РЕКВИЕМ ПО ГЕРОЮ (триптих)

1. МОЕМУ… И ДРУГИМ ПОКОЛЕНИЯМ

 

«Жил-был царь.

У царя был двор.

На дворе стоял кол.

На колу висело мочало…

Начинай сказочку сначала!

Жил-был царь… и т. д.»

(российский фольклор)

 

Из дискуссий и свар кулуарных,

из сонма сомнений и мнений,

Из болота

речей и статеек —

метановых пузырей,

В бесконечной

и вечной, как мир,

борьбе поколений

Снова

вылез вопрос

о герое сегодняшних дней.

И опять

в нашей жизни —

нелепой,

скандальной,

греховной —

Словно в юности давней,

отчетливо слышится мне,

Как отцы

своим детям

вменяют в вину бездуховность…

Поклонение Западу…

потерю российских корней…

Журналисты

из жареных фактов

(и это, наверное — клиника)

Лепят новых «героев»

для «желтых» газетных подвалов:

Сопляка

наряжают

в костюм нигилиста и циника,

Раздевают…

простите, до срама…

интеллектуала…

Коммунисты —

за кепки,

спецовки,

рабочие блузы…

Нацепив на себя их,

читают безусым мораль:

Дескать,

мы для вас всё! —

и театры,

и школы,

и вузы…

Позабыли,

бездельники,

«как закалялась сталь»?!..

Кто-то что-то невнятно бубнит,

катит ржавую бочку на власть,

Черной краскою

наше грядущее

мрачно рисует,

Демонстрируя бездну,

в которую может Россия упасть… —

Словно это

сегодня

кого-то,

действительно, интересует…

Ну, уж, нет, господа!

Эта песня сто раз перепета!

Молодых стариков,

как и старых циничных юнцов —

Тех, что вы

конструируете

в тишине кабинетов —

Нам сегодня,

пожалуйста,

больше не суйте в лицо!

«Наша жизнь, господа,

есть громада немыслимой сложности.

В ней

ничто

не проходит бесследно», —

сказал знаменитый поэт.

Мы не сможем забыть

революций кровавые ножницы,

Искромсавшие

карту страны,

а попутно —

и весь белый свет…

Паренька

из российской деревни,

убитого где-то в Испании,

В год, когда,

рука об руку,

против фашистской чумы

Встали

Генрих и Шарль,

Федерико,

Эрнесто и Ваня…

Может,

будь это нынче —

стояли бы рядом и мы!

Разве можно забыть —

христиане ли мы…

мусульмане… —

Всех,

погибших

на той —

самой главной

Священной войне?..

Тех, кто позже погиб,

неизвестно, за что,

в Афгане…

Кто сейчас погибает,

Бог знает, за что,

в Чечне…

Никогда

с пьедесталов

герои

не могут быть свержены —

Будут вечно стоять,

светлой памятью масс

осияны!

Героизм… —

он, по Далю —

отвага и самоотверженность —

То есть, то,

чем столетия

были сильны россияне.

Но сейчас

нам совсем ни к чему

героическая харизма —

Воля,

трезвый расчет

и умение думать —

важней.

И не нужно

в «ударном труде»

совершать чудеса героизма —

Нужно просто работать!..

на пользу себе… и стране!..

Без нелепых

стахано-гагановских

дутых рекордов,

Без авралов,

без спешки…

настойчиво…

Изо дня в день…

Игнорируя

«желтых» писак окаянные морды,

Обывательский бред

и ораторскую дребедень.

Пусть не врут,

что сегодня

на подвиг способен не каждый!

Если, вдруг,

над Россией

набат загремит вечевой,

Мы поднимемся все! —

это было уже не однажды.

Это было, и будет всегда!.. —

Знать бы только,

во имя чего?!

 

2. МОИМ КОЛЛЕГАМ-ЛИТЕРАТОРАМ

 

«…Мы сегодня хороним Героя

Не как личность, а как понятие…»

Игорь Бахарев «Баллада о Герое», 1994 г.

 

Уважаемые литераторы! —

драматурги, поэты, прозаики,

графоманы-акселераты,

поэтессы — пушистые заиньки,

сценаристы и публицисты,

юмористы и мемуаристы,

желчью брызжущие сатирики,

пародисты и томные лирики,

начинающие и маститые,

голодающие и сытые,

доброхоты и злобные критики,

оптимисты, зануды и нытики,

очень важные и культурные

дамы окололитературные,

переписчики гимнов и прочие

сочинители од и элегий…

Я, пожалуй, скажу короче:

Дорогие мои коллеги!

Приношу вам свои извинения

за возможные инсинуации,

но… хочу предложить к рассмотрению

любопытнейшую ситуацию:

 

Вся Россия проблемой беременна

(озабочены все… повально):

«Кто — Герои нашего времени?

В чем — Идея национальная?».

 

Как ни странно, но обнаружилось —

хоть рожать все равно придется —

сколько б мы, господа, ни тужились,

разрешиться не удается.

 

Кто ответит на эти вопросы?

Кто поможет нам в этой беде?

Где же вы, господа философы —

генераторы новых идей?

 

Где вы, будущего провозвестники —

«Альбатросы» и «Буревестники»?

Где вы, вечные наши советчики —

«Инженеры душ человеческих»?

 

Где вы — те… (чтоб вам было пусто!)…

прежней школьной программе близкие,

теоретики от искусства —

Добролюбовы и Белинские?

 

Где вы, пламенные ораторы —

огнедышащие красавцы?..

Что ж молчим мы, друзья-литераторы,

словно это нас не касается?!

 

Напрягая мозги свои куричьи,

мы вздыхаем: «Вопрос не прост!..

Со времен Михаила Юрьича

задают нам этот вопрос.

 

Наши лидеры — те, которые

нас, черт знает, куда, ведут —

в сотый раз перепишут историю,

и опять нам его зададут.

 

Ну, а мы, как шуты и «халдеи»,

от усердия, землю роя,

превратим героев в злодеев…

возведем злодеев в герои!..

 

Ах, как, в прежнее время, верно-то

был распутан мнений клубок!

Для читающей публики — Лермонтов.

Для неграмотных — русский лубок.

 

А в лубке — герой!.. да на все времена!..

порубавший мильён голов!

Сапоги гармошкою — в стременах!

Шашка вострая — наголо!

 

На него и буденовку можно надеть —

будет красный герой-командир,

а для ярых сторонников белых идей —

можно выбрать казачий мундир…

 

Бурку на плечи брось — и, в вихре атак,

дворянин-золотопогонник…

Та же бурка, но позже — и мчится… на танк…

генерала Доватора конник…

 

Можно дать вместо шашки ему кирку

и отправить в забой — тогда,

если вымазать углем лицо лайдаку,

выйдет славный Герой Труда…

 

Героизм, господа, во все времена,

был продуктом идеологии,

и какая сегодня ему цена,

понимают, наверное, многие:

 

Наши славные лидеры — что бы они

нам с трибуны ни тарабарили —

ценность каждого подвига, в наши дни,

в нефтяных измеряют баррелях.

 

Так что вам, уважаемый Лермонтов,

нас сегодня понять было б сложно:

нынче даже погоны вермахта

на героя напялить можно!

 

Раздавай, кому хочешь, почести!

За кого угодно радей!

Что поделаешь, если в обществе

полный вакуум в сфере идей?!

 

А когда-то наш «Вождь и Отец» —

теоретик языкознания —

воспитанию юных сердец

уделял большое внимание.

 

Защищал их от инакомыслия

очень действенный механизм —

для «строителей коммунизма»

был придуман соцреализм.

 

Тяжела идейная палица…

Лес валили — в одной тайге —

уголовник, с мозгами в полпальца,

и мыслитель-интеллигент.

 

Нас ломали, ссылали, сажали,

Вынуждали коллег предавать…

Но тогда мы, хотя бы, знали,

Как… про что… и о ком писать!..».

 

Я добавлю: давным-давно —

(у вождей были разные вкусы) —

Ленин как-то назвал кино

архиважным видом искусства.

 

Правда, те, кто, по сей момент —

зачастую, совсем некстати —

повторяют, как аргумент,

эту ленинскую цитату,

 

как токующие глухари,

забывают ее продолжение —

то, где мудрый вождь говорил

о «безграмотности населения».

 

Впрочем,… даже по скромной оценке,

мы ее умножаем в разы:

полстраны говорит на сленге,

забывая родной язык.

 

Так что, можно смело признать,

что «важнейшим искусством», видимо,

раз уж мы разучились читать,

нынче нужно считать телевиденье.

 

И, поскольку сегодня — рынок,

а писателю нужен хлеб,

выдается в эфир — непрерывно —

литераторский ширпотреб.

 

И вползают к нам с телеэкранов,

от «творцов», позабывших стыд,

героические бандюганы,

опереточные менты…

 

А за ними — вторая смена,

благо выбор у нас большой:

благородные бизнесмены,

проститутки с ранимой душой…

 

Отклонированы стократно

литераторские клише.

Сколько ж можно?!.. Уже обратно

вылезают из глаз и ушей!

 

Так что… истинного героя

я увидеть уже и не чаю…

и задумываюсь, порою:

отчего же мы так мельчаем?!..

 

Почему мы не сохранили

свежесть детского восприятия,

и Героя похоронили…

«не как личность… а как понятие»?!

 

В том, что я написал, безусловно,

слишком много ненужных слов…

Извините за многословие!

Что поделаешь — понесло!..

 

Потому что и я — не скрою —

на заре двадцать первого века,

не хотел бы писать «Героя»…

Я хочу писать… Человека!

 

3. МОЕМУ ДРУГУ

 

Памяти Игоря Бахарева —

замечательного поэта,

настоящего гражданина,

не Героя — просто очень хорошего человека.

 

Провожая товарищей старых,

покидавших наш мир суеты,

разве мог я себе представить,

что однажды уйдешь и ты —

по-английски… совсем незаметно —

на последний в жизни вокзал

в полный пятен слепящего света

и унылых потемок зал?

 

Взяв с собою совсем немного, —

только личное, только свое, —

ты решил, собираясь в дорогу,

что навек оставляешь Её…

что тебя успокоит — верил —

долгожданная тишина…

но, открыв тяжелые двери,

понял: там, как и здесь, — Она:

холодна, голодна, больна,

словно в первые дни создания, —

неприкаянная Страна —

бесконечный «Зал ожидания».

 

И, из стадного чувства долга,

в череде монотонных дней,

то у кассы стоят подолгу,

то бесцельно бродят по Ней

пассажиры со скарбом скудным,

ожидающие, как всегда,

поезд, мчащийся из Ниоткуда,

и, скорее всего, — в Никуда.

 

От Нее никуда не деться —

понимаешь ты, все ясней:

вместе с Ней прошло твое детство…

юность, зрелость и старость — с Ней…

вместе с Ней ты жил торопливо…

вместе с Ней росли (до поры)

вера детская в справедливость,

страстный юношеский порыв…

эйфория шестидесятых

и похмелье пришедших вслед

трех мучительно долгих десятков

проведенных под прессом лет…

вместе с Ней, одолев катаклизмы,

растерялся, как цуцик, ты

в век жестокого прагматизма,

меркантильности и суеты…

вместе с Нею вы пережили

и падения, и подъем,

потому что твоими были

все победы и беды Её,

потому что общими стали

и мечты, и любовь, и боль…

Разве можешь ты их оставить?

Разве можешь не взять их с собой?

 

И к последней неведомой станции,

в первый раз осознав, что богат,

ты везешь, взяв билет и квитанцию,

неподъемный душевный багаж.

 

Потому что я очень надеюсь,

что на ней ожидает нас

не тоскливый покой безделья,

не ленивая тишина,

что и в Вечности будут мгновенья —

как и в годы земной судьбы —

упоительного Вдохновенья,

Страсти, Творчества и Борьбы.

 

2000 г. Саров.