернуть ход стрелок на часах...

Поклон «друзьям» моим неверным,

Кто проклинал так часто вслух.

При встрече ёрзал слишком нервно,

Но рвал последнее из рук...

Я благодарен всем предавшим,

За то, что в жизни стал сильней.

Поклон земной всем оболгавшим,

Кто сделал жизнь ещё больней.

 

Меня вы к пропасти толкали,

Бог крылья дал - летать могу!

Надежды вновь, не оправдались,

Но я прощаю вас - не лгу…

Не дай вы мне уроков горьких,

Я не познал бы вкус добра.

Желаю счастья ровно сколько,

Сколь причинили в жизни зла.

 

Благодарю за тяжкий опыт,

Что дался мне с таким трудом.

Он был страданиями дОбыт,

Жалеть не стану ни о чём!

Сейчас мне жить намного легче,

Без вашей «помощи» скупой.

Я духом стал на много крепче,

Пусть я не молод, пусть седой.

 

Закрыл для всех в душе я двери,

Разрушил в прошлое свой мост.

Кружат у рва оскалясь звери,

Кусая свой облезлый хвост.

Хвала всем ангелам державшим,

Меня над пропастью в тот час.

Спасибо в жизни не предавшим,

Благодарю, что встретил ВАС!

Почему доброту принимают за слабость,

Беспринципно плюют на людей свысока?!

Часто счастье чужое вселяет им зависть,

Разделяя холодной рекой берега.

Прошлой жизни своей "вырывают" страницы,

Пишут заново всё, но уже без грехов.

Растворились свидетелей "старые" лица,

А для новых рассказов полно дураков!

 

Создают они жизнь коммунальной квартиры,

Открывая всем дверь на ненужный звонок.

Запуская в "свинарник", вручают бахилы,

Говоря, что стерильный у них теремок.

У "соседских дверей греют" пламенно уши,

Чтоб при случае всем, обо всём рассказать.

Залезают без мыла рассказчикам в души,

Проклинают лишь тех, кто не дал оболгать.

 

Каждодневные сплетни, интриги и ссоры,

Как на рану бальзам, как глоточек воды.

Расскажи, что ты ел, как постираны шторы,

Почему нет на даче горячей воды.

В жизни каждого надо принять им участье,

От простого совета до свадьбы лихой.

Не дай Бог, с посторонним случилось несчастье,

То душевная боль не даёт им покой...

 

Развелось проповедников собственной "веры"

И стандартов двойных для нормальных людей.

Ненавидят лишь тех, кто закрыл для них двери,

Приговор их страшнее любых палачей....

Интересно - куда попадут эти "люди"?

Ведь при жизни себя возвели в лик "святых".

Неужель не дано им погреться на "блюде",

Иль в чистилище нет уже места для них?

В этом мире все ходим под Богом,

Но грешим на земле целый век.

В храм идём, помогаем убогим,

На груди носим свой оберег.

Каждый сам выбирает дорогу,

По которой придётся пройти.

Не надеясь, что где-то помогут

Все овраги в пути обойти.

Свою жизнь промотал, искалечил

И не сделал решительный шаг.

К образам ставил в церкви я свечи,

Дожидаясь сомнительных благ.

У икон я вставал на колени,

И поклоны с молитвами бил.

Но вокруг вились чёрные тени,

Убеждая, чтоб здесь не бродил...

Состраданье увидел во взоре,

Облик нежен и вовсе не груб.

Словно в лодке без вёсел я в море -

Понял, как бесконечно я глуп.

И теперь милосердного Бога,

За грехи, умоляю простить.

Их за жизнь набралось очень много!

Мне без них бы остаток прожить...

Взгляд презрительный вьюгой стынет,

Вслед проклятья летят круша…

Сорок лет "бредём по пустыне",

Превратилась в пепел душа.

Боль сильнее, ещё больнее,

С грешным праведное замешать…

Своим близким, и кто роднее,

Очень хочется прокричать!

Сгинет век сатанинской власти,

Всем придётся держать ответ.

Ведь клыки из звериной пасти

Оставляют глубокий след.

Не приывыкли в жизни стыдиться,

В сердце нет состраданья, добра.

Лучше б вам на свет не родиться,

Рады звону лишь серебра…

Люди! Стыдно за вас и больно,

Превратили добро во зло.

Восседаете самодовольно,

Чтож такое на вас нашло?

Бумеранг пролетит по кругу,

Всем воздастся, накажется всё.

Жить по чести вам кажется трудно,

Это вовсе не жизнь — бытиё?!

Жить по совести вовсе не просто,

Но иначе не стоит и жить...

В яд слюна превратилась от злости,

Сердце ноет, стонет, болит.

Заплатить за ошибки придется,

Страшный суд не химера, увы.

Только смелости в вас не найдется

Честно глянуть в лицо судьбы!

Сорок лет «бредём по пустыне»,

Превратилась в пепел душа.

В жилах кровь год за годом стынет,

Там, где ЧЕСТЬ, в кошельке ни гроша...

Ночь проползла, как старая телега...

На кухне - столик, ваза для конфет.

- Ты только глянь, всё завалило снегом:

Сходить бы в магазин, да сил уж нет.

Присев, старушка тяжело вздохнула,

С едой проблемы - это ерунда.

Словно ребёнок в вазу заглянула,

Без сладкого - поистине беда!

Открыла шкаф, нашла свою заначку,

Взяв в магазин всего пятьсот рублей:

Куплю крупы, конфет и масла пачку,

С конфетками жить как-то веселей.

В бюджете брешь пробила ей аптека,

Несла провизорам отложенный запас.

Словно платёж по «льготной» ипотеке,

Что собирала - тратила зараз.

Недолги сборы - далека дорога,

Через сугробы вышла «напрямки».

Передохнула прямо у порога,

Облокотившись тут же на лотки.

В просторном холле всё вокруг сияло

От муляжей и красочных витрин.

Здесь словно солнце летом заиграло,

Маркетинг плёл рекламу паутин.

Пальто старушка быстро расстегнула,

Свернув, в тележку положила шарф.

Взглянув на цифры, тяжело вздохнула,

Такие цены вызывали страх.

Она пошла по старому маршруту,

Чтобы не слышать запахи колбас.

Взяла батон, запнувшись на минуту,

От свежей сдобы отрывая глаз.

Кондитер взвесил полкило конфеток,

Чтоб был на месяц в вазочке запас.

Не дал ей Бог на этом свете деток,

Чужой учила: год за годом - класс.

Взяла пакет дешёвого минтая,

В колхозах им кормили поросят.

А нынче эта рыбка - золотая,

На рублик снизить цену не хотят.

Сложила всё, как водится, по списку,

Вчерашний хлеб успела положить.

В карман поглубже сунула записку,

Могу себя немного ублажить.

Сглотнув слюну, смотрела на витрину,

Где шоколад в цветастых коробах.

Достав записку, глянула в корзину,

Улыбка отразилась на губах.

Всё вроде есть и сдача даже будет,

Кассирше деньги в руки отдала.

Стояла, думала «А сколько таких судеб?»

Представить раньше даже не могла.

Охранник резко приподнял старушку,

На землю грешную, как куклу опустил.

- Ну, что воруем? - Зашипел на ушко.

И словно ворон чёрный закружил.

Достал записку, следом шоколадку,

Сказал, что можно всё не оформлять.

-На месте дяде платишь «пятихатку»,

Берёшь продукты и идёшь гулять!

- Я оплачу, я это не специально,

Видать, задумалась, прошу меня простить.

В карман с бумажкой сунула случайно,

За это нужно здесь меня убить?!

Скуля, охранник встал вдруг на колени,

Над ним стоял молоденький майор.

Сломает шею, видно, без сомнений,

Рука у парня будто бы топор.

Забрав пакет, под руку взяв старушку,

В свою машину нежно усадил.

Под спину сунул мягкую подушку,

- Здесь можно спать, неловко пошутил.

Минут за двадцать парень обернулся,

Забив багажник всяческой едой.

В машину сев, как солнце улыбнулся,

Такой высокий, статный, молодой.

Домой к бабульке затащил пакеты,

Что не проехать просто, не пройти.

Достав из кителя, вручил в театр билеты:

- Концерт, возможно, будет не ахти...

Галина Павловна, меня вы не узнали?!

Серёжа Голиков - ваш вечный хулиган.

На педсоветах столько лет спасали,

Сейчас в горах гоняю талибан.

Майор обнял несчастную «училку»,

Чтоб не заплакать, «выпорхнул» за дверь.

Вот и ещё одна судьба в копилку

Где правит миром златоглавый зверь.

Катились слёзы по щекам старушки,

Она не верила, что это был не сон.

Копчёности, сыры и даже плюшки,

Чаи в коробке связаны бантом.

К себе подвинув телефон поближе,

Друзьям звонила, кто ещё был жив.

Своей соседке этажом пониже,

Кто помогал, кто денег одолжил.

Жалела очень - то, что в день морозный,

Ни кто не видел, как майор подвёз.

- Последний выход, был конечно «звёздный»,

Жаль, что без публики и без букета роз...

Куда вы, чёрт возьми, летите,

В пыли «кусая удила»?

Остановитесь, не спешите,

Вам жизнь всего одна дана!

 

Гордыня, жадность, гнев и зависть

Людей съедают до кости.

Обжорство , похоть, лень и слабость

Лишь в пропасть могут завести.

 

В последний миг остановитесь

Перед обрывом на краю.

Хоть на секунду оглянитесь,

Пересмотрите жизнь свою.

 

Кого вы подло обманули,

Кого гнобили день и ночь.

Через кого перешагнули

Вместо того, чтобы помочь.

 

Кому завидовали страстно

В обнимку с ленью за столом.

Кого клеймили ежечасно,

Устроив маленький «Содом».

 

Кого «сгубили» в этой жизни,

Оставив подло без гроша,

Ради спасительной наживы

Распяли с чувством, не спеша.

 

Ещё есть шанс остановиться,

Исправить то, что натворил.

Богатство ТАМ - не пригодится,

Не взять того, что накопил...

 

По «трупам» , вверх над головами,

Внизу - лишь грешная земля.

Где люди выживают сами,

Тебя о помощи моля.

 

Кругом больные да калеки,

Не долог их короткий век.

От магазина до аптеки,

Горит, как свечка человек.

 

Куда вы, чёрт возьми, летите,

Вздымая пыль в своей судьбе?

Кусочек счастья подарите

Тем, кто нуждается в тебе...

Бизнес-центр воткнулся прямо в небо,

День, что надо, солнышко в зенит.

Друг на друга смотрят тут надменно,

По "мобиле" каждый тарахтит.

Игорь с папкой подбегал к машине,

На ходу о чём-то говорил.

Он достиг практически вершины,

На работе шеф "боготворил".

Не заметив впопыхах мужчину,

Со всей дури врезался в него.

На асфальт упала "образина"

Грязная, с немытой головой.

Глянув на костюм, завыл от злости:

На рубашке - грязи "кружева".

Компаньоны пригласили в гости,

В голове лишь бранные слова.

Скот вонючий, долбанный пропойца,

Негде больше вшами потрясти?!

Ходит, «косит» тут под богомольца,

Как бы мне контракт не упустить!?

-Дай мне руку, помоги подняться,

Вдруг услышал голос старика.

Что тут делать - плакать иль смеяться?

Со всей дури деду дал пинка...

Отдышавшись, Игорь сел в машину,

Номер лихорадочно набрал.

В красках описав свою картину.

Другу дал «добро», чтоб вылетал.

Вымылся, привёл себя в порядок,

Как стрела летел в аэропорт.

Эта сделка для него подарок,

Подпишу и можно на курорт.

Магнитола вдруг на миг затихла,

Песню на пол слове оборвав.

Страшная беда людей постигла,

Вертолёт на части разорвав.

Под портретом в офисе гвоздики,

Мир жесток, но надо дальше жить.

В прошлом слёзы, отпеванье, крики,

Не связать оборванную нить.

Игорь снова жил своей работой,

Конкурентов обогнав в пути.

Важные договорА, отчёты,

Кресло шефа ждало впереди.

Как-то раз зашёл он в супермаркет,

Чтоб домой продуктов подкупить.

Денег предостаточно на карте,

Может всё, что нужно, оплатить.

Очередь у кассы «буксовала»,

Бомж в карманах мелочь собирал.

Девушка сочувственно вздыхала,

Видя, как копейки тот считал.

Булка хлеба, ливерка, бутылка,

Не хватает тридцати рублей.

Игорь крикнул бомжику с ухмылкой:

- Одолжил бы у своих друзей!

Что за шваль здесь бродит в магазине?

Тут, что хочешь можно подцепить.

Обработать надо все витрины,

Лучше к вам вообще не заходить.

Девушка, протиснувшись к кассирше,

Протянула пятьдесят рублей.

Дед сказал "спасибо" еле слышно,

Всё собрав, потопал до дверей.

Игорь вышел злой из магазина,

Бомж с собакой в стороне сидел.

Водку лил и сыпал стрептоцидом,

Пёс скулил, но всё равно терпел.

Бок порвали, видно, где-то в драке,

Ничего, до свадьбы заживёт.

Дед купил пол-литра для собаки

Да ещё ей колбасу даёт...

Год прошёл, как смерть лишила друга,

Игорь ехал за город в кабак.

Пил весь вечер по второму кругу,

На порожки вышел кое-как.

Парни копошились у машины,

Он им крикнул, и... глухой удар.

Видел, как бежал к нему мужчина,

Люди замелькали в свете фар.

Оклемался он уже в палате,

Сквозь туман увидел медсестру.

Вспомнил эту девушку в халате:

Оплатила деду колбасу.

Господи! Портфель лежал в машине,

Там же деньги и договора.

Он застыл, как будто бы на мине,

Тут уж не помогут доктора.

Со счетов всё снял он до копейки,

Дом сегодня нужно оплатить.

Видно, шить придётся телогрейки,

Срок пришёл за всё ему платить...

Документы не простят в конторе,

Гриф «секретно» - где теперь искать?

Может быть, летят уже за море,

За такое будут убивать...

Подтвердил ему "следак" догадки:

Тот, кто знал, - от банка его «пас».

Куш сорвав, умчались без оглядки,

«Атаманский», брат ты мой, запас...

Может бомж с собакой что-то видел?!

Он тебя от лютой смерти спас.

Пёс их рвал, не чувствуя погибель,

Говорят, что через час «угас».

Игорь ночь кружился по палате,

Врач пришёл на утренний осмотр.

В белом накрахмаленном халате

Несмотря на возраст очень бодр.

Уходя, немножечко смутился,

Попросив на лестницу пройти.

- К вам, там человек один явился,

Выглядит, конечно, не ахти...

На площадке бомж стоял с портфелем,

-Добрый день, я еле вас нашёл.

Думал проще, а на самом деле

Столько заведений обошёл.

Хорошо, что паспорт был на месте,

А иначе - полная хана.

Я же пёхом, не на Мерседесе,

Не пускают в транспорт господа.

Игорь сполз тихонечко по стенке,

Этого никак не может быть.

В подбородок стукнули коленки,

-Чемоданчик можно приоткрыть?

- Не волнуйтесь, деньги все на месте,

Выписки из банка по счетам.

Гриф на документах мне известен,

Сорок лет работал с ними сам.

Было всё, машина и квартира,

В одночасье подарил жене.

Говорят «Не сотвори кумира!»

Всё профукал по своей вине.

-Дай, я обниму тебя, Дружище!

Как же мне тебя благодарить?

Ночью думал, что навеки нищий,

А теперь-то можно дальше жить!

-Ты кричал, сынок, что я пропойца,

Не дружище, парень, я тебе.

Иль забыл, как пнул тогда уродца,

А на кассе отказал в рубле?

Для тебя вся жизнь - сплошная гонка,

Ты бы чемоданчик не отдал.

Под одеждой алчная душонка,

Золотой телец твой идеал...

Бомж вручил хозяину потерю

И тихонько стал спускаться вниз.

-Господи! Глазам своим не верю

Я хотел ногой уж на карниз...

Выдернув из пачки две банкноты,

Игорь протянул их старику.

-Вот возьми, какие тут расчёты,

Это всё, чем я помочь могу.

Бомж сказал: - Оставь ты эту мелочь,

Может совесть купишь где - нибудь.

С чемоданом денег сразу смелый,

Ты меня не вспоминай, забудь!

...На площадке что-то вдруг упало,

Игорь глянул : на порожках - бомж.

Видно, перегрелся, плохо стало,

Наша жизнь, как старый медный грош.

Лифт, каталка, серая простынка,

Умер безымянный человек.

Догорела честности лучинка,

Доброта потеряна навек...

Растеряли люди добродетель,

Благородство нынче не в чести.

Ложь и деньги правят на планете,

Честность обглодали до кости...

 

А теперь ответь без колебаний! Чемодан с валютой бы отдал? После угрызений и терзаний, перед искушеньем устоял???

 

Годы, как капли в горячий песок,

Жизнь - горной птицей с обрыва.

Всем на земле предначертан свой срок

Смерть "косит" без перерыва.

Свечи, иконы, алтарь и кресты,

Что же мне делать с гордыней?

Господа вижу за дымкой черты,

Прожил, как дервиш в пустыне.

Мне б на колени - да встать не могу,

Выжги всю скверну, о Боже!

Счастье искал на чужом берегу,

Шрамов с годами всё больше...

Знаю порой, что со мной не легко,

В пропасть уж падал с обрыва.

Ниточки жизни связав узелком

Ангел латал терпеливо.

Дай мне Господь всё достойно стерпеть,

В тысячный раз умоляю.

Очень уж хочется песню допеть,

Много желающих? Знаю!

В храм попросилась сегодня душа,

Чтоб к небесам обратиться.

Подлость оставила вновь без гроша -

Пусть ей вернётся с торицей.

В храме на стенах висят образа,

Взгляд от меня свой отводят.

Воском горячим упала слеза

Тени безмолвные бродят.

Зло отличить я не смог от добра,

Дай свой наказ напоследок.

Чтоб не коснулась "рука топора"

Путь укажи, что не ведом.

Господи, Боже - помилуй меня!

Крест от рожденья до тризны.

Всё осознав, жизнь свою поменял

Дважды, а может быть трижды...

Каждый пройдёт свой отмерянный срок

К финишу без перерыва.

Делая подлость - мы взводим курок

Стоя у края обрыва...

Старость пришла, подарила «подарки»-

Кучу рецептов и горы лекарств.

К чаю для цвета немного заварки,

Старый альбом - лишь одно из «богатств»…

Дочь позвонила однажды под вечер,

Без возражений озвучив «вердикт».

Было понятно – «покой обеспечен»,

Больше ему не сидеть взаперти.

- «Пап, мы семьёй улетаем в Анталию,

Бульку решили оставить тебе.

Всё включено там, бассейны под пальмою,

Это не город, а «РАЙ» на земле!»

Ладно, сказал ей со вздохом Василий,

Не отдавать же собаку чужим,

Думаю, что две недели осилю,

Не помешает - живу ведь один.

Ты привези мне её «прибабахи»,

Кроме борща, больше нечем кормить.

Носятся с ними в кино олигархи,

Я ж не могу ей такого купить…

Дочь спозаранку примчалась с «подарком»,

Кто мог собакой такое назвать?!

С первого взгляда её стало жалко,

Эту «игрушку» легко поломать.

Лапы, что спичечки, тоненький хвостик,

Бусинки глаз и от страха дрожит.

Эта заступится, ежели «гости»,

Самая первая прочь убежит.

Дочь разгрузила из сумки пакеты,

Всё объяснив, как поить и кормить,

Миска, пелёнки, одежда, таблетки

И поводок, чтоб гулять выводить.

Десять минут, и собака привыкла,

Словно всю жизнь в его доме жила.

Прыгнув на руки к нему горемыка,

Сжалась в клубочек, чего-то ждала.

Пальцем Василий погладил собачку,

Та моментально закрыла глаза.

Словно котёнок, впадающий в спячку,

Глядя на это, пробила слеза.

Каждое утро гуляли по скверу,

Если устала, носил на руках.

Душу согрела надежда и вера,

Вася менялся у всех на глазах.

Каждый их выход подобен подарку,

Знали собачников на перечёт.

Байки часами, чтоб день не насмарку,

Воспоминания, смешной анекдот.

Вася домой приходил энергичный,

Холил, лелеял родного «зверька».

Стала собака ему симпатична,

Ждал и боялся от дочки звонка.

Словно минута, прошли две недели,

Нужно питомца назад отдавать.

Бусинки глаз обречённо смотрели,

Булька, оскалившись стала рычать.

Всё разрулила, как водится, внучка,

Смело к «игрушке» своей подошла,

Взяв осторожно собаку на ручки,

Нежно в машину её отнесла.

Вася стоял на балконе и плакал,

Плакал он так, схоронивши жену.

Тихо казнил себя – это ж собака,

Мне же спокойнее жить одному…

Вышел на кухню и чайник поставил,

Мысленно ждал, что сейчас прибежит.

Прыгнет на руки и гладить заставит,

Если забудет, слегка заскулит...

Утром раздался звонок телефонный.

Голос у Васи был холодно глух.

Дочь поняла, что отец ещё сонный,

Сдулся от Бульки и видно потух.

-Что я звоню, вдруг продолжила дочка,

Булька лежит, и ни ест, и ни пьёт.

Выла в углу, та была ещё ночка,

С Дашкой по парку гулять не идёт.

-Что ты трезвонишь, чего тебе нужно,

Видишь - живой, что без дела звонить?

Я прогуляюсь, а то слишком душно,

Нечего дома сидеть и курить!

В парк не пошёл, а включил телевизор,

К ночи очнулся – чего я смотрел?

Выпил таблетки, что выдал провизор,

Лёг на диване и долго сопел.

Утром проснулся - вставать не хотелось.

Молча лежал и смотрел в потолок.

Кажется, жизнь рядом с ним завертелась,

Выбита снова земля из под ног.

Тихо замок в коридоре открылся,

Взрыв тишины - оглушительный лай!

Вася с дивана пружиной схватился,

Счастье лилось у него через край…

Булька лизала небритые щёки,

Бусинки глаз, а под ними слеза.

– «Больше не будем с тобой одиноки,

Вместе свела на земле нас судьба!»

Дочь голосила, увидев такое,

Тушь «развезла» у себя на щеках.

- Еду домой и теперь я спокойна,

Наша малышка в надёжных руках.

-Как же Дашулька, как ей без собаки?

-Купим другую, а это – твоя!

Вот и не верь тут в различные знаки,

Я теперь вижу - вы с Булькой семья!

Прекрасный майский вечер на Подоле,

Полуподвал, уютное кафе.

Швейцар у двери в дорогом камзоле,

А в зале иностранцы под шафе.

Пройдя все храмы, лабиринты Лавры,

Решили немцы плотно закусить.

Спеть свои песни местным для забавы,

Про жизнь в Европе быдлу объяснить.

Гостей горилка развезла по полной,

Орали все: и бабки, и деды.

Вели себя, ну скажем так – не скромно,

Ещё чуть – чуть, и надо ждать беды.

Открылась дверь за маленькою сценой

И хор немецкий моментально стих.

Словно исчезли звуки во вселенной,

А старший группы как-то вдруг поник.

Стоял старик в солдатской гимнастёрке,

Казалось, будто он пришёл с войны,

Явился к ним из потайной каморки,

Напомнить всем про этот день весны.

Смычок прилёг на струны старой скрипки,

Медалей блеск, сиянье орденов.

Поплыли молча в тихом танце блики -

Посланники загадочных миров.

Звук первых нот раздвинул сразу стены,

Над головой поднялся потолок.

Концлагерь Собибор и вой сирены,

В бараке кукла, детский узелок.

Дым из трубы и пепел в вагонетках,

Побег, ранение, дорога на Берлин.

Допросы, протоколы в кабинетах,

Рейхстаг, Победа, иней от седин.

Летели звуки небывалой силы,

В морщинах слёзы горькие текли.

А скрипка дальше пела про могилы,

Про горсть земли, что свято берегли.

Словно в кино, мелькали чьи-то тени,

Субтитром плыли предков имена.

Слабеть у немцев начали колени,

Иврита в воздухе витали письмена.

Играл старик, явившись ниоткуда,

Сверкали золотом родные ордена.

КипА вместо пилотки - это круто!

Народ безумный, страшная страна…

Концерт окончен, замолчала скрипка,

На выход «гости» двинулись гуськом.

Эншульдигунг! Простите за ошИбкА!

В автобус группа ринулась бегом.

Был месяц май, старик с «войны вернулся»,

А дома вновь гуляет немчура…

Хамят, жируют, над людьми смеются,

Взашей поганцев гнать уже пора!

Никаких жизнь не делает скидок,

В чаши годы налив до краёв...

Не прощает случайных ошибок

И в сердцах резко брошенных слов.

Оставляет всё больше отметин,

Не сойти от всего бы с ума...

Мимо счастья пройти, не заметив,

Зная точно, что это - судьба.

 

Чаще совесть за промахи гложет,

Каждый миг нам милей и ценней.

Даже на год не будем моложе,

Мы становимся просто мудрей.

Возраст свой ощущаем всей кожей,

Но так хочется дольше пожить.

Справедливей становимся, строже,

Боль пытаясь в душе заглушить.

 

Я прошу об одном тебя, Боже!!!

Дай дожить хоть немножечко всласть

С тем, кто рядом, кто сердцу дороже,

И в маразм раньше смерти не впасть.

Наша жизнь - две короткие даты,

Путь с рожденья до смерти, что был.

На земле, как рассветы, закаты,

Как причал, куда долго ты плыл…

 

Пусть, как в сказке, не станем моложе,

Будем просто намного мудрей.

Будем с теми, кто жизни дороже,

До конца их любить своих дней.

Мир вокруг удивительно зыбок,

Не жалейте в нём ласковых слов.

Откровенных, душевных улыбок,

В чаши счастье налив до краёв...

Командировка, как обычно, затянулась,

Сергей к полуночи добрался лишь домой.

Зашёл как тень, чтоб Вика не проснулась,

Входную дверь попридержал ногой.

Свет приглушённый пробивал из детской,

Вдруг частый топот ножек по полу.

Дверь распахнулась с криком молодецким,

Трёхлетний сын заполнил тишину.

 

Сергей прижал Максимку очень нежно,

Вдыхая запах словно гончий пёс.

«А мама спит?» - спросил его с надеждой,

Что на сегодня отменён «допрос».

Максим вдруг выпалил, что мама в магазине,

А он весь день рисует за столом.

Она за хлебом ездит на машине,

И дядя Игорь к ним заходит в дом.

 

«Я раньше плакал, было очень страшно,

Теперь подрос и больше не боюсь.

Ты сам учил, что нужно быть отважным,

И я теперь со страхами борюсь.

Сергей отнёс Максима на диванчик,

Сел рядом с ним и тихо произнёс:

«Прости меня, любимый, милый мальчик,

Я не заметил, как ты вдруг подрос.

 

Пойми, сынок, такая вот работа,

Спасать людей мне выпало судьбой.

Тебе нужны поддержка и забота,

А ты уж год играешь сам с собой».

Жена, приехав, лишь на миг смутилась,

Упрёков «воз» готовился давно.

Собрав вещички, с сыном вниз спустилась,

Воздушный поцелуй послав в окно.

 

В суде жена кричала вместе с тёщей,

Что «солдафон» замучил всех кругом,

Что ей одной с сынишкой будет проще,

Что наконец-то кончится дурдом.

Увидеть сына Вика не давала,

Найдя в «загашнике» очередной предлог.

В политотделе всё пошло сначала,

Влепили выговор, чтоб был другим урок.

 

Сергей весь месяц занимался службой,

В подразделении дневал и ночевал.

Перелопатил всё, что было нужно,

И каждый день о парне вспоминал.

Однажды утром Вика позвонила,

Сказав, что сына некуда девать.

Забрать на месяц слёзно попросила,

Что делать дальше, будем, мол, решать.

 

Сергей взял отпуск, радостный, счастливый,

Они с Максимкой будут день и ночь.

Весь месяц рядом сын его любимый,

Никто не скажет «убираться прочь».

Промчался месяц, Вика не звонила,

Однажды вечером он сам её набрал.

Что происходит? Может быть, забыла?

Закончен отпуск... Круто он попал!..

 

Жена сказала, что пока не может

Забрать Максима, мол, ей негде жить.

Пусть с воспитаньем бабушка поможет,

А свою молодость ей рано хоронить.

Сергей всё понял, жирный крест рисуя,

И начал думать, как им дальше жить.

Один Максимку точно избалует,

Мальчишке нужно с кем - нибудь дружить.

 

Жила в подъезде бывшая «училка»,

С утра пораньше он ей позвонил.

Бодра и энергична как пружинка,

Глаза смеялись, знать, не разбудил.

Мария Львовна прямо аж воспряла

От предложенья с мальчиком сидеть.

Что прикупить - на листик записала,

Учебники велела посмотреть.

 

Летело время, пронеслись два года,

На службе всё обычно, как всегда.

Судьба плеснула дёгтя в бочку мёда:

Пришла домой нежданная беда.

Сергей доставлен в госпиталь военный,

Но шансы выжить все равны нулю.

Врачи шептались, что диагноз скверный,

Приподнимая в пятнах простыню.

 

Хирург успел с последним стуком сердца

«Заштопать» всё и завести «мотор».

Закрыв надолго в лабиринте дверцу,

Поверх голов взглянув на монитор.

Сергей терпел и делал всё, что нужно,

Чтобы скорее вырваться домой.

К зав.отделением затеплилось вдруг чувство,

При встрече забывал, что он больной.

 

Врачу взаимно нравился военный,

Высокий, статный, не скулил, не ныл.

Ирина видела — он пациент примерный,

Хоть молчуном среди больных прослыл.

В один из дней к нему зашёл Максимка,

В глазах был виден неподдельный страх.

Рука сжимала яркую картинку,

Застыли слёзы в голубых глазах.

 

Ирина сына подвела к Сергею,

Обняв отца, тот просто зарыдал.

«Всё хорошо, я знал, я в тебя верил,

Ты мой герой, ты храбро воевал!»

Размазав слёзы, робко улыбнулся

И акварельный протянул эскиз.

Как заговорщик тихо обернулся,

Но не сказал, что есть ещё сюрприз.

 

«Мария Львовна к маме улетела, -

Сказала Ира, вдруг потупив взор.

Максим со мной, я Вам сказать не смела,

Чтоб не гоняли в мыслях всякий вздор.

Живу одна, давно уже в разводе,

Ребёнка нет, Господь его не дал.

«На выданье», как говорят в народе...»

Сергей поднялся и двоих обнял...

 

Жизнь продолжалась, годы пролетели,

Женат Сергей с Ириною давно.

Отстроен дом, который так хотели,

Стучится вишня ветками в окно.

Сын примерял погоны лейтенанта,

Через неделю будет выпускной.

Саратовская «вышка» для десанта

Пополнит снова офицерский строй.

 

Сергей был в отпуске, возился в огороде,

Забыл он хлеба с утречка купить.

Одет в рваньё, как по последней моде,

Чего стесняться? Можно так сходить!

Сложив покупки, вышел на стоянку,

Но вдруг услышал, что его зовут.

Он сразу вспомнил наглую цыганку,

За речкой в таборе недалеко живут.

 

Но, оглянувшись, он увидел Вику,

Сидевшую в машине за рулём,

Та поправляла на себе тунику,

Что сбилась в кучу натяжным ремнём.

«Ну, что, Серёжа, вижу, жизнь - не сахар?!

Гляжу, бомжуешь? Рада, что ушла.

Такой противный от одежды запах,

Как столько лет прожить с тобой могла?!

 

Ну, что сынок? Наверно, уже взрослый!

На стройке пашет или в ПТУ?

В папашу весь, такой же, видно, рослый,

Как вас терпела, просто не пойму!

Я за майора мужу хлопотала,

Через неделю будем обмывать.

Штабного генерала охмуряла,

А был бы ты - тебя смогла б поднять».

 

«Максим в училище, - сказал Сергей со вздохом, -

В Рязанской «вышке», скоро выпускной.

А у меня не так всё в жизни плохо,

Я очень рад, что встретился с тобой».

Опять неделя пролетела птицей,

Училище повзводно на плацу.

У лейтенантов словно солнце лица

Под стать и форма сшита молодцу.

 

Сергей с Ириной подошли к трибуне,

Майор бузил, что жарко и тесно,

Что в поезде приехал накануне,

А там всю ночь открытое окно.

Свисали щёки прямо на погоны,

Пот заливал пунцовое лицо.

Стояла Вика, теребя икону,

Налились руки будто бы свинцом.

 

Внезапно, вздрогнув, резко обернулась

И словно рыба открывала рот.

К себе майора резко развернула,

Бедром наткнувшись на его живот.

Сергей стоял в полковничьих погонах,

Герой России - нечего сказать!

Не бомж вчерашний в грязном балахоне,

Такое трудно сразу осознать.

 

Майор пытался что-то там проблеять,

Но получалось явно всё с трудом.

Схватив жену, пробрался на аллею

И плюхнулся на лавку за кустом.

Оркестр, диплом, счастливые улыбки,

Максим Ирину с батей обнимал.

И вдруг щелчок - а счастье было зыбким,

Он вспомнил, как картинку рисовал...

 

Раздался голос женский за спиною:

«Сыночек, милый, обними меня,

Ты в моих мыслях был всегда со мною,

Иди ко мне - ведь я же мать твоя!»

«Простите, женщина! Моя семья со мною,

Вот моя мама, это мой отец.

Противно мне, что связан одной кровью,

Кукушка вам вручила свой венец!»...

 

Звонок, приказ, «вертушка» - всё привычно

Для тех, кто со спецназом жизнь связал.

А вот для жён с пропискою столичной

Один лишь выход: чемодан - вокзал!

 

Морозный день, пустая трасса,

МишАнька глянул на часы.

До въезда в город меньше часа,

Дороги в Новый год пусты.

Лежат на «спальнике» подарки

В коробках сыну и жене.

Сверну сперва на Пролетарку,

Хоть это, правда, в стороне.

Олег просил заехать к бате

И срочно деньги передать.

Жил у дороги в третьей хате,

Как можно другу отказать?!

Возле столба с дорожным знаком

Увидел Мишка чью-то тень.

Не брал попутчиков, однако,

Притормозил, хоть было лень.

Через секунду дверь открылась,

Снегурочка - ни дать, ни взять.

Из леса что ли появилась,

Ну, как такую не забрать?!

- Куда идёшь в такое время,

Нельзя одной в такой глуши.

Кругом леса, сплошная темень,

И ни одной живой души.

-Подбросьте к городу поближе,

А там я к маме доберусь.

Сказала девушка чуть слышно.

-Я к мужу больше не вернусь!

Слегка задумался МишАня,

Но что-то ёкнуло в груди.

Мужик девчонку затиранил,

Пусть едет, коль им по пути.

«Снегурка» прыгнула в кабину

И рассказала, что к чему.

Муж думал, что в лесу погибну,

И всё достанется ему.

Решил забрать он дом и дачу,

Из банка деньги со счетов.

Машину ко всему в придачу,

Солидный выдался улов.

Забыл, наверное, ворюга,

Что есть на свете «бумеранг»,

А прокурор - моя подруга,

Имеет там высокий ранг.

Они подъехали к кафешке,

Таксисты ели шаурму.

Девица, попрощавшись в спешке,

В машину села к одному.

МишАня гнал на Пролетарку,

Там должен передать конверт.

Спешил скорей домой с подарком,

Где оливье и винегрет.

Остановившись, начал рыться -

«Барсетка» словно уплыла.

Такого не могло случиться,

Что за напасть, что за дела?!

Он вспомнил ярко-голубые

Своей попутчицы глаза.

Накрылись «тазом» выходные,

Как другу обо всём сказать?

Взяв телефон, набрал Олега,

Ему испортив Новый год.

Друг произнёс – «Меня ты предал,

Какой же был я идиот!

Отец мой плох, лежит в больнице,

Ему я денег накопил,

А ты плетёшь мне про девицу,

Что ж ты МишАня натворил?!»

Дни пролетали, как в тумане,

Что там с Олегом, как отец?

Друг обвинил его в обмане,

Для Мишки это был конец!

Ему сказали, что в больнице

Отняли ногу старику.

Мол, если б сын отвёз в столицу,

Ходил бы батя по селу.

А так промучился неделю

И как-то ночью вдруг затих.

Вчера сердечного отпели,

Весь холмик алый от гвоздик.

МишАня год не знал покоя,

Мотался в рейсы день и ночь.

Для всех друзей он стал изгоем,

Никто не мог ему помочь.

Он отдал долг жене Олега,

А «друг» лишь крикнул в коридор:

Не будет здесь тебе ночлега,-

Словно озвучил приговор.

Работа, дом, опять работа

И долгожданный выходной...

В торговый центр пошли в субботу

Обновки выбрать всей семьёй.

МишАнька замер у колонны,

Увидев синь знакомых глаз.

«Снегурка» била всем поклоны,

Он вспоминал её не раз…

Девица выглядела плохо,

С одной ногой, на костылях.

Бросали мелочь ей со вздохом

И уходили второпях.

Она узнала Михаила

И попыталась ускакать.

Видать, «подружка» не забыла-

Почти что год пришлось искать.

- Не бойся, всё перегорело,

Сказал калеке Михаил.

Не по годам ты постарела,

Бог, видно, наказать решил.

Ты бумеранг в ту ночь пустила,

Хороший умер человек.

Его судьбу ты разделила,

Вот вся разгадка твоих бед.

Пока закон о бумеранге

Ещё никто не отменял.

Бьёт всех он, не смотря на ранги,

И кой-кого уж наказал...

Июль, жара, на улице за тридцать,

А в храме просто Божья благодать.

У прихожанки влажные ресницы,

Поклоны «била» за кого-то мать.

С воскресным днём поздравил настоятель,

Всем пожелав смиренья и любви.

Сказав,что чаяние услышит их Создатель,

И за ошибки всех готов простить.

Когда несчастье постучится в двери

И в дом войдёт с подругою бедой,

Не возжелайте, как бы не хотели,

Всё изменить для вас «любой ценой».

Мария слушала, платок в руке комкая,

Калейдоскопом пролетела жизнь.

Дитя просила, Бога умоляла,

А ей шептали на ухо - смирись!

Она узнала то, что ждёт ребёнка,

Молила Господа, чтобы родился сын.

-Мне не нужна сопливая девчонка,

Пусть мальчик будет самым дорогим.

Врач на УЗИ сказала - будет дочка!

Как будто вынесла смертельный приговор.

На всех её мечтах поставив точку,

Закончив неуместный разговор…

В родзале женщину спросила акушерка:

-«Ну что, готова девочку рожать?»

Она ответила, что будет сын – Валерка,

Любой ценой! Не стоит возражать...

Родился мальчик всем на удивленье,

Хоть пуповиной трижды был обвит.

Успели вовремя, ещё б одно мгновенье,

И малыша уже не воскресить.

Была Мария счастлива безумно,

Родился сын, теперь всё для него.

Любила чадо просто безрассудно,

И в жизни не жалела ничего.

Валерка вырос злобным и ленивым,

После восьмого в техникум пошёл.

Но был всё также горячо любимым,

Хоть каждый день глотала валидол.

Учился парень откровенно плохо,

Курил с друзьями, начал выпивать.

Ночами «стриг» по паркам местных лохов,

На недозвон поставил в «трубке» мать.

Авторитетом стали уркаганы,

И как итог, хоть маленький, но срок.

Согрели душу местные шалманы,

Так покатился под откос сынок.

В один из дней Валерка вдруг уехал,

Черкнув в записке – «Больше не ищи,

Твоя опека для меня - помеха,

На этажерке забери ключи»...

Она молилась о его здоровье,

Взывала к Господу, чтобы ему помог.

Стояла карточка всегда у изголовья,

А сына вёл какой-то страшный рок.

Скакал на площади, громил и жёг машины,

Бросал булыжники, орал, что было сил.

Забыв, что с ней был связан пуповиной,

Чужих отцов и матерей давил.

Мария видела Валерку на экране,

Но всем твердила, будто бы не он.

Муж умер молча, сидя на диване,

Узнав, что сын записан в батальон.

Из дальних сёл ей говорили люди,

Что мол, в «Азове» видели сынка.

Стреляет пленных, сам их лично «судит»,

Когда ж отсохнет у него рука…

Мария быстро продала квартиру,

Уехала за двести вёрст в райцентр.

Дом - развалюшка, впрочем, не до жиру,

Среди сельчан не будет диких сцен.

Мать очень часто слышала о сыне,

Про «подвиги» его неслась молва.

Ждала, что сердце к отпрыску остынет,

Или дойдут до Господа слова.

Она стояла, прислонившись к стенке,

Беззвучно плакала, не пряча горьких слёз.

Из храма выйдя, села на ступеньки,

Мольбы свои вдруг вспомнила всерьёз.

Всю жизнь молила Господа о сыне,

Чтоб был он послан ей «любой ценой!»

Однажды вздёрнут парня на осине,

А в бедах этих - я всему виной!

Вдруг осознав, что в жизни натворила,

Сорвав платок, направилась к реке.

Сколько невинных жизней загубила

Когда Господь прислушался к мольбе...

 

Подумай раз, прежде, чем что-либо дать, дважды, прежде, чем что-либо принять, и тысячу раз прежде, чем что-либо просить.

Василий знал - есть где-то Ад и Рай,

Но в это всё он не особо верил.

Взглянуть бы раз, хотя бы невзначай,

Сквозь щелку кем-то приоткрытой двери.

Шалит сердечко уже много лет,

А как оно болеть совсем не будет?!

Тюремный ночью снился лазарет,

Такое разве сразу позабудешь?

Зайдя домой, обычно в кресло сел,

Моргал охрипший старый телевизор.

Словно в кино всю жизнь пересмотрев,

Судьбе в "лицо перчаткой" бросил вызов.

Щелчок, инфаркт - Василий обалдел.

Он шёл один по Огненной Геене.

Но кто посмел устроить беспредел,

Кто виноват в кошмарной перемене?

- А что не так? Спросил с улыбкой Чёрт,

И что конкретно вам тут не по нраву?

Всё включено, попали на курорт,

Отель шесть звёзд, гуляйте на халяву!

Василий начал бабку вспоминать,

Рассказ про Ад, про страшные мученья.

Как людям там приходится страдать,

Горят все грешники, и в этом нет сомненья.

Читая мысли, рассмеялся Чёрт,

В дурном припадке бедный аж захрюкал.

- Я на сегодня ваш экскурсовод,

Чтобы мозги никто вам здесь не тюкал.

Тут нет смолы, нет никаких котлов,

И нет земных немыслимых мучений.

Не отрываем никому голов,

Нет наставлений и нравоучений.

Чудак вы, право слово, человек!

Смелей садитесь ближе к барной стойке.

Давным - давно уж двадцать первый век,

Тут даже мы подвластны перестройке.

Всё изменилось круто с той поры,

Теперь со временем шагаем дружно в ногу.

Под пресс сданы котлы и топоры

Везде курорты строим понемногу.

Что будем пить - вискарик или джин?!

Из морозилки водочки холодной?

- Любой каприз, мой "славный Господин",

Вы в своём выборе, как ласточка, свободны.

Скрывать не буду - это вам не Рай!

У них всё классом на порядок выше.

Отель наш тоже, скажем, не сарай.

Всё, что желаете, но тут намного тише.

Василий водку залпом отхлебнул,

Остался качеством и сервисом доволен.

Что ж, можно "жить", а Чёрт не обманул,

Я за себя, как никогда, спокоен!

- А как каноны, заповеди все?

Грешить, выходит, раньше было можно?!

С запретами извёлся я совсем,

Работать стало просто невозможно...

- Вы кто, Василий? Просто казнокрад!

Для вас совсем негоже сковородка.

В отели селим не чиня преград,

В меню для прибывших есть водка и селёдка.

- Ну, а убийцы, с ними тогда что?

Они безжалостно людей лишали жизни!

Теперь пьют виски? Разве не смешно!

Перемешались в голове все мысли.

Чёрт указал хвостом на туалет,

- Не узнаёте? Это правда Гитлер!

Он здесь восьмой уже десяток лет

В отеле рядом поселился Гиммлер.

От этой новости Василий обалдел.

- Да, что за хрень у вас тут происходит?!

Кто на земле в убийствах преуспел -

Глотает джин, ещё на море ходит...

-Так у него нет больше ничего,

Всё то, что было, мы давно изъяли.

Он не обидит больше никого.

Все деньги, власть и армию забрали.

- Сейчас хотите дать ему пинка?!

Да не тряситесь, вам он не ответит.

От боли запищит наверняка,

Прочь убежит и даже не заметит.

Копытом Чёрт дал грешнику под зад,

Тот подвывая вылетел из зала.

-Здесь каждый "постоялец" только рад

"Леща" поддать накинув одеяло.

- Ну что ж, идёмте, что-то покажу,

Я думаю - вас это успокоит.

-Всё до конца сегодня расскажу,

Поверьте мне - взглянуть на это стоит...

За стойкой бара длинный коридор,

В полу кольцо и люк весь запылился.

Нажав на кнопку, Черт завёл мотор,

Со скрежетом проход в полу открылся.

От воплей страшных заложило слух,

Стенанья вмиг заполнили пространство.

От ужаса перехватило дух -

Котлы, костры и разное "убранство".

- Вот там всё то, о чём я говорил,

Смола кипит, огонь кругом пылает.

Василий сполз по стеночке без сил.

- Коль это Ад, кого же там пытают?

Черт улыбнувшись, хитро подмигнул,

- Туда на свете только тем дорога,

Кто наизнанку жизнь перевернул,

В меня не верит и не верит в Бога!

Семь лет, как бабка схоронила мужа,

Невыносимый был, скажу я вам, старик.

Цеплялся ко всему, ну просто ужас.

Чуть, что не так, переходил на крик.

Анисья продала свою скотину,

В округе травы стала собирать.

Лечила всё - ангину, скарлатину,

Врач за сто вёрст, чего за зря страдать.

Сушились рядом мята и душица,

Мелиса, пижма, сбор целебных трав.

Зимой вязала детям рукавицы

И роды принимала, кто рожал.

Платили ей и мёдом и вареньем,

А то и сало с мясом принесут.

На всех хватало времени, терпенья,

В метель бежала, коли позовут.

Однажды в мае вышла на «охоту»

Через овражек к старому пруду.

Сюда ходила, словно на работу,

Вдруг взрывы прогремели, как в войну.

На берегу соседские мальчишки

«Лакали» пиво возле костерка.

Скакали с сигаретой, как мартышки,

Узнала бабка всех издалека.

Увидев «гостью», парни разбежались,

Перемахнув пылающий костёр.

Пустые банки лишь от них остались,

Коробка спичек, вялый помидор.

Костёр Анисья залила водою,

В корзину банки кинула себе.

Вдруг запищало что-то за спиною,

И вот повторно, но уже слабей.

В пруду тонул привязанный котёнок,

А рядом гильзы стреляных петард.

Пытался выплыть, только нет силёнок,

Ему не выбраться без помощи назад.

В воде старушка изловчилась палкой,

Живым достать котёнка из пруда.

Сейчас бы взять, да живодёров скалкой,

Отбить охоту раз и навсегда.

Пол дня с котёнком провозилась бабка,

Отвар, примочки, разная мазня.

Нашлась «утопленнику» шерстяная тряпка,

Уснул лишенец, кончилась возня.

Кормила маленького прямо из пипетки,

А он урчал, почуяв молоко.

Стекали капли прямо на салфетки,

Наевшись, спал на солнце под окном.

Прошла неделя, раны затянулись,

Котёнок в доме бегал, как чумной.

Охотничьи повадки вдруг проснулись,

Порвать пакет пытался с бузиной.

Гроза однажды ночью приключилась,

Раскаты грома, дождь, как из ведра.

Анисья за столом перекрестилась,

ВздохнУла, что не выйдет со двора.

Вернул её в реальность стук в окошко,

Халат накинув, вышла открывать.

- Случилось что? Спросила осторожно,

В грозу такую нужно дома спать.

Гость был в плаще с огромным капюшоном,

Стекала на пол струйками вода.

Хозяйку поприветствовав поклоном,

Сказал - спасибо за спасенье кота.

Бабулька впала на мгновенье в ступор,

Проснулись «тараканы» в голове.

Конец пришёл, орал ей в ухо рупор,

Двор осветила молния в окне…

- Чей будешь ты, я что-то не признала?

Спросила бабка, время оттянув.

- Тебя в деревне раньше не встречала,

Гость улыбнулся, хитро подмигнув.

- Ну, скажем так – смотрящий за котами,

А по земному то - кошачий Бог.

Смотрю за ними я с небес веками

И удивляюсь, как ваш мир жесток.

Котейка этот послан был Алёше,

Чтоб уберёг он всю его семью,

Чтоб на земле они пожили дольше,

Вот только он им подложил «свинью».

На Новый год, когда утихнет праздник,

Его семья тихонько угорит.

Всех разбудить был должен кот - проказник,

Теперь обиду он им не простит…

Алёшка выживет, его не будет дома,

Но, с этим грузом нужно дальше жить...

Судьба парнишки, мне увы знакома,

Вам ничего нельзя здесь изменить.

- А если я скажу им, что случится?

Спросила гостя бабка напрямик.

Тогда «психушка» в двери постучится,

В халате грязном заберёт мужик.

Сюда я прибыл вовсе не за этим,

Одно желание исполнить я готов.

Но лишь одно хочу я вам заметить,

Два дня подумайте, пока не нужно слов.

Пустились вскачь, как прежде «тараканы»,

Орали в ухо все наперебой.

А выбрать нужно лишь одно желанье,

Мечты накрыли тёплою волной.

Гость, попрощавшись, вышел за ворота

И растворился просто в никуда.

Всю грязь Анисья вытерла добротно,

Кошачьи вспомнила «смотрящего» глаза.

Дождавшись утра, завернув котёнка,

Пошла бабуля с ним на край села.

Сказать соседке про её заслонку,

Чтоб в Новый год следила, не пила.

Сидела Манька за столом на кухне,

Оксанка – дочка с куклой в уголке.

Алёшка с братьями перепугались вусмерть,

Узнав котёнка в бабкиной руке.

- Ну что, поганцы, жить вам надоело,

Зачем устроили над крохой самосуд?

А если б я в тот миг не подоспела,

Утоп несчастный в несколько секунд.

Кроме Алёшки, все вы угорите,

А он сопьётся и помрёт в кустах.

У Господа прощения просите,

В глазах у всех был неподдельный страх.

Да Бог с тобой, вдруг зашептала Манька,

У нашей печки тяга, хоть куда.

Вожу детей за ручку, словно нянька,

Какая может в доме быть беда?!

Анисья вышла, словно королева,

И десять глаз глядели ей во след.

Был жуткий страх и никакого гнева,

Сынок накликал выше крыши бед…

Примчалась Манька через дом к соседке

И всё подробно рассказала той,

Поставила, мол, травница всем «метки»,

Как быть ей с уготованной судьбой?

Вздохнув, Варюха тихо ей сказала

- « Вини во всём сначала ты себя,

Весь беспредел парням своим спускала,

Теперь совета просишь у меня?».

Они до ночи думали, что делать,

Куда идти, как эту порчу снять.

Успела Манька всё село обегать,

И в ярких красках горе рассказать.

Деревня «вымерла», ни гомона, ни крика,

Все вспоминали тайные грехи.

Просили о прощении Владыку,

Пока не заорали петухи…

Придя домой, Анисья стала думать,

Что нужно в дом, что можно пожелать.

Но ничего ей не запало в душу,

Десяток лет и надо помирать.

Геройски сын погиб в Афганистане,

Чернобыль «съел» племянниц и сестру.

Всё проплыло, как будто бы в тумане,

Разбив о прошлое хрустальную мечту.

Она вдруг понялА, как это низко,

Желать себе, когда навис «топор».

Когда беда с тобою рядом, близко,

Семье уже озвучен приговор…

Стук в дверь отвлёк её от грустных мыслей,

Стоял Алёшка - слёзы по щекам.

- Я вас прошу, не забирайте жизни,

И как подкошенный упал к её ногам.

Вы мне сейчас котёнка подарите,

Ни в чём не будет больше знать нужды,

А коли надо, мою жизнь возьмите,

Чтобы с родными не было беды.

Котёнка нежно в тряпку замотала

И отдала Алёшке навсегда.

Своё желание теперь Анисья знала,

Пусть этот дом не посетит беда…

18 января - 78-ая годовщина

прорыва фашистской блокады

Ленинграда.

 

 

Война, что может быть страшнее?

Как оказалось - голод и мороз.

Тут человек, словно лучина, тлеет,

Салют не всем увидеть удалось...

Никто не знает, скольким «Пискарёвка»

Дала «прописку» и земной покой.

Свозили всех без всякой «упаковки»,

Бросали в ров слабеющей рукой.

Как можно было выжить в Ленинграде?

Два года длился этот страшный «АД».

Людей рассказы, выживших в блокаде,

Словно набат, в ушах моих звучат.

Склады пусты - 120 граммов хлеба,

Народ ловил собак, мышей и крыс.

«Топили» воду изо льда и снега

И «зажигалки» сбрасывали с крыш.

В одной семье жил кот по кличке Васька.

Когда пришли лихие времена,

Где корка хлеба слаще, чем колбаска,

Кошачий долг свой выполнил сполна…

В кромешной тьме шёл Васька на охоту,

Чтоб днём не стать добычей самому.

Он ночью выполнял свою «работу»,

Которая под силу лишь ему…

Явившись утром, разбудив бабулю,

На кухню звал - мол, завтрак уж готов!

Лежала крыса на полу в кастрюле,

А Васька ждал всего лишь добрых слов.

Варили суп, съедали даже кости,

Вот так с надеждой жили день за днём.

И знали точно – кот в беде не бросит,

Блокаду вместе с ним переживём.

Налёты Васька чувствовал заранее,

Сирены вой всех заставал в пути.

И было лишь всего одно желание-

Кота–кормильца от беды спасти.

Весной кошАк охотился за дичью,

Таскал ворон и с крыши голубей.

На кухню приносил свою добычу

И дожидался порции своей…

Блокаду сняли, стало чуть полегче,

Но стаи крыс заполнили дворы.

Людей бессильных до смерти калеча,

Став ужасом для местной детворы.

И вот тогда составом из Сибири

В вагонах прибыл дымчатый «спецназ».

Пять тысяч кошек в город отпустили,

«Зачистка» шла, как будто дан приказ.

От эпидемии людей спасали кошки,

Уничтожая злобных грызунов.

Очистив парки, скверы и дорожки

Снискав у жителей огромную любовь.

Вот так бывает в нашей жизни бренной,

Какой-то кот спас целую семью.

За доброту он расплатился щедро,

И был посажен в бронзе на «скамью».

Бабуля часто внучке говорила:

- Кабы не кот, пришёл бы всем конец.

Она его, как малыша, хвалила,

Варила к празднику для Васьки холодец.

В сорок девятом кот тихонько помер,

Был похоронен, словно человек.

Табличка на погосте, сзади номер

И благодарность от людей навек…

Осень раскрасила охрой деревья,

Вот моя лавка, дневной моцион.

Кучка парней продолжает веселье,

«Стрелки, базары», сплошной перезвон.

Пицца, хотдоги, заморские чипсы

Напрочь испортили всю молодёжь.

Ногти «метровые», рваные джинсы,

Пивом «заправиться» им невтерпёж…

Я наблюдал это всё год за годом.

Стаи вандалов безумных растут.

Что создавалось годами народом -

Рушат, кромсают, уродуют, жгут.

Встреча с мальчишкой на тихой аллее

В душу запала мою глубоко.

Стало спокойнее, даже теплее,

Только на сердце совсем нелегко.

Мальчик ходил возле лавок по парку,

Молча высматривал, что-то искал.

Рад был находке он, словно подарку,

Быстро «улов» свой в карман отправлял.

Парень одет был совсем не богато,

Только вот взгляд меня так поразил.

Словно хлебнул непомерно когда-то,

Но подаянья нигде не просил.

Я предложил ему мятную жвачку,

Мальчик без злобы спокойно сказал:

- Если мне надо, куплю себе пачку,

Мелочь свою в кулачке показал.

Я наблюдал, как он ходит по парку,

Прутиком листья сметая с земли.

Словно сапёр, отсканировал лавку,

Что-то в надежде сегодня найти.

В десять утра я пришёл на полянку

И наблюдал за «своим» пацаном.

В брюках карман застегнув на булавку,

Мелочь с опаской считал за кустом.

Как-то не выдержав, кликнул мальчишку,

Задал вопрос, тот, что мучал меня.

-Хочешь купить пистолет или книжку,

Может нужна тебе помощь моя?

Парень насупился, но не надолго,

Словно очнувшись, взглянул мне в глаза.

-Сам соберу, вдруг сказал очень строго,

Жалость мне ваша совсем не нужна.

Так познакомился я с ним поближе,

Мне он представился – просто Илья.

Чистые брюки, недавно подстрижен,

Видно, что есть у ребёнка семья.

-Ладно, не злись, я не думал обидеть,

Завтра придёшь, иль какие дела?

Рад буду снова тебя здесь увидеть,

Лишь бы погодка нас не подвела.

Я приходил чуть пораньше мальчишки,

Деньги под лавку тайком положив.

«Клад» обнаружив, скакал, как мартышка,

Счастьем своим поделиться спешил.

Но вот однажды пропал мой знакомый,

Что с ним случилось, где парня искать?

Шёл по дворам этой мыслью ведомый

Адреса нет- можно вечно блуждать.

Так пролетело почти три недели,

В парке Илюша на лавке сидел.

Пара глазёнок от слёз помутнели,

Взгляд отрешённый и я обомлел...

В жизни не знал, что так смотрит ребёнок,

Горечи столько скопилось в душе.

Может обидел какой-то подонок,

Взяв им добытые пару грошей.

Слушай, не плачь, что случилось с тобою?

Надо монетки по парку искать.

Обнял мальчишку с отцовской любовью,

Нам теперь стоит с бедой «переспать».

- Мне не нужны больше эти монетки,

Год на леченье отцу собирал.

Долго копил я ему на таблетки,

Водку чтоб пить поскорее бросал.

Мама сказала, он здОрово болен,

Ей не под силу купить всё одной.

Уже две недели, как он похоронен,

Значит законный теперь выходной…

Обнял Илью - он ревел, не стесняясь.

Слёзы ручьями текли по щекам.

В мелкие клочья душа разрывалась,

Будто бы гири прилипли к ногам.

Мальчик шепнул мне - Пришёл попрощаться,

Я благодарен, что ты помогал.

Больше не жди и искать не пытайся,

Резко поднялся и прочь зашагал.

Понял я вдруг - настоящий мужчина!

Возраст его тут совсем непричём.

В парне есть стержень, стальная пружина,

Он не предаст и подставит плечо!

Больше ни разу не видел Илюшу,

Маленький друг перестал приходить.

Нежной любовью согрел мою душу,

Снова надежду в ней смог разбудить…

Все негативы, как стёкла, разбиты,

Жизнь преподАла хороший урок.

Шаткими стали все стереотипы,

Где-то звенел состраданья звонок…

 

 

Несчастный ждёт чего-то больше,

Счастливый рад тому, что есть…

Обычный день, всё вроде, как всегда.

Бреду домой, любуясь на деревья.

Я радуюсь, что нынче нет дождя,

Что выходные - повод для безделья.

Скрип тормозов немного напугал,

Стекло открылось в чёрной иномарке.

Кто за рулём, я честно не узнал.

И выглядел, как посетитель в зоопарке.

- Степан Ильич?! Садитесь, подвезу.

Тепло в глазах и голосе читалось.

Вы без зонта, легко попасть в грозу,

Такое ведь не раз уже случалось?!

Возможно мой далёкий ученик,

Узнав учителя, решил его "подбросить".

За много лет к такому уж привык,

Пусть подвезёт, "пятёрку" не попросит.

- Куда поедем, я не тороплюсь,

И распахнул передо мною дверцу.

А то один со скукою борюсь,

Ну а вдвоём, всё веселее сердцу.

Ваш адрес помню, приходили к вам,

Когда вы как-то заболели гриппом.

Тогда из оникса я столик разломал,

Орали все, лишь вы сказали тихо:

- Шуметь не надо, это не беда!

Сломалась вещь, что без души и тела.

Запомните все раз и навсегда -

Жизнь отбирать нельзя даже за дело.

Ну что, припомнили? Серёжа Иванов!

У вас учился до восьмого класса.

А дальше ПТУ, всё было так давно,

До свадьбы приключений было масса.

Серёжа вдруг нажал на тормоза

У расписной сверкающей витрины.

И повернувшись, глядя мне в глаза,

Сказал : Айда в кафе, пусть отдохнёт машина.

Курили оба, пили крепкий чай,

Спросил Сергея, как он поживает.

Вопрос задал я как бы невзначай,

Мол, в выходные внуки приезжают?!

Он поднял голову и синь бездонных глаз

Вдруг окатила, как морская бездна.

Чуть с хрипотцой он начал свой рассказ,

Как его жизнь в один момент исчезла.

Ребёнка ждали, знали будет сын,

С женой в тот день стоял на остановке.

Удар машины, мир на миг застыл

И Анжелика головой на бровке...

В салоне был "обдолбанный" пижон,

Он предложил мне мирно разобраться.

Тогда казалось, это страшный сон,

Но суд решил опять поиздеваться.

Ему условно дали полтора,

"Щенок" смеялся, выходя из зала.

Мол, деньги нужно было брать вчера,

Сама мне баба на капот упала.

Его я выследил лишь через пару дней

И припечатал на машине к стенке.

Боль не ушла, а стала лишь сильней,

Вот так и оказался я в застенке.

За это мне "впаяли" восемь лет,

Как не старались, бились адвокаты.

Домой вернулся, больше нет надежд,

Любовь убита, а мечты распяты...

Его я обнял , как своё дитя,

Он, словно сын, делился своим горем.

Забыть не мог он двадцать лет спустя,

Живя с душой и сердцем в вечном споре.

Он закурил, старея на глазах,

И вдруг сказал :"Мне жаль того мальчишку,

Возможно, встречусь с ним на небесах,

Прощу жену, прощу ему сынишку...

Наверно там прощенья попрошу,

Что сам решил его судьбу без Бога.

Ну, а пока, я всё в себе ношу,

Не зная сам, на сколь длинна дорога.

Я Анжелику до сих пор люблю,

На этом свете мне никто не нужен.

Всё, что дано, один перетерплю,

Я знаю - ждёт, и там ей буду мужем".

 

Спасибо вам, мои УЧИТЕЛЯ!

Жаль, что не все усвоены уроки.

Увы, нельзя начать нам жизнь с нуля,

Искоренив ошибки и пороки...

Его здесь знала каждая "собака".

Лохматый, грязный, с рыжей бородой.

Он каждый день "дежурил" возле баков,

Возился в мусоре синюшною рукой.

На нём был плащ, завязанный верёвкой,

Мешком штаны и сумка за спиной.

Народ в округе кликал его "Вовкой".

Собрав "еды", он шёл к себе "домой".

По слухам, жил у речки в теплотрассе,

Из досок сам соорудил жильё.

С собакой старой спал там на матрасе.

Замок повесил, не дай Бог жульё.

Дворняга "дохлая" везде сопровождала,

Делили поровну еду, беду, ночлег.

Но вдруг он понял, всё идёт к финалу.

Ещё немного и закончен "бег"...

Он посмотрел на белого щеночка,

Что семенил за старым кобелём.

Мороз крепчал, ждала их "злая" ночка,

Ну, ничего, дровишек соберём!

Бомж хриплым голосом давал щенку команды,

А тот послушно с визгом выполнял.

Он целый месяц проявлял таланты

И день за днём бродягу удивлял.

Однажды вечером у входа в супермаркет

Народ увидел "Вовку" с кобелём.

Табличку, на которой вывел маркер,

- Щеночек белый, даром отдаём!

Бомжа по имени окликнула старушка,

- Не уж-то ты, а где ж твоя жена?

Куда пропала вдруг твоя Валюшка,

Я в долг брала и по сей день должна.

Бродяга сгорбился и слёзы покатились,

Скрываясь в грязной рыжей бороде.

Уж десять лет, как с нею мы простились,

Открыла дверь судьба моей беде.

Хиреть и чахнуть начала супруга,

"Рачок съедал", не ведая преград.

Договорилась в клинике подруга,

Сказали ей, что будет результат.

Продав квартиру, отдали все деньги,

Надежда грела угольком в душе.

От докторов я слышал только бредни,

Прожить здоровым можно в "шалаше".

Жены маманя выделила "площадь",

Там и ютились кое как втроём.

Но жизни нить всё становилась тоньше,

В один из дней вспорхнула воробьём.

Как фитилёк "сгорела" быстро тёща,

Судьба стрельнула стареньким ружьём.

Всю жизнь одна, как ломовая лошадь-

Одели в морге новое бельё...

Сынок пинками выгнал из квартиры,

Продав её за сущие гроши.

Долгов игорных не "заштопав дыры",

"Присел" однажды ночью на ножи.

С тех пор скитаюсь с кобелём по свету,

Но, чую мой уже не долог час.

Отдал бы "Беляша" - хозяев нету,

И огонёк потух в его глазах.

Щенок тянул прохожих, как магнитом,

На всех смотрел он бусинками глаз.

И сердце рвало, словно динамитом,

Но состраданье было напоказ...

В полукольцо протиснулась девчонка.

Отдайте мне собачку насовсем!

Щенка взяла, как малого ребёнка,

Сказав - Не будет у него проблем.

Она достала крупную банкноту,

Бродяге сунув быстренько в карман.

Плачу за дрессировку и заботу,

Стоял мужчина, словно истукан.

Перед лицом кончины неизбежной

Не о своей заботился судьбе.

В одежде грязной, но с душою нежной,

Он думал о ЩЕНКЕ, не о себе.

 

 

 

Маленький сгорбленный бомж с большим и добрым сердцем брёл со спокойной душой доживать своей последний день - его малыш был в безопасности.

Правильно говорят — чем добрее душа, тем сложнее судьба.

Детский дом на отшибе стоит в городке,

В раздевалке на стульчике мальчик.

Пребывал он в каком-то далёком мирке,

На фальшивый смотрел "балаганчик".

Муж с женой суетились, пыхтели над ним,

Снять пытаясь промокшие боты.

Не срослось, не сбылось, он не стал им любим,

Нет тепла, материнской заботы...

Ноги в тапочки сунув, тихонечко встал,

Он в глаза им смотреть не решался.

Лишь чуть слышно промолвил:-Я сильно устал.

Хорошо, что у вас не остался...

-Тёма, видишь, ребята обедать пошли,

Прошептала загадочно дама.

Вот и супчик в кастрюльке уже понесли,

Улыбнись, это вовсе не драма.

Мальчик голову поднял и глядя в глаза

Произнёс : - Вы меня не возьмёте?!

По холодной щеке покатилась слеза,

Будет поздно, когда всё поймёте.

Тут мужчина с мальчишкой вступил в диалог:

-Слишком мал, ещё жизни не видел.

Чтоб уйти побыстрее, искал он предлог,

Своей правдой заморыш обидел.

- Самолёт ждать не будет, давай побыстрей,

Что ты возишься вечно, как клуша.

Он, как рыба в воде средь таких же "друзей",

Тут ему во сто крат будет лучше!

Мальчик в группу зашёл, тридцать глаз на него

С сожаленьем и болью смотрели.

Но сейчас ему было уже всё равно,

Отказались, не захотели...

Он лежал на кровати, смотрел в потолок.

Месяц, словно минута, промчался.

Даже в новой семье был, как перст, одинок

Хоть вовсю угождал и старался.

К маме Лене мужчина его "ревновал"

Выгонял, когда все были вместе.

Ни сказать, ни обнять её не разрешал,

Проверял, все ль игрушки на месте?!

Почему передумали, что им не так?

Привезли бы домой лучше кошку.

Для чего возвращают назад, словно брак,

Вся любовь их была понарошку.

Он к окну подошёл и смотрел на забор,

Вместе с ним дождь тихонечко плакал.

Кто им в жизни выносит такой приговор,

Кто там подпись свою нацарапал?

Тёма, миленький мой, где ты мой дорогой?

Мама Лена в палате шептала.

Собирайся скорее, любимый, домой

О тебе лишь одном я мечтала.

Мы с тобою вдвоём хорошо заживём,

Дядя Лёша назад не вернётся.

Если хочешь, собачку себе заведём,

Небольшую - такая ж найдётся?!

Они ехали вместе в просторном авто,

Получать в жизни, что заслужили.

Помешать им не сможет никто и ничто

Слишком много вдвоём пережили...

 

 

Дети ждут на железных кроватях, У обшарпанных старых дверей. Дети ждут. Не в апреле, не в марте — Каждый день ждут своих матерей. Ранним утром и позднею ночью. В дождь, в мороз когда вьюга метёт . Дети ждут. что увидят воочию. Как за ними их счастье придёт...

Война всё дальше шла на Запад,

Фашисты "чистили" следы.

А в "Саласпилсе" тлена запах-

Помои льют вместо еды...

Шесть лет мне было в эту пору,

Сдавали кровь мы для солдат.

Овчарок рослых помню свору

И воронёный автомат.

В один из дней я не поднялась,

Кружилась сильно голова.

Одна в бараке том осталась,

И не жива и не мертва...

Мне показалось, кто-то смотрит

В упор, не отрывая глаз.

И этот взгляд не то, что просит,

Мол поднимись - это приказ.

С трудом я набок повернулась,

А предо мной кобель стоит.

Тихонько к лапе прикоснулась,

Рука вся липкая, в крови...

-Ну что, зверюга, с кем подрался?

Давай тебя перевяжу.

Пёс лапу дал, не огрызался,

Смотрел, как узелок вяжу.

На третий день он объявился,

Краюху хлеба притащил.

Сидел, смотрел, не шевелился,

Пока меня не накормил.

Встречал частенько у санчасти,

Глазами выбрав из толпы.

На поводке скулил от счастья,

Своим хвостом взбивая пыль.

Прорыв подкоп в углу барака,

Картошку с кухни приносил.

Его я гладила без страха,

А он со мной еду делил.

Фронт приближался с канонадой,

Фашисты бегали гурьбой.

Какое счастье - наши рядом,

Но всех нас гнали на убой...

В толпе голодных и забитых

Я шла по плацу в никуда.

В охране пару немцев сытых,

В глазах нет жалости следа.

Кобель схватил меня за робу

И силой вырвал из толпы.

Я не успела даже охнуть,

Спасенье снова взяв "взаймы".

Он затолкал в собачью будку,

За мною следом сам залез.

Подсунув мне сухую булку

Вздохнул и быстренько исчез.

Ко мне вернулся лишь под утро,

Болтался рваный поводок.

Солдат я наших помню смутно,

Вокзал, теплушка на Восток.

Собаке ближе состраданье,

Мы видим, кто есть человек...

А "псине" нужно пониманье,

Коль полюбила - то навек...

 

 

(Это не выдуманная история. Все герои сюжета реальные.)

Это концлагерь "Саласпилс", там было уничтожено около 87 тысяч евреев.В Саласпилсе держали детей всех возрастов, даже грудничков, их лишили даже примитивного ухода. За грудничками ухаживали старшие ребята. На детях испытывали различные яды, добавляли им в пищу мышьяк, делали смертельные инъекции, ампутировали конечности, держали голыми на холоде по нескольку суток и бесконечно выкачивали кровь от 500 мл в день и больше, это был банк крови и место проведения изуверских медицинских экспериментов.

Дай Бог, чтоб не последняя строка,

Чтоб покаянья пополняли список.

И не дай Бог сказать навек пока,

Тому, кто много лет тебе был близок.

Не сосчитать, сколь сделал зла, добра,

Жизнь прожигал порою так беспечно.

На плахе голову убрав от топора,

Решил, что жить здесь буду бесконечно.

Как улей, мысли и болит в груди,

Я точно знаю - это не простуда.

Никто не скажет, что там впереди,

Не возвратился ни один оттуда...

На кон не ставлю то, что накопил,

Не доверяю призрачной надежде.

Уж слишком много в жизни заплатил,

Всё проиграл и нищим стал как прежде.

Был порван в клочья бешеной толпой,

Что был правдив с врагами и друзьями.

Среди своих я был всегда чужой,

Не гнул колени даже пред "царями".

Со мной случался часто рецидив,

Не замечал под масками улыбки.

Кто был по жизни бесконечно лжив.

Прости Господь невольные ошибки.

Обиды, подлость людям отпустил

Далёк от сплетен мелочных интриг.

Всех подлецов за двери проводил

Знакомых прежде, милых, дорогих...

Живу с душой ранимой и мятежной,

Но по - другому я смотрю на тех,

Кто жрёт друг друга в этой жизни бренной,

И всем прощаю маловерным грех...

Зябнет молча гитара, одиноко под утро без песен,

И душевные раны оставляют на сердце рубцы.

Этот мир для тебя был поистине слишком уж тесен,

Сочинял ты всегда восходящие к небу столбцы...

 

Кони времени мчат и часы и минуты сметают,

И не хочет опять смерть назад, хоть на миг отступить.

У обрыва края с каждым годом бурьян пожирает,

Вновь блуждая во тьме видим жизни оборванной нить.

 

Пролетают года за спиной, как столбы верстовые,

Оставляя в пространстве ощущение лишь пустоты...

Ой вы кони мои привередливые и шальные,

Вы летите хрипя, за собою сжигая мосты.

 

Пронеслась эта жизнь, что была между адом и раем,

И к обрыву тебя, твои кони от нас унесли.

Помогал чаще тем, кого в жизни теперь презираем,

Улетел ты навечно откуда - то с края земли.

 

Голос рвёт тишину, дарит истины нам прописные,

Все в пороках погрязли и людей изглодало враньё.

Словно в храме поёшь, а кругом лишь душевнобольные,

Небо тучи закрыли, над крестами кружит вороньё.

 

Притаились гвоздики на мраморе каплями крови,

Тишина и покой, а гитара без струн не поёт.

Озорные глаза и с надменностью ломаной брови,

Вот и всё, завершён твоей жизни последний полёт.

 

Оборвался твой голос надтреснутый болью страданий,

Память будет хранить недопетую песню твою.

Завершилась дорога, ярких встреч, ожиданий, мечтаний,

Но порой силуэт твой в толпе я опять узнаю...

Вы хитрей, и безжалостней диких зверей,

Вам рожденье моё не по нраву?!

Покопайтесь-ка лучше вы в жизни своЕй,

Осуждать не имеете права.

Не делюсь не мечтой, не бедою своей,

И живу в своём замкнутом мире.

За спиной не держу я пригоршню камней,

Мне уютно в прекрасной квартире.

 

Очень много пришлось на земле пережить,

Что на всех бы хватило, по сути…

В этой жизни Господь меня может судить.

Наплевать, что там думают люди.

Говорили, что свой - оказался чужой,

Огорчить всех вокруг не решаюсь.

Ненавижу, как в детстве, до дрожи порой,

И с улыбкой наивной прощаюсь…

 

Лишь закроется дверь, буду грязью облит,

Я привык и давно это знаю.

Но живу неизменно, как сердце велит,

Вновь "друзей" нахожу и теряю...

За спиною оставил доверья рубеж,

Сколь отпущено - Бог пусть решает.

Если в жизни моей вдруг появится брешь,

Милый Ангел её залатает…

 

Вы клеймите меня в том, что стал я другим,

Непокорным и дерзким, как раньше.

Нагло врёте в глаза, что для вас был своим,

Умоляю - идите подальше!

Будет в жизни одно - то, что ВАМ суждено,

От обиды давно уж не плачу.

Спину ровно держать научился давно,

Не привык ставить ВСЁ на удачу!

Зависим часто от "гнилых" людей.

Самовлюблённых, пафосных и лживых.

Живём в плену их сладостных речей,

Хоть точно знаем, что они фальшивы.

Нельзя исправить в жизни подлецов,

Для них всегда открыты в душу двери.

Комфортно им в компании лжецов,

И на их фоне - человечней звери!

 

Не торопись, когда вдруг позовут,

Пусть обещают "золотые горы"...

Подсунут "ключ" и как всегда соврут,

Слетит замок на ящике пандоры.

Пойдут по трупам, растоптав мечту,

И ты поймёшь, как дико ненавидишь...

Не верь тому, кто перешёл черту,

Предательство не раз ещё увидишь!

 

Вот так живём - от горя, до беды,

А в промежутках вырываем счастье

И стоя на коленях сквозь мольбы,

Мы слёзно просим для себя причастия.

Разрушен мир, погас надежды свет,

Изгнали вон, любовь и доброту.

Раздать бы совесть, да в помине нет,

Лишь алчность развивает "слепоту".

 

Вновь от ошибок падаем без сил,

И сердце рвём за тех, кто не достоин.

Но есть один, кто дорог нам и мил.

Кто от беды словно стеной закроет.

Набита жизнь проблемной ерундой

И кажется опять дошли до края.

Но дома ждёт единственный - родной,

Тот, кто в ладонях сердце согревает...

Старость ко мне как-то в гости зашла,

Пили с ней чай и болтали.

Тут она встала и к полкам пошла

Где мои книги стояли.

Выбрала толстый, потёртый альбом

И примостившись открыла.

От фотографий вдруг стало тепло,

Боль как-то враз отпустила.

Словно вприпрыжку скакали года,

Кассы, билеты, вокзалы.

В дали бескрайние мчат поезда,

Вместе с аккордом гитары.

Я энергична, бодра, молода,

Сколько мне здесь, уж не знаю.

Мимо меня пролетела беда,

Счастье в коляске качаю.

Вот моя дочка, а рядом сынок.

Вот они в школе с букетом.

Вот выпускной и последний звонок,

Это мы в Турции летом.

Жизнь уместилась в мой старый альбом,

За полчаса пролетела.

Вспомнила всех, кто был мил и знаком,

Даже, к кому охладела.

Старость поставила чашку на стол,

Нежно меня приобняла.

Рано с тобой заводить разговор

Тихо на ушко сказала.

Ты не стесняйся своей седины,

Знаю, морщины не красят.

Но, мужики ведь в тебя влюблены,

В самом соку и не" квасят".

Скинь предрассудки, люби и живи,

Что ты тут сопли мотаешь.

Пусть за окошком поют соловьи,

Счастье, как прежде познаешь...

А на прощанье, я вот, что скажу

- Больше меня не увидишь,

Я от тебя навсегда ухожу,

Вдруг ненароком обидишь...

Ну, а когда к тебе смерть постучит,

Ты объясни ей, что рано.

По "разнарядкам пускай пробежит",

Мол появилась нежданно.

Очередь нужно во всём соблюдать,

Детство и юность промчались.

Старость нельзя мне никак миновать,

В дверь она мне не стучалась.

Ты ей скажи, что сама позову,

Нечего списками хвастать.

Старость дождусь, а пока поживу,

Хватит под окнами шастать.

Гостья тихонько прошла в коридор

Руку мне нежно пожала.

Я наблюдала за ней из-за штор,

Что ж, начинаем сначала?!

Лопата, словно гильотина

Букеты рубит пополам.

Не слышен бой часов в гостинной,

То, что ценили - ныне хлам...

Холодный чай остался в чашке,

Тонометр брошен на столе.

Рецепт ненужный на бумажке

Пылится на твоём окне.

 

В коробке склянки с семенами,

Приклеен пластырь по бокам.

Редис, томаты с огурцами,

Пакет достался кабачкам.

Лежит "склеротник" с номерами

Куда, кому, теперь звонить?!

Нет пониманья меж "друзьями",

Висит оборванная нить...

 

Судьба вдруг вносит коррективы

В рутину монотонных дней.

И больше нет альтернативы,

Лишь боль становится сильней...

Нельзя вернуть нам в этой жизни

Один лишь час, один лишь миг.

Пласты ошибок гложат мысли,

Закончен век слепых интриг.

 

Куда бежать, куда мне скрыться,

Чтоб солнце яркое в зенит.

Стереть всю память и забыться,

Где тишина струной звенит.

Нет за грехи нам отпущенья,

Приходим, валимся без сил.

Не получить нам всепрощенья

Пока ты сам всех не простил.

 

Погас огонь в моём в камине,

Сырые под рукой дрова.

Кто рядом жил - уж нет в помине

Весной взойдёт полынь трава.

Вдали фонарь зажёгся ярко,

Промокли туфли под дождём,

Холодный ветер, очень зябко.

Зачем идём, куда бредём....

Как долго ждали все победы

И наконец, тот день настал.

Казалось все остались беды,

Солдат взошёл на пьедестал.

Отец мой был тогда военным

Мы с ним мотались по стране.

Он строил город современный,

Что уничтожен был в огне.

Скитались с ним по гарнизонам

В вагоне вместе вновь сидим.

Кругом солдатики в погонах,

Состав на станции стоит...

Отец ушёл за кипяточком,

А я прилипла лбом к окну.

И любовалась на цветочки,

Что с нами выжили в войну.

Вдруг беготня и суматоха,

Отец с товарищем зашёл.

Тут мама стала страшно охать,

- Кого ж касатик ты припёр?!

Солдатик был совсем безногий,

Был грязный, пьяный, как "свинья".

Кто он - узнаем по дороге,

Возможно где-то ждёт семья.

Внесли солдатские пожитки,

В купе "заплыл" аккордеон.

А в вещмешке сукно, да нитки

И вдруг медалей перезвон.

Все офицеры обомлели

Когда коробочку нашли.

На орден Ленина смотрели

Пошевелиться не могли...

Прошли войну и каждый знает

За что вручался храбрецам.

Ни кто о нём и не мечтает,

Быстрей добраться к Праотцам....

На дне мешка письмо из дома,

Писала в госпиталь жена.

"-Не нужно мне "добра" такого,

Останусь жить я как вдова...

Зачем "ползун" мне в эти годы,

Хочу рожать, хочу любить.

С калекой никакой свободы.

Я молодость должна сгубить?!"

Солдат проспавшись огляделся,

Узнал куда идёт состав.

В ХБэшку чистую оделся,

Аккордеон свой "распластал".

Под стук колёс и гомон с полок

Поплыл в вагоне баритон.

Что у героев век не долг,

Про колокольный перезвон.

Летела песня словно птица

Вдруг обгоняя облака.

Под пятернёй не сохли лица

И слёзы лились, как река.

Певец допел и улыбнулся,

-Сержант Авдеев Николай!

Волшебных клавиш вновь коснулся

И песня снова через край.

Авдеев в части был оформлен

И комнатёнкой наделён.

Всегда ухожен и накормлен

Завхозом в клуб определён.

К нему мы бегали гурьбою,

Чтобы нам что-то почитал.

А он с любовью и душою

Свои поделки раздавал.

Однажды он увидел Соню

Она кухаркой здесь была.

Жила со страшною судьбою,

Враз онемела - "умерла".

Сожгли детей её фашисты,

Помочь она им не смогла.

Такой нашли её танкисты

У них на кухне и жила.

Глаза, в глаза смотрел Авдеев

И вдруг тихонечко запел.

Пел словно бы хмелея,

А голос, как метал кипел.

Все вдруг увидели запруду,

Гнездо прекрасных лебедей.

Утят убитых, жёлтых груду

И пьяных с ружьями людей.

Ужасный вой в толпе раздался,

Каталась женщина в пыли.

Крик на молитвы прерывался,

Поклоны бились до земли.

Врачи сказали - просто чудо,

Что песня возвратила речь.

Ей полежать сейчас не худо,

Себя немного поберечь.

На утро Соня прибежала

Сказав, что "чистят" всех калек.

Рыдала, руки целовала

Забрать просила на ночлег.

Прошёл слушок, что едет МАРШАЛ,

Победы маршал - это честь!

Его встречать победным маршем

А там, где лесть, возможна месть....

Встречали всех гостей, помпезно

Апартаменты - высший класс!

Концерт, афиши повсеместно,

На площадь подвозили квас.

Из парашюта сшили платье

Зубрила текст я на зубок.

Ведь я и Жуков - это счастье!

И этот шанс, мне дал сам Бог!

С букетом шла, не дрогнув бровью,

Воткнулась в чьи-то сапоги.

Я тёплую ладонь лишь помню

Сказала дяде - помоги!

-Мой дядя Коля очень болен,

Но замечательно поёт.

Судьбу его решать ты волен,

Он не мешает и живёт...

Мне Жуков хитро улыбнулся

И в ложу пригласил к себе.

На стуле мягко обернулся

Вопрос задал тихонько мне.

-Скажи, что хочешь ты для мамы,

Проси, что хочешь для отца?

Помаду, пудру, иль пижамы,

Звезду для бати молодца?!

Я прошептала :"Дядю Колю,

Не забирайте никуда!

Я напою вас квасом вволю

Пусть будет здесь он навсегда!"

Открылся занавес на сцене

И дядя Коля в орденах.

Аккордеон - в одно мгновенье,

Лишь капли пота на висках.

Он пел душевно, мелодично,

Весь зал восторженно вздыхал.

А Жуков встал и гаркнул зычно-

Вот, кто за нас всех умирал...

Домой я ехала с подарком,

Конфеты, Рижские духи,

Часы ладонь мне жгли так жарко

Считала все свои шаги.

Прислали ордер дяде Коле,

И в Академии отец.

По чьей скажите это воле

Упал на голову венец?!

В 48-ом, всех подметали,

Везли, Бог ведома куда.

Кого- то просто, расстреляли

Кто сгнил в болотах навсегда.

Тепло в ВАГОНЕ и уютно,

Маршрут обычный Курск - Москва.

Тут песня, что я помню смутно

Через динамик заползла...

 

Сержант Николай Павлович Авдеев один из немногих ветеранов калек, который закончил музыкальное училище и работал заведующим дома культуры.

У него остались два сына близнеца, они стали выдающимися хирургами. А сам Николай Павлович умер от тяжёлых ранений, когда ему исполнилось 47 лет.

Зашла я, как обычно в магазин

Продуктов подкупить и что - то к чаю.

На ленту бросила покупки из корзин,

Шаг делаю вперёд и замечаю.

Девчушка маме видно "помогла",

Пакет с пшеном упал и разорвался.

Всё, что могла, в подол себе сгребла,

Охранник рядом просто "умилялся".

Кассирша матери озвучила вердикт:

"За бой придётся дважды расплатиться!

Охрана, что угодно подтвердит,

Скандал закатите, отправим подлечиться"...

Мать перерыла старый кошелёк,

Но ничего найти не удавалось.

Да, что ж такое , выдался денёк

И сумка, как назло ещё порвалась.

-Считайте мне, сказала тихо я!

Кассирша зыркнула в глаза недружелюбно.

Возможно, кто-то выручит меня,

Когда мне будет точно также трудно.

Я попросила девочку помочь,

Сложить мои покупки по корзинам.

Боль не могу в руке мол превозмочь,

Всё разложив, мы отошли к витринам.

Таких помощниц в мире не найти,

От женихов не будет вам отбоя.

Помыть посуду, в доме подмести,

У вас она не барского "покроя".

Мать подтвердила все мои слова,

Во всём везде ей Лиза помогает.

Нагрузки много, кругом голова,

А нас с работы ужином встречает.

Взяв Лизу за руку, спросила у неё:

-"А ты была когда нибудь в Париже?"

-Была в Крыму я с бабушкой вдвоём,

В Европу далеко, здесь море ближе...

Я тоже вот в Париже не была,

Но говорят, там голуби ручные.

На руку сядут, только взмах крыла

Такие разные, пушистые, смешные.

Пойдём и мы в свой маленький Париж,

Окно откроем на одно мгновенье.

Представь, что ты на площади стоишь,

Туристов толпы смотрят с умиленьем.

На лавку все пакеты водрузив

Пшено рассыпанное девочке вручила.

Сказала бросить, сколько было сил,

Она всё сделала, как я её просила.

Скакали зёрнышки, асфальт стал золотой,

Шуршанье крыльев, голуби слетались.

Она касалась их своей рукой,

На плечи к Лизе птицы опускались.

Не много нужно, чтоб добрее быть,

Сам помоги, кому-то стать счастливым.

Нам нужно лишь окошко приоткрыть,

Оставшись в жизни нежным и ранимым....

 

 

Не каменейте люди, не черствейте,

Снимите плиты с родника добра.

Глоток лишь сострадания отпейте,

Вода ДОБРА - ценнее серебра....

В этом году вдруг весна задержалась,

В марте морозы, ну как в декабре.

Видно красавица вновь наряжалась,

Смену свою позабыв в феврале.

Всё в серебре , а мужчины с цветами,

Кто-то любимой, а кто-то жене.

Каждый бежит не с пустыми руками,

Если по вкусу – приятней вдвойне.

С милой улыбкой в салон приглашают,

Скидки повсюду клиентов манят.

Дело своё за прилавками знают,

Проникновенно в глаза вам глядят.

Столик «хрустальный», а в вазе конфеты,

Кулер у стенки, там кофе и чай.

Всюду подсветка, реклама, буклеты,

Деньги давай да быстрей, покупай.

Шапку стряхнув, постучав сапогами,

В зал старичок незаметно вошёл.

Глядя на цены, он шамкал губами

Сжав, как обычно в руке валидол.

Шёл вдоль витрины всё дальше и дальше

И наконец - то нашёл, что искал.

Видно ослеп, проходил же тут раньше,

Тяжко глазам в этом свете зеркал.

Дедушка ждал терпеливо момента

И попросил подойти продавца.

Шок испытали увидев клиента

Все чертыхались на деда в сердцах.

-Ты покажи мне цепочку и крестик,

Что подешевле готов я купить.

Новыми тут все купюры по двести,

Долго пришлось на подарок копить.

Он развернул на прилавке свой свёрток,

Словно собака в глаза посмотрел.

-Лучше купи дед набор сковородок,

Золото, бронза - богатых удел.

Рядом стоял незнакомый мужчина,

Тихо всё слушал, за всем наблюдал.

Не понимал, в чём конфликта причина?

Дед у прилавка лишь скорбно вздыхал.

В норковых шубах орать стали бабы,

-Здесь не свинарник, откуда бомжи?

Мы выбираем бриллианты для свадьбы,

Тут кошельки то и дело держи.

Статный охранник взял деда за ворот,

Будто пушинку на миг приподнял.

Мимо витрин пролетел словно ворон,

Парня мужчина вдруг крепко «обнял».

-Деда оставь, или нечем заняться?

Лучше в спортзале железо тягай.

Со стариками привык «развлекаться»,

Что, поскользнулся? Давай уж вставай!

С дедушкой сел незнакомец за столик,

Чай заварил и спокойно спросил:

-Вижу не бомж вы, не алкоголик,

Что про цепочку тут ей говорил?

Нервно дедулька заёрзал на кресле,

Дома, как год приключилась беда.

Внук, наркоман, вдруг возьми, да «воскресни»,

Совести нету, и нету стыда...

Снял со старухи цепочку и крестик,

Деньги забрал, дал пинка и исчез.

Год собирал я купюры по двести,

Мне говорят , нет на свете чудес...

Хватит мол денег тебе на застёжку,

Или булавочку можешь купить.

Плачет жена моя не понарошку,

Вот подсобрал, чтобы ей подарить…

Взял незнакомец пакет его скромный

Выбрал цепочку он, выбрал и крест.

В руки вложил коробочек картонный

Будто бы ангел явился с небес…

Деда в машине подвёз он до дома,

Чтоб по дороге не дай Бог чего.

Помощь была для него невесома,

В душу запал ему дед глубоко.

Кто-то копит на цепочку и крестик,

Нужен кому-то для дома утюг.

Редкость большая, что явится «крестник».

Чаще по жизни клубок из гадюк...

Собрались через сорок лет

Выпускники и их «училка»…

Кто не приехал, слал привет,

Кто опоздал, фужер и вилка.

Кафе, прекрасный интерьер,

Тихонько музыка играет.

Кого-то ставят вновь в пример,

Кто веселится, кто скучает.

За педагогов новый тост,

За доброту их и терпенье.

Чтоб в жизни всё у них сбылось

И за мечты осуществленье.

Она смотрела на «ребят»,

Таких родных, таких знакомых.

Ловила добрый, ясный взгляд,

Уже седых, но очень скромных.

Она их помнит, как сейчас,

Вот хулиган – герой России.

Был ранен, а детей ведь спас

Ценой невиданных усилий.

Вот поэтесса, там актёр,

Банкир у сцены примостился.

Хирург, подводник, прокурор,

Директор кажется напился…

Её шальной десятый «Б»,

Её награда и заслуга.

Остался след у них в судьбе,

Педагогического «плуга».

Она вдруг вспомнила себя,

Красивой, полною задора.

Диплом вручили ей не зря,

УЧИТЕЛЬ шёл по коридору…

Родился сын, любим и мил,

На службе муж частенько сутки.

Вот в чёрной шали средь могил

Запаян гроб какой-то жуткий…

За год «сгорела» тихо мать,

Летели годы словно птицы.

Ей нужно сына воспитать,

Добром заполнив все страницы.

Служить, как все он не пошёл,

Друзья за всё похлопотали.

Из института сам ушёл,

Тут начались её печали.

Погряз в наркотиках, долгах,

Беседы, клиника, угрозы.

За жизнь свою животный страх

И нескончаемые слёзы…

Ушла квартира с молотка,

Переселилась жить на дачу.

Пять соток, банка молока,

И домик дедовский в придачу…

Растим, лелеем, всё вокруг,

А под ногой сорняк бушует.

Приходит миг и видим вдруг -

Беда в квартире марширует.

Жизнь раскололась пополам,

В ней только «до» и нету после…

Всё отдала чужим сердцам,

А на душе, как прежде осень.

Последний тост в этом году,

Таксист в прокуренном салоне.

-«Я непременно вас найду!»

Кричал Герой подняв ладони.

 

 

Они учили нас, а ведь мы даже не догадывались о их ПРОБЛЕМАХ

Нашим ДОРОГИМ УЧИТЕЛЯМ посвящается...

-Мам, что там дедушка сидит

И смотрит в никуда?

Тихонько с кем-то говорит,

С улыбкою всегда.

-Ну, хочется ему сидеть,

Вот так он и сидит.

На фронте обманул он смерть,

С ней видно говорит...

Руками опершись на трость,

Сидел седой старик.

Щенок скулил глодая кость,

Переходя на визг.

-Ну, что, играем, или как?

Сказала деду смерть.

Дурить меня, гляжу мастак,

Давай опять глядеть...

-Тебе на свете скучно жить,

Я, что, один такой?

Не хочешь просто так убить,

Иль я какой изгой?

Совсем измучала меня,

Пора? Тогда, идём!

Чего пугать косой звеня,

Коль нет, чайку попьём.

-Я няньчусь с теми, кто мне мил,

Кто в "душу" мне запал.

Ты умолял меня, просил,

Смотрел в глаза и ждал...

Давно понравился ты мне,

Чего теперь скрывать.

Но правда, видно не в вине,

Давай опять играть...

Пойдём сегодня на рекорд

И смотрим два часа.

Прощальным будет твой "аккорд",

А нет - то, чудеса...

Смотрела смерть ему в глаза,

Дед снова не моргал.

В морщинках спряталась слеза,

А он сидел и ждал...

-Играем мы который раз,

Ты снова победил.

Уйдёшь со мной но не сейчас,

Дам годик, чтоб пожил...

-Спасибо, ей сказал старик,

До встречи через год.

Играл со смертью фронтовик,

Вновь оттянув исход...

В подъезд открылась тихо дверь,

Девчушка подошла.

-Про вас я знаю всё теперь,

В учебнике нашла!

За ручку буду вас водить,

Ведь вы слепой совсем.

Прочту, что надо, дам попить

Нет никаких проблем.

Смерть оглянувшись, замерла.

Вот это поворот!

Как разглядеть-то не смогла?

Паршивенький народ....

Старик ждал новый приговор,

Готов был ко всему.

Чего запросит "прокурор,

Расстрел, или тюрьму"?

Поправив сползший капюшон

Смерть подошла к нему:

-Вид у меня и впрямь смешон,

Как вышло, не пойму.

Играть в гляделки не хочу

Я более с тобой.

А через годик подскочу,

В морской сыграем бой.

Старик смотрел куда-то в даль,

Где скрылась его смерть.

Ему "подругу" стало жаль,

Её бы приодеть....

 

История о Сильном Человеке.

Школьные годы промчались, как птицы,

Диплом институтский в коробке лежит.

Память стирает знакомые лица,

Времени бег никого не щадит...

Раз в бутике повстречались подруги,

Вместе решили сходить в ресторан.

Там поболтать после долгой разлуки,

Да опрокинуть, как раньше, "стакан".

Жизнь у обеих сложилась, что надо,

Создали фирмы, квартиры, семья.

Деток Господь подарил им в награду,

Учатся в вузе уже сыновья.

-Как твоя мама? - спросила подруга.

Чем занимается, сколько ей лет?

Может, помочь от какого недуга,

Или врачей нужен мудрый совет?

-Мама меня уже просто достала,

Целыми днями звонит и звонит.

Бред её слушать я просто устала,

Тут отпустило, а тут вот болит.

Памяти нет, видно где-то отшибло,

На день пять раз мне талдычит одно.

Нужно работать, а ей вот обидно,

Целыми днями лупиться в окно...

К ней приезжать - это адская мука,

Нервы мои на пределе уже.

Скоро я с кошками буду мяукать

Где-то в психушечке на этаже.

Дааа! Я прекрасно тебя понимаю...

Трудно тебе, но как можешь держись!

Я свою маму люблю и скучаю.

Ближе ведь нет никого, согласись!

Часто зовёт меня, я приезжаю,

Очень нужна мне поддержка её.

После бесед с ней спокойней бывает,

И на душе не кружит вороньё...

Ты меня лучше! - сказала подруга,

Я не достойна с тобою сидеть.

Бегаю день, словно пони по кругу,

Нет больше сил мне всё это терпеть.

-Я не другая, я точно такая,

В жизни моей было, как у тебя.

Мама скончалась моя дорогая,

Я поняла, что осталась одна...

Как мне хотелось всё это исправить,

Бред её слушать с утра, до утра.

Чёлку седую с любовью поправить

И проводить с ней одной вечера...

Не дожидайся, когда будет поздно

К маме приехать, как в детстве обнять.

Просто подумай об этом серьёзно,

Трудно найти, легче всё потерять...

День трудовой, все, как "лисы в капкане",

Женщина трубку взяла на столе.

- Всё отменить, я уехала к МАМЕ!

Слёзы дождя расползлись на стекле...

Шедевр великий "Тайная вечеря"

Когда-то Леонардо написал.

Он в чистоту земную свято верил,

Своим искусством грешный мир спасал....

Добро хотел изобразить в Иисусе,

Иуды образ отражал бы зло.

Как тот погряз от зависти в искусе,

Но счастья золото ему не принесло.

Писал картину долго, кропотливо,

Лишь два пятна зияли на холсте.

Искал для них натуру терпеливо,

Но всё бродил в какой-то пустоте.

Вокруг моделей не было реальных,

И как-то раз он слушал в храме хор.

Увидел образ просто идеальный,

На певчем он остановил свой взор.

С него он сделал несколько этюдов,

Наброски в папку бережно сложил.

Натурщик есть и это было чудо,

Его искал и честно заслужил.

Прошло три года, но Иуды образ

Никак художник подобрать не мог.

То слишком молод, то почтенный возраст,

Сдавать картину подошёл уж срок.

Однажды вечером увидел человека,

В канаве грязной тот спокойно спал.

Взглянув на профиль, что-то покумекав,

Вдруг ясно понял то, что он искал!

Слуге сказал - доставить оборванца,

Чтоб не сбежал от них он по пути.

Отмыть, одеть и накормить"засранца",

Насколько можно, в чувства привести.

Бродяга час стоял не шелохнувшись,

Что происходит, он не понимал.

Вдруг закричал, как будто бы очнувшись,

-Я был здесь раньше, я тебя узнал!

-Ты что-то путаешь, - ответил Леонардо,

Пишу портрет твой нынче первый раз.

Тебя и близко не могло быть рядом,

Где сон, где явь, не знаем мы подчас...

-Прошло три года, как сюда позвали,

С меня эскизы делали Христа.

Шальные деньги, что тогда мне дали,

Как листья осенью, посыпались с куста.

С меня портреты пишут для Иуды

Я воплощенье низменных страстей.

Прохладно здесь, чтоб не было простуды,

Стаканчик водочки налей мне пополней...

Зашёл в харчевню как-то раз незрячий музыкант.

Хозяйка, глянув на него, сказала - просто франт...

Он был с иголочки одет и чисто выбрит был,

На шее ярко красный шарф, видать, чтоб не простыл.

Точёные черты лица, что профиль, что анфас,

В футляре, видимо, принёс свой "золотой" запас.

К нему хозяйка подошла, спросила, что к чему,

И предложила поиграть на скрипочке ему...

Достал маэстро инструмент, затёртый по краям,

Он звуки словно бы ваял, даря своим друзьям.

Оставив кружки на столе, зал молча созерцал.

В харчевне свет вдруг ярче стал от множества зеркал.

Подняв над ними потолок, он небеса открыл,

Один слезу в бокал пустил, другой тихонько выл...

Сменил мелодию скрипач и все пустились в пляс,

Хозяйку кто-то пригласил, как водится, на вальс.

Народ не думал уходить, хоть полночь на часах,

Светила полная луна и звёзды в небесах...

Скрипач хозяйку поразил искусным мастерством,

Он был сегодня для неё каким-то божеством!

Без сожалений скрипачу вручила гонорар,

Сказав, что будет его ждать, он просто Божий дар!

Краюху хлеба, колбасу в корзинку собрала,

Поярче запалив фонарь, слепому подала...

-Фонарь мне вовсе ни к чему, я с тросточкой хожу,

Ей по брустчаточке стучу, все ямы обхожу.

А свет там будет или тьма, мне как-то всё равно,

С рожденья к этому привык уже давным-давно...

-Я знаю, что без фонаря дорогу ты найдёшь,

Но может сбить тебя другой, когда в ночи пойдёшь.

Ты позаботься о других, заботясь о себе,

Никто не знает ничего, что ждёт его в судьбе....

Возьми фонарь, свети другим, пусть Бог тебя хранит.

Пусть твоя музыка сердца волнует и пьянит.

Свети всегда, свети везде, пусть люди видят свет,

Попробуй уберечь себя и остальных от бед.....

Обычный двор, стандартная хрущёвка,

Каких не мало нынче по стране.

Перед подъездом драная циновка,

Скамейка старая немного в стороне.

На первом этаже, после размена,

Уже лет двадцать бабушка живёт.

Её все звали просто - баба Лена,

Никто не едет к ней, никто не ждёт.

В далёком прошлом продала квартиру,

Гараж и дачу детям отдала.

Чтоб не бродить с котомкою по миру-

Однушечку себе приобрела.

Болтали, муж был у неё полковник,

Она хирург от Господа была.

Не видит этой срамоты покойник,

Всё в дом тянул, чтобы семья жила.

"Рачок" сожрал здорового мужчину,

С детьми она осталась жить одна.

Сначала сыну отдала машину,

Квартира в центре, хватит ей сполна!

Настал момент, все сели - обсудили,

Что нужно им квартиру продавать.

Про мать свою, конечно, не забыли,

Однушку предложили покупать.

Сказали ей, что надо перебиться,

Пока бумаги, деньги, то да сё...

Что через год с "холупою" простится,

Мол, домик купим и тогда уж всё.

Летело время, дети не звонили,

Устала каждый день сидеть и ждать.

Вдруг поняла - её здесь все забыли,

Она им стала попросту мешать.

Однажды днём увидела подранка,

Красивый голубь дёргался в пыли.

-Ну и денёк, какая-то "подлянка",

Все руки перепачкала в крови...

Забрав домой пернатого калеку,

До поздней ночи провозилась с ним.

Пришлось два раза бегать ей в аптеку,

А голубь стал, как будто бы, родным.

Через два месяца питомца отпустила

И вспоминала с нежностью о нём.

Её во двор тянула чья-то сила...

Сизарь курлыкал прямо под окном.

С тех пор она бросала ему крошки,

С руки кормила золотым пшеном.

Клевал он прямо у неё с ладошки

И отвечал любовью и теплом.

Через полгода к ней летала стая...

В аптеку вместе, вместе в магазин.

Ходила баба Лена, как "святая".

Детей своих к ней каждый приводил.

Смотрела публика с восторгом представленье.

Галдели папы все наперебой.

Поймать хотели хоть одно мгновенье

И сфоткать голубя с красавицей женой.

В один из дней старушке стало плохо,

В больницу скорая с сиреной забрала.

Поднялась стая, будто бы со вздохом,

На крыльях смех и радость унесла.

Ютились голуби на чердаке больницы,

По подоконнику гуляя каждый день.

На пищеблоке подъедались птицы,

Ну, а старушка таяла, как тень.

Когда автобус вёз её к погосту,

Над ним парила стая в небесах.

Оставив за спиною злые вёрсты,

На кладбище уселись на крестах.

А в том дворе теперь живут вороны,

Который год уж нет там голубей,

Гуляет пёс нечёсаный, огромный,

Среди ветвей хлопочет воробей...

Гулял однажды Моисей по улочкам глухим,

Народ пришёл он просвещать, принёс молитвы им.

Вдруг у сапожной мастерской увидел старика,

Себе тот что-то бормотал, в руке была клюка.

Когда чуть ближе подошёл, то понял, что к чему...

Молитву Господу читал, понятну лишь ему:

-"Я буду за тобой ходить, коль болен будешь ты,

Я буду твоё тело мыть, не пожалев воды.

Сошью тебе я сапоги, чтоб не был ты босой,

Я хлебом поделюсь с тобой и ключевой водой...

Коль негде будет тебе жить, пущу к себе домой,

Всю ночь беречь твой буду сон и неземной покой."

-Ты что несёшь, дурной старик, молитву переврал,

А может быть, уже с утра ты сильно перебрал?!

Старик испуганно смотрел и бил поклоны в пол.

-Писать, читать я не могу, ишачу здесь, как вол.

Я Бога так благодарю, как требует душа,

Коль что не так, уж не вини, скажи всё не спеша.

Хотя читать я не мастак, но память хоть куда,

Давай диктуй, запомню всё, не глядя на года.

Трудился долго Моисей, молиться научил,

А в благодарность за урок сандалии получил.

Был горд и счастлив Моисей, нет никаких проблем,

Старик не будет бормотать, что попадя совсем.

За сей урок Господь был строг - с небес сказал ему:

- Своей молитвой досаждать не стоит никому!

Кто целый день провёл в трудах, до храма не дойдёт,

Молитва, что он заучил, всю искренность убьёт.

Он мне молился от души и верил в чудеса,

Его прекрасные слова несли мне небеса.

Я не услышу от него прекрасных, добрых слов:

-Благодарю тебя, Господь, за день и за улов,

За кров, за пищу, что нам дал, моих детей уют.

Он от души мне предлагал одежду и приют,

МОЛИТВА - ТА , что от души возносит человек!

Ступай, немного поживи средь нищих и калек...

Поныне в храмах прихожан всяк норовит учить.

Что надо есть, что надо пить, кому с кем надо жить.

Людей теряют день за днём уже который век.

Всё чаще с горя в храм идёт молиться человек.

Мы слушаем своих друзей,

Любой совет берём на веру.

Историю недавних дней,

Я приведу вам для примера.

Вчера явились в магазин

Две "закадычные" подруги.

Ходили томно вдоль витрин,

Но, ничего не брали в руки.

Они, как небо и земля,

Блондинка с яркою брюнеткой.

Та, что светлее, как змея,

Что потемнее, как конфетка.

По возрасту им сорок плюс,

Различный вкус у них по жизни.

Переживала, что сорвусь,

От всех увиденных событий.

Подружке, той, что потемней,

Нужна была на праздник блузка.

Купить хотелось помодней,

Чтоб облегала, чтоб не узко.

Привлёк её вдруг манекен.

Сказала: "Это то, что надо!"

Блондинка, будто бы рентген,

Её сканировала взглядом.

-У нас такая лишь одна,

Ей объясняла продавщица.

Пугает всех людей цена,

Но это, попросту не пицца...

В кабинку принесли товар.

Брюнетка вышла, улыбаясь.

Фигура, просто Божий дар,

Я по секрету вам признаюсь.

Сидела блузка высший класс,

Словно на ней её строчили.

Ну просто радовала глаз,

Слова блондинки оглушили...

-Ты в этой блузке, словно моль,

Сними и больше не позорься.

На праздник дать свою позволь,

А в ширпотребе здесь не ройся.

Блондинка за руку взяла

И увела свою подругу.

Что это было? Вооо, дела...

Смотрели в шоке друг на друга.

Лишь полчаса всего прошло,

Блондинка снова у прилавка.

-Мне озарение пришло,

Пробило сердце, как булавкой.

Я забираю ваш товар,

Мне идеально он подходит.

Быстрей, спешу, как на пожар,

Ну, что у вас тут происходит?

Сияла, будто медный таз,

И тарахтела без умолку.

Мол, положила сразу глаз,

Подруга её сбила с толку.

Зачем нужна ей эта вещь?

Пускай мою сначала сносит.

Себе всё тянет, словно клещ,

Дам поносить, если попросит.

Совсем уж скурвился народ,

Коли друзьям лапшу на уши.

Такой вот в жизни эпизод

Запал зачем-то в мою душу...

 

 

Вам нужен на вопрос ответ? К подруге лучшей обратитесь.

Она всегда вам даст совет. В петле потом не удавитесь...

Трудился ученик у Авиценны,

Одна беда - умом он не блистал.

Все знания, что были так бесценны,

Мимо ушей красивых пропускал.

Тёр травы в ступе, измельчал каменья,

Ходил к источнику за ключевой водой.

Ждал каждый день он Божьего знаменья,

Что станет в миг известною звездой.

В один из дней, к ним привели слепого,

Пол дня над ним учитель "колдовал".

Он досконально осмотрел больного

И список подмастерью написал.

Велел смешать все компоненты вместе,

Слепить из них лепёшки на глаза.

Час ученик возился в этом тесте,

Он свято верил в эти чудеса.

Лепёшки сам он приложил слепому,

Повязкой туго завязал глаза.

И стал ходить, как маятник по дому,

Боясь учителю хоть что нибудь сказать.

Повязку сняли, начисто умыли,

Больной прозрев увидел всё вокруг.

В слезах родные их благодарили,

За час лепёшки вывели недуг...

В карман парнишка спрятал свой листочек.

Унёс домой, где жил слепой сосед.

Пришёл к тому без всяких заморочек,

Пообещав, что вылечит от бед.

Слепив лепёшки, сделал всё как надо,

Глаза повязкой туго завязал.

Слепец ожог лишь получил в награду

И до утра, как резаный орал.

В слезах к учителю явился подмастерье,

Сказав, что сжёг соседу пол лица.

Глаза все выжгло это злое зелье,

Казнит родня его, как подлеца.

Сказал учитель юноше спокойно:

- У слепоты полным полно причин.

Учится здесь тебе уже довольно

Лепи в пекарне булочки один...

На кордон взяли егерем женщину,

Из пожитков - лишь пёс, да ружьё.

Мужику даст любому затрещину,

Била в глаз на лету вороньё.

На селе пепелище оставила,

Где в пожаре сгорел муж и сын.

Уезжая, кресты им поставила,

Поклонилась знакомым, родным.

Запустил старый егерь подворье,

Всё с нуля ей пришлось начинать.

Через год стало там "Лукоморье",

Санаторий - не дать и не взять!

Пёс, что выжил в ужасном пожаре,

Оклемался и стал ей, как СЫН!

Всех "гостей" рвал в каком-то угаре,

Никому не давался живым.

Время шло, исчезать стал охранник,

То на день, то на два убежит.

Словно, где-то манил его пряник,

Как придёт, так лежит и скулит...

Как-то раз он вернулся с подругой,

Молодую волчицу привёл.

-Что ж, "сынок", поздравляю с "супругой",

На совсем или в гости зашёл?!

В теремке расстелила тулупчик,

Будка - прелесть, хоть сам в ней живи.

В чугунке им поставила супчик,

Не страшны здесь мороз и дожди...

Через день заселилась семейка,

На охоту ходили в тайгу.

Глухарей клали ей на скамейку,

Будто были пред нею в долгу.

Как-то ночью пёс нервно залаял,

Он скулил и визжал под окном.

От обиды хозяйку облаял,

Что боролась с дремотой и сном.

В теремке чуть дышала волчица,

Нос сухой и какая-то дрожь.

Не рычала, как прежде, тигрицей,

Взгляд её был на женский похож...

Ощенилась - два чёрных комочка,

Оба мальчики, оба в отца.

Этой жизни два новых росточка

Рядом с мамой их бились сердца.

Два красивых и крепких волчонка

Были выше и крепче других.

В два прыжка догоняли телёнка,

Знали чётко своих и чужих.

Выгоняя с подворья медведя,

Пёс погиб, защищая семью.

Дав отпор своим наглым соседям,

Пал в неравном, кровавом бою.

На могиле у пса выли двое,

"Мать" рыдала в обнимку с "женой".

Ещё больше их сблизило горе,

Не разлить их теперь и водой.

Год прожили "свекровь" и "невестка",

Так прозвали их все на селе.

Но пришла с того света "повестка",

Что уже зажилась на земле.

Занедужила женщина сильно

И сгорела, как свечки, фитиль.

Всё село шло дорогою пыльной,

Кто-то плакал, а кто-то скулил.

На пригорке стояла волчица,

Сыновья рядом с ней по бокам.

Перевёрнута жизни страница,

Им пора возвращаться к волкам...

 

P.S.

 

Волчьи стаи здесь бродят поныне,

Но не режут ни скот ни людей.

В вожаках сыновья там лихие ,

Диких тварей умней и сильней.

А волчица у пса на могиле

Свой последний приют обрела

Смерть любимых её раздавила

И тоска выжгла душу дотла...

 

 

Волки выбирают пару один раз в жизни! Потеряв свою половинку, умирают от тоски! Они не предают! Волк - сила и преданность, страсть и ярость, любовь и свобода...

Обычный вечер, тихий ресторан,

Сюда приходит светская «элита»…

Здесь не махнёт бродяга свой стакан,

Вино из Франции в бокалы тут разлито.

Мужчина в возрасте привёл старушку мать,

Швейцар у входа онемел, как рыба.

Видать с кафешкой спутал, что гадать,

Сейчас нацедят по бокалу пива.

 

Пройдя по залу, сели у окна,

Собрав презрительные взгляды и ухмылки.

Накрыли стол, повисла тишина…

И каждый думал : - Во дают обмылки!

Сын нежно мать погладил по плечу,

И объяснил о каждом новом блюде.

Затем зажёг, как водится, свечу,

Тост произнёс, что всё прекрасно будет.

 

Весь зал затих, как будто опустел,

Вокруг пытались уловить хоть слово.

О чём болтают - всякий знать хотел,

Никто не видел раньше здесь такого.

Сын проводил старушку в туалет,

Заправил прядь у зеркала прилежно.

Пригладил стёганый поношенный жилет,

За столик усадил её неспешно.

 

Влюблённым взглядом он смотрел на мать,

А та краснела, всех вокруг стесняясь.

Ну как могла крестьянка воспитать?

На них косясь, тихонечко шептались.

Устав под вечер, он помог ей встать,

И взяв под ручку, двинулись на выход.

Мужчина в фраке вдруг решил сказать.

Поднявшись, произнёс: «А ну-ка - тихо!»

 

Преподнесли вы сыновьям урок

И подарили матерям надежду.

Хочу, чтоб всех, когда настанет срок,

Любили так же искренне и нежно!

Зал тихо встал и слёзы на глазах,

У всех невольно защемило сердце.

Стояло счастье в четырёх шагах,

А их осталось за закрытой дверцей...

 

Попробуй сам, не поскупясь добром,

К своим родным не опоздать с любовью.

Чтобы всю жизнь не вспоминать о том,

Как ты рыдал, склонившись к изголовью.

Чтоб не казнить о том, что опоздал,

Мог прилететь, к порогу приползти.

Всех добрых слов при жизни не сказал,

А прошептал последнее «Прости!»…

Я вам поведаю историю одну,

Произошла она не так давно в столице.

Туман в глазах, сейчас передохну,

Не дай Господь такому повториться...

Дочь собиралась с парнем на концерт,

Билетов не достать - премьера!

Артистам нужно прикупить букет,

Пусть постановка не от Жан Мольера.

 

Обычный вечер, всё кругом, бегом...

Дочь суетилась, туфли примеря.

Духи, косметику всю бросив на потом,

Не успевала даже выпить чая!

Постой, родная, дай благословлю,

Пусть Ангел бережёт тебя в дороге!

Дочь улыбнулась: - Это ни к чему!

Я так спешу, а ты опять о Боге...

 

Прекрасный вечер, никакой беды,

А сердцу материнскому не спится.

И лезут страхи вовсе без нужды,

Предупреждая, что должно случиться.

Включила телевизор — Боже мой!

Всё оборвалось, всё похолодело...

Театр захвачен, дочь не ждать домой?

А, может, как-то убежать успела?

 

Господь, наш Отче, ты на небеси,

Молитву губы сами повторяют.

О, Господи! Спаси её!!! Спаси!!!

Зачем ей это, там же ведь стреляют.

Звонок проснулся - Мама, ты права!

Я с кавалером напрочь поругалась.

С другой ушёл, какие тут слова,

Ещё и шпилька в туфельке сломалась.

 

Мы на диване плакали навзрыд,

Смотрели новости, надеялись на чудо.

В душе лишь скрёбся затаённый стыд,

Что людям в зале несказанно худо.

Всегда молитесь за своих детей!

Пусть им Господь в дороге помогает.

Молитва матери на свете всех сильней,

Она кровинушек своих оберегает.

 

Благодарите Господа в душе,

Не забывайте искренне молиться.

Не будет страшно детям на войне,

Их вера в Бога - только укрепится!

Неверие бесследно не пройдёт,

Нам нужно помнить, стоя у порога.

Без Бога волос с головы не упадёт,

Почаще люди обращайтесь к Богу...

В келью с поклоном диакон зашёл

С юношей лет тридцати.

-Я его возле ограды нашёл,

К вам он боялся идти.

В чистой одежде, прекрасно сложён,

Парень стоял перед старцем.

Взглядом открытым был заворожён,

Он не похож на скитальца.

Что тебя гложет, что мучит тебя,

Что привело ко мне в гости?

Чем каждодневно изводишь себя,

Нет в тебе зависти, злости.

-Близкие мне говорят, что дурак,

Жить на земле не достоин.

Им не могу доказать я ни как,

То, что в мозолях ладони.

Что не бездельник и вовсе не глуп,

Что на обман не способен.

"Праведник" мой или слеп, или глух,

Горному камню подобен.

Старец сказал: "Вся беда в голове,

Ты себя вовсе не знаешь.

Грязь всю чужую несёшь на себе,

Вот от того и страдаешь!"

Бездарь лишь будет ругать, поносить,

Ум и таланты любого.

Вечно стараясь больней укусить,

Способа нет ведь другого?!

Только не честный во лжи упрекнёт,

Зависть скрывая под маской.

Враз из ушата дерьмом обольёт,

Если потерпит фиаско.

Выбрось весь хлам из своей головы,

Ты не изгой, не калека.

Если нет "пищи", слова их мертвы,

Просто забудь человека.

Крылья расправь и как птица лети

К ясному солнцу и свету.

Те, кто обидел - ты просто прости,

Бог призовёт их к ответу...

День обычный, солнышко в зените,

В кузне слышен мелодичный звон.

Надпись:- Не звоните, заходите,

Низкий вам за это всем поклон!

Вы — кузнец? Раздалось мелодично,

Мне тут нужно выправить косу.

Полумрак, всё вроде, как обычно,

Свет из окон чертит полосу…

 

Повернувшись тихо от горнила,

Мастер на минуту в ступор впал.

В чёрном одеяньи Смерть просила,

Взяв косу, ни слова не сказал…

Ты отбей её на сколько можно,

Наточи, как бритву, инструмент.

Делай всё предельно осторожно,

У меня другой в запасе нет!

 

Что? Конец? Спросил кузнец у гостьи,

Ветошь бросив под ноги себе.

От досады вдруг заныли кости,

Тараканы мыслей в голове…

Нет, не всё, но хуже с каждым годом,

У печи изводишь сам себя.

Дни бегут, за днями хороводом,

Улетая быстро от тебя!

 

Всё логично, гостья продолжала,

Если честно, жалко мне тебя.

Всё понятно, жизнь подорожала,

В своей кузне ты загнал себя.

Глянув на косу, кузнец заметил,

То, что лезвие уже пошло волной.

Было от камней полно отметин,

Блеск какой-то вовсе не земной…

 

Шаркая, поплёлся к наковальне,

В руки взял свой старый молоток.

Звон поплыл певучий и печальный,

От такой работы даже взмок.

Наточив косу, сказал с ухмылкой:

Не могу поверить, что держу

Я оружие убийства жизни пылкой,

Психом прослыву, коль расскажу.

 

Смерь вскочила с места, что пружина,

Капюшон, как лист, вдруг задрожал.

Думаешь, что я, как гильотина,

Убиваю всех, коль срок настал?!

Никого я в жизни не убила,

Никого! Ты слышишь, никогда!

Я встречала души, всех любила,

Не считала никогда года.

 

Сами убиваете друг друга,

Ради денег, ненависти, лжи.

Это ваша целиком заслуга,

Что молчишь? Я не права, скажи!

Губите порой для развлеченья,

Разве мало страшной вам войны.

Смотрите с улыбкой на мученья,

Не признав в содеянном вины.

 

А ведь я была другою раньше,

Я была красивой, молодой.

Улыбалась душам всем без фальши,

Плащ на мне был ярко голубой.

Посмотри в кого я превратилась!

Может ты мне скажешь - почему?

Как до этой жизни докатилась,

Кто виновник этому всему?

 

Провожала души я до места,

Там, где суждено им вечно жить.

Помогала бескорыстно, честно

Страхи все земные позабыть.

Я одела чёрные одежды,

На них кровь людская не видна.

Мной пугают старые невежды,

А мне так по нраву белизна…

 

Мне коса нужна не для убийства,

В Рай дорогу скоро съест полынь.

Автобан в Аду, какое свинство.

А у нас, один бурьян - прикинь!

Взяв косу, Смерть двинулась из кузни,

Опустив пониже капюшон.

Золотые, мастер, твои руки,

Вот держи на память медальон!

 

От безбожья до Бога — мгновенье одно! От нуля до итога — мгновенье одно. Береги драгоценное это мгновенье: Жизнь — ни мало, ни много — мгновенье одно!

• Омар Хайям

-Привет, Танюха, это Света,

Давай в кафешке посидим?!

Пока вращается планета,

Немного выпьем, поедим.

-Ты знаешь, нету настроенья,

Олег взял вещи и ушёл.

Без извиненья, объясненья

В машину сел и был таков.

-Подруга, слушай, это повод,

Чтоб опрокинуть коньяка.

Зачем держать его за "хобот",

Ликуй, что нету дурака.

Они сидели в тихом баре,

Коньяк пробил на разговор.

Подруги, будто бы в угаре,

Вступили за Олега в спор.

Татьяне Светка рассказала,

Что видела его с другой.

Кобель, чего недоставало?

Манипулировал тобой...

Я говорить тебе не стала,

Ждала, что всё само пройдёт.

Тут ты звонить мне перестала,

Будь проклят этот идиот.

Пусть развлекает малолеток,

Не долог на "помойке" век...

Шалашик ждёт его из веток,

Закончит плохо человек.

Потёки туши под глазами,

Следы помады на щеках.

Залив беду свою слезами,

Из бара вышли на "бровях".

Настало утро, стало хуже

И на душе и в голове.

Одна она теперь, без мужа,

Хоть обеспечена вполне.

Полезла в сумку, во потеха,

Лежит там Светкин телефон.

Придётся, видно, в гости ехать,

Жаль, что поломан домофон.

Метро, автобус, пересадка,

Вот на отшибе Светкин дом.

Жара, гулять совсем не сладко,

На речку б с кем-нибудь вдвоём.

Звонок чирикал очень долго,

Олег открыл Татьяне дверь.

Заблеял что-то у порога,

Мол, это дружба, не постель...

Светлана в шёлковой ночнушке

Стояла молча за спиной.

Взгляд отводила от подружки,

Закрывшись, будто бы, стеной.

Год пролетел довольно быстро,

Обиды в прошлое ушли.

Знакомый голос, словно выстрел,

-Постой, подруга, не спеши!

К тебе пришла просить прощенья,

Жду у подъезда целый день.

Коль скажешь, стану на колени,

Я превратилась просто в тень...

Меня он бросил в положеньи,

Сыграв прощальный свой "аккорд",

Страх пересилил все сомненья,

Идти пришлось мне на аборт.

Иметь детей теперь не буду,

Меня, коль сможешь ты, прости.

Младенцев вижу я повсюду,

С ума мне только б не сойти.

Как оказалось, Бог всё видит,

И людям руку подаёт.

Зря никого он не обидит,

Лишь по заслугам воздаёт...

Обычный двор, каких не мало,

Обыкновенный летний день.

На небе солнышко сияло,

Повсюду расцвела сирень.

Старик лежал у детской горки

И скрёб ногтями по земле.

Жильцы смотрели из-за шторки,

Как дед валяется в траве.

Спешили люди на работу,

Плелись студенты в институт.

Не в силах удержать зевоту,

Свой к знаньям продолжая путь.

А дед, как клещ, вцепился в землю,

Толкая сумку пред собой.

Словно развязывая петлю,

За жизнь боролся он с судьбой.

Девчушка в джинсах и футболке

Шла через дворик напрямик.

Путь сократив до остановки,

Тут на тропиночке старик...

От страха пальцы задрожали

И в горле неприятный ком.

В глазах картинки заплясали,

Вдруг дядька тронулся умом?

А дед мычал и тыкал пальцем

На свой надорванный карман.

Привлечь внимание пытался,

-Достань, мол, это не обман.

Присев, дрожащими руками

Девчонка извлекла конверт.

Земли не чуя под ногами,

Прочла какой-то странный бред.

-Не бойтесь люди, он калека,

Всё слышит, но не говорит.

Прошу помочь вас человеку,

Ушёл из дома и чудит...

Звоните, ежели найдёте,

Не оставляйте одного.

Вы только место укажите,

Я тут же заберу его.

Один гудок и снята трубка,

-Спасибо, что его нашли.

Уже бегу, одна минутка,

Благодарю, что не ушли.

Хрущёвка, старенькая мебель,

Чай ароматный, пирожки.

Завёрнут дед в цветастом пледе,

Торчат лишь чёрные носки.

-Он был в плену довольно долго,

Фашисты вырвали язык.

Под сердцем ходит он с осколком,

К таким сюрпризам попривык.

Однажды дочка на аллее

Упала прямо на стекло.

Терять, кто ближе и роднее,

Поверь мне, очень тяжело.

С тех пор он ходит по площадкам,

Бутылок собирает бой.

Письмо вложила для порядка,

Найдёт вдруг человек какой.

Вдруг позвонят, да скажут место,

За ним я тут же прилечу.

Жаль, что у многих нету сердца,

Винить людей я не хочу.

Чтобы остаться человеком,

Нам нужно всем нести добро.

Не досаждать пустой опекой,

Тепло важней, чем серебро...

Дремлют нахохлясь, как тени, вороны.

Вой в проводах от ночных сквозняков…

Слышатся где-то далекие стоны

Лестничных маршей, забытых домов.

Веткой в окно постучала мне старость,

Дверь приоткрыл и пустил её в дом.

Я попросил подождать её малость,

И заглянуть не сей час, а потом...

 

Ты приходи, но немножечко позже,

Чувствую я - не пришёл ещё час.

К встрече с тобой не готов я, похоже,

Всё подпишу, но не здесь, не сейчас.

Может, к другому ты знаешь дорогу,

Лет через сорок ко мне приходи.

Встречу с улыбкой тебя у порога,

Не провоцируй, сиди, не гунди.

 

Ну, а пока угощу тебя чаем,

Вот бутерброды, пироженки есть.

Знаю, приход твой ко мне неслучаен,

В списке твоём кандидатов не счесть?!

Ты не спеши, посиди здесь немного,

Я все болезни в котомку сложу.

Их разберёшь ты сама по дороге,

Крутишься белкой, как я погляжу.

 

Спазмы, хондроз и другие болячки,

Все упакую поглубже на дно.

Пусть остаются до встречи в заначке,

Вдруг потеряешь, то мне всё равно.

Не обижайся, что график ломаю,

Здесь у меня ещё дел громадьё.

Знаю, влетит, я тебя понимаю,

Тут лишь приемлемо только враньё.

 

Ты не волнуйся, открою я двери,

Нужно немножечко повременить.

Много лет жизни ушло на потери.

Мне наверстать их все нужно, пойми!

Я за отсрочку так много успею,

Всё, что потеряно, восстановлю.

Ты ведь играешь со мной в лотерею,

Здесь мои шансы равны все нулю.

 

Вот посмотри, я собрал на дорожку

Яйца, котлеты, картошку, лучок.

Тут помидоры и зелень немножко,

Рюмочка есть, ну, а к ней - коньячок.

Старость вздохнула, поняв, что нет толку,

Засобиралась и к двери пошла.

Мыслила так:- Пусть намылят мне холку,

Но не напрасно сюда я зашла…

 

Гостью свою проводил до порога,

Долго рукою махал ей вослед.

Пусть у неё будет длинной дорога,

Я не спешу, подожду сорок лет….

Столик на кухне, где старость сидела,

Тряпкой протёр, освежил добела.

Как же она уходить не хотела,

Словно ребёнок, наивной была…

В зоомагазине объявленье-

"По дешёвке продаю котят!

Заходи без стука, приглашенья,

Распродажа - все по пятьдесят!"

Детвора кружится, словно мухи,

Каждый в короб норовит залезть.

Проходя плевались лишь старухи,

Что в них проку?Только вонь, да шерсть.

Покормив рыбёшек, попугаев,

Продавец увидел пацана.

Целый день стоит и наблюдает,

Словно столб, торчит здесь у окна...

Он махнул парнишке, приглашая,

Чтобы тот взглянул на "ЗООрай".

Тут и белка и свинья морская,

Сам смотри, что хочешь выбирай.

-Я хотел погладить лишь котёнка,

На покупку пока денег нет.

Он стоял, потупившись тихонько,

Отрицательный сегодня ждал ответ.

Продавец вздохнув, достал коробку,

На прилавок выставил "товар".

-На, смотри, что от тебя мне толку

За показ не нужен гонорар.

Два котёнка весело играли,

Друг от друга прячась по углам.

Грызли вату, что-то в ней искали,

В пять минут устроили бедлам.

Лишь один сидел, прижавшись к стенке,

Наблюдая молча за игрой.

Словно узник, на цепи в застенке,

Иль судьбой обиженный изгой...

- Не смотри на этого калеку,

Его нужно просто утопить.

Не поможет ни одна аптека,

Нечего таким на свете жить!

Мальчик глянул грустно на мужчину

И сказал: - Я этого возьму.

Дам сегодня ровно половину,

Остальное завтра занесу!

-Забирай убогого бесплатно,

У него поломана нога.

Не жилец он, это всем понятно.

Это как подарок для врага.

Мальчик молча закатал брючину

До колена, оголив протез.

Убивать не вижу я причины,

Нам не нужен долбаный СОБЕС.

Долго слёзы продавца душили,

Час не мог он ничего сказать.

Если б люди все такими были,

И могли, как мальчик помогать...

К женщине старость явилась домой

И на диване присела.

-Страшно, поди, помирать тут одной,

Надо уж в дом престарелых...

Женщина, вздрогнув, достала альбом,

Долго смотрела на снимки.

Взгляд вдруг наполнился светом, теплом,

Вот сыновья на картинке!

Старость на фото взглянула, вздохнув,

И пожелала удачи.

Медленно встала, подол отряхнув,

Двинув ногой чемоданчик.

-Ты собери то, что надо тебе,

Всё обмозгуй на дорогу.

Всякое может случиться в судьбе,

Ангел тебе на подмогу...

Быстро собравшись, купила билет,

В поезде ехала долго.

Там провожала закат и рассвет,

Мучило сердце немного...

В тысячный раз представляла себе,

Как ей там все будут рады.

В мыслях хвалу возносила судьбе,

Что дала сына в награду.

Вспомнила вдруг голубые глаза,

Детские слёзы ручьями.

Прятался к ней, коль случалась гроза,

Вздрагивал часто ночами.

Длинный забор окружал особняк,

Всюду охрана, собаки.

Встретить не вышел, но это ж пустяк,

Вслед ей глазели зеваки.

Сын, поздоровавшись, тёще сказал,

Чтобы та гостьей занялась.

Чтобы охранник ей дом показал,

И приглядел, чтоб не шлялась.

Утром, позавтракав, сын убежал,

Мать со снохою оставил.

Перед уходом конверт передал,

Ну и машину отправил...

Ехала к старшему сыну в слезах,

Может, хоть он не прогонит?

К ней он с улыбкой являлся во снах,

Видимо, любит и помнит...

Дверь опечатана, сломан звонок,

Явно домами ошиблась!

С лентами чёрными чей-то венок,

Ей это точно приснилось!

Дверь у соседей открылась слегка,

Мальчик стоял на пороге.

Лишь до замка доставала рука,

Взгляд его полон тревоги.

Он объяснил ей, что умер сосед,

Кладбище сразу за домом.

Дедушка сделал на крестик портрет,

Был с этим дядей знаком он.

Сын словно взгляд от неё отводил,

С яркого в рамочке фото.

Будто прощенья оттуда просил,

Не за себя, за кого-то...

Сбился на шее промокший платок,

Сердце стучало, как камень.

-Вместе мы будем с тобою, сынок,

Грех отпусти своей маме...

Два мужика жили рядом в деревне,

Прожили долгую жизнь.

В храм первый бегал с утра и к вечерней,

В холод, жару и дожди.

Божии все соблюдал он законы,

Щёку подставит всегда.

Сутками "бил" он иконам поклоны,

Зелье не пил никогда.

Бранного слова во век не дождёшься,

Праздники знал наизусть.

Ежели плюнут, он просто утрётся,

Усугубив свою грусть.

Ну, а другой, только солнышко встанет,

В поле, в грязи и пыли.

Вечером дома стаканчик достанет,

Выпьет за щедрость земли.

В праздники "грешник" весь день в огороде,

Рубит, копает, метёт.

Молится Богу он лишь о погоде,

Бранные песни поёт.

Время пришло, оба умерли разом,

Встретились на небесах.

Первый направлен на кухню "указом",

"Грешник" - уж в райских садах.

"Праведник" как-то увидел соседа,

Рядом обедал Господь.

Шла между ними простая беседа,

Злость он не смог превозмочь...

К Господу он обратился с поклоном:

-Где справедливость, скажи?

Я на земле исполнял все законы,

Здесь мою вилки, ножи!

Место по праву мне рядом с тобою,

"Грешнику" драить сортир.

Жизнь я молился, мечтал о покое,

Только лишь этим и жил...

Бог посмотрел на просящего сверху,

Тихо, без злобы сказал:

-Хватит тут строить невинную жертву,

Что ты просил, тебе дал!

Целыми днями читал ты молитвы,

Там же рабом себя звал.

Слёзы твои не напрасно пролиты,

Рабство ты сам возжелал.

Он же молился и истинно верил,

Что он пусть грешный, но сын.

Вот я, как сыну, открыл ему двери,

Рядом за стол усадил.

Каждый решает, кто он в этой жизни,

Нету подвоха и лжи.

Все так проходят с рожденья до тризны,

Коли не прав, то скажи?!

Писал художник полотно

Который день самозабвенно.

Ни ел, ни пил уже давно,

На холст смотрел лишь вдохновенно.

Закончив труд, он сел в углу,

Сложив на стол все кисти, краски.

Без сил уснул он на полу

С улыбкой, что успел до Пасхи...

В лавчонке сам купил багет,

Установил туда картину,

И золотистый нежный свет

Обнял вдруг всю его квартиру...

Он пригласил друзей своих

На презентацию работы.

Тех, кто устал от дел мирских,

Кто любит сплетни, анекдоты.

Собрались гости в мастерской,

Закуска, выпивка, веселье.

Никто не маялся тоской,

Друг другу наливая "зелье".

И вот с картины сняли ткань,

Народ умолк от удивленья.

Таланту все воздали дань

И не скрывали восхищенья.

Иисус стучал кому-то в дверь,

Словно живой, был на картине.

Но дверь была та без петель,

Без ручки, в светлой паутине.

В двери той не было замка,

Казалось, наглухо забита.

Лишь головы наклон Христа

Нас убеждал - она открыта....

Один из критиков сказал,

Что, мол, детали тут размыты!

Иль мастер сам не дописал,

Иль петли попросту пропиты?!

Ответил автор полотна:

-Всё так и есть - дверь эта к сердцу.

Закрыта изнутри она,

Так просто не войти, поверьте!

Любовь, сочувствие, успех,

Когда со счастьем постучатся,

Их не впустить, ну, просто грех.

Другого надобно бояться...

Вам нужно счастью дверь открыть,

Стряхнув печаль, расправив плечи.

Своё тепло другим дарить,

Его бальзам нам душу лечит....

 

В XIX веке художник Уильям Холман Хант написал картину «Ночной путник»,

Огни ночного города мерцали,

Я ждал последний в этот день трамвай.

Меня в компанию весёлую позвали,

Сказав:"Мол, счастье там не прозевай!"

Моргали мне заманчиво витрины,

Стоял у входа брошенный лоток.

Внутри сыры, колбасы, апельсины,

Непроизвольно сделал я глоток.

 

Его забыл, какой-то тут разиня,

А может плохо стало продавцу?!

Я в удивленьи, просто "рот разинул",

Мысль подводя к логичному концу...

Подарок в руки мне с "небес" свалился,

Чего ж не взять закусочки к столу?

Но мой соблазн, увы не долго длился,

Лишь пол минуты был в его плену...

 

Отвлёк от мыслей звон пустых бутылок,

Бабулька в урнах рылась не спеша.

В плаще до пят, худая, как обмылок,

Смотрел за ней я молча, чуть дыша.

Чтоб не пугать ночного "санитара",

Я кашлянул и к бабке подошёл.

Сказала мне:" Спасает стеклотара,

Хожу в чём зря, дырявый уж подол...

 

Даёт гроши нам наше государство,

Хоть всем "почёт" обещан по труду.

Себе купила давеча лекарства,

Теперь нет денег даже на еду"...

Я ей сказал:"Лоток набит харчами,

Нет ни души, он просто здесь забыт.

Чего в помойках шариться ночами.

Бери, что надо, да домой иди".

 

Давай сложу всё в сумку, пока пусто,

Ни кто не видел, что ты здесь была.

"Грех брать чужое", — улыбнувшись грустно

Сказала мне и дальше побрела...

В ночи качались тополей макушки,

Ушёл трамвай, что делать мне, не знал.

Рыдал я в голос от величия старушки,

И от того, что сам так низко пал...

 

 

***

Я счастлив: не безумен и не слеп,

Просить судьбу мне не о чем, но все же

Пусть будет на земле дешевле хлеб,

А человеческая жизнь - дороже.

 

Расул Гамзатов.

Я стал свидетелем истории одной,

Морозный день, на улице за двадцать.

Кафешка в центре, зал полупустой,

Хоть на часах уже почти двенадцать.

Передо мной лишь несколько парней

И бабушка с костыликом стояла.

Зашла видать туда, где потеплей,

Глаза от блюд стыдливо опускала.

 

Она спросила: «Можно ль кипятка,

Один стаканчик, чтоб чуть-чуть согреться?

Не нужно много, только два глотка,

Вы уж простите, некуда мне деться».

Высокий парень, видно, продавец,

Старушку молча усадил за столик.

Я про себя отметил — молодец!

Ещё, чем удивишь меня, соколик?

 

Через минуту стол уж был накрыт,

Тарелка супа, выпечка, котлеты.

Бабулька вдруг расплакалась навзрыд,

Когда он к чаю положил конфеты.

Я вдруг увидел недовольный взгляд

Двоих парней, что впереди стояли.

Но после слов меня пробил «разряд»,

Они старушку грязью поливали.

 

Мол, развелось по городу бомжей,

Уже в кафе забрались проходимцы.

Пускают внутрь вонючих алкашей,

Должны же быть какие-то границы?!

Для всякой шушеры открыли настежь дверь,

Нормальным людям негде выпить кофе.

Всё нужно с хлоркой отмывать теперь,

На шаг мы не приблизимся к Европе…

 

Кассир спокойно принял мой заказ,

Не обращая на парней вниманья.

Они орали: «Кто обслужит нас,

Кто нам заплатит здесь за ожиданье?»

Из кухни вышла парочка парней,

Здоровых, статных, просто загляденье.

И взяв за шиворот, как маленьких детей,

Взашей прогнали прочь из заведенья.

 

Старушке с кухни вынесли пакет,

Туда сложили всё, что поместилось.

Ей сквозь витрину все махали вслед,

Глазам не верил в то, что здесь случилось.

Я очень рад, что в сердце у людей

Осталась доброта и состраданье.

Ведь нет на свете ничего страшней

Циничного, бездушного созданья.