Алё, товарищ!
ДО ТОГО, КАК
Осень, этюд
Дома посерели от сырости.
А в транспорте - духота.
Холодное прямо за шиворот
стекает с чужого зонта.
И сумки, и локти, и жалобы
мешают спокойно стоять.
И снова безудержно боязно
за стены свои опоздать.
А все красивые девушки,
согласно такой судьбе,
выходят до той остановки,
где нужно выйти тебе.
Но солнце явится завтра,
и лишнюю влагу - долой!
И вдруг ты плюнешь на право
остаться самим собой.
Сентябрь-83.
* * * * *
Жёсткие стулья у каждой стены.
Плотные шторы прямы и темны.
Потусторонне звучат голоса.
Где-то пробило ещё полчаса.
Душно, да лучшего воздуха нет!
Огненной рысью крадётся рассвет,
жаркие губы, любовью маня -
это ли память, обуза моя?!
Синие губы стирают слова.
Синие губы нельзя целовать.
Тёплую водку допью “из горла?”.
Кто же виновен, что ты умерла...
Июнь-88.
* * * * *
В период смешения крови и взлёта бровей
застенчивый ангел, скрывая плиту потолка,
торжественно тих.
Но стоят возле ванны моей
поэт с проституткой
и зрячего топят щенка.
А тело, согласно закону, проскочит трубу
затем, чтобы вторить зловонию мусорных куч.
Я благословляю бродячую Вашу судьбу
уже потому, что язык беспредельно могуч.
Ну что же, урок рисованья почти закруглён.
Не мною поверженный воин незыблемо стар.
И справа на том же заборе выводит углём
открытые женские формы, краснея, школяр.
Май-89.
По Сальвадору Дали
Ноль километров пути.
Слушай, не надо юлить!
По Сальвадору Дали
сны до пчелы сократи.
Твой перезревший гранат,
снова к ногам упаду.
Тигры в тебе на ходу,
и невозможно назад.
Слабой, жестокой, другой
рвёшься в летучие дни.
Мы остаёмся одни.
Будь, если можешь, нагой.
Март-90.
* * * * *
Между востоком и югом
долго плывёт тишина.
Шторы вплотную друг к другу.
Или темно от вина?
Прямо за тонкой стеною -
с вечера настежь окно.
Утро приходит за мною,
и неизбежно оно.
На пожелтевшей странице
недостаёт одного,
Господи - сильно влюбиться,
если бы видеть, в кого.
Кран, не закрученный туго,
сны мои сводит на нет.
Между востоком и югом
капает солнечный свет.
Март-90.
* * * * *
Устраняя падение в ноль,
заливаю шампанским пожар,
много-Ницше-и-чуть-Рокамболь
до прихода звезды Ахернар.
Точно так непреклонны пажи
и заботливо-нежен Перун,
так и я продолжал дорожить
именами невидимых лун.
А прошедшее сброшу, как плащ -
изъелозил его, извозил...
Всё равно не обида и плач -
три десятка покинутых зим.
Май-90.
* * * * *
Мой Август светлей и капризней.
Лавровый венок или нимб?
Опутанный нитями жизней
далёко сверкает Олимп.
Тревожен мифический зуммер
свободной и славной страны.
Готовится грозный Везувий
исторгнуть лавину войны.
Мне лучшая доля приснилась.
А что до сердечной струны -
являет стороннюю милость
Селена, богиня Луны.
Август-90.
Ленинград/Петербург
Я люблю наезжать в Петербург.
Экипажи - к порталам дворцов! -
величавых потешных бойцов,
вожделенных античных фигур.
Я люблю из-под шёлковых лент,
переполненных мною клетей
на проспектах свободы моей
искромётный дарить комплимент.
Где игрою свечей и лучин
увлечён быстрокрылый Пегас.
И немного - не то, что у нас -
есть весьма одиноких мужчин.
Октябрь-90.
* * * * *
Появляясь на кухне из роз,
отражаясь в гостиной из ваз,
я, казалось, окутывал Вас,
провожатая солнечных слёз.
Неужели прискорбен и пуст
и сомнителен утренний час
вне того, что касается Вас,
королева изысканных чувств?
А герой обязательно скуп,
объясняя, хваля и виня.
Окрыляйте сегодня меня!
грациозным движением губ.
Чтобы я уходил наряду
с исчезающей в этом бреду.
Июнь-91.
* * * * *
И было крещённое странной судьбою
с фрегатами без якорей
моё состояние - брызги прибоя,
рассеянный свет фонарей.
Прозрачная птица заоблачной выси,
моя разделённая грусть,
вблизи потаённой стрелы кипариса
пылает гранатовый куст!
И будто вино из серебряной чаши,
стекает полночная суть.
И снова приходят - милее и краше, -
о том не жалея ничуть.
Август-91.
* * * * *
Призрачными волнами,
забытью сродни,
всё дождями полные
исчезают дни.
Но однажды вспомнится -
с водкой или без -
золотая конница
ветреных небес,
о любовном голоде -
пагубной поре -
ворковали голуби
где-то во дворе.
И вчерашним узником
под июльский зной
ускользала музыка,
бывшая со мной.
Сентябрь-91.
* * * * *
Октябрь ещё не остыл
в картинах грядущего сна.
Воздушные тают мосты,
цветная дрожит пелена.
И что б не случилось со мной,
реалии - брошенный груз.
Откуда горячей волной
восторги сиятельных муз?
И та, из невест или вдов,
уже не опустит вуаль,
аллеями скучных садов
ведёт в золотистую даль.
Красивые листья вполне
кружа?тся себе на ветру.
И сказочно весело мне,
что я никогда не умру.
Ноябрь-91.
* * * * *
Девушки с луноподобными лицами
круглые сутки проводят за спицами,
чтобы под струями бешеных вод
до исступленья водить хоровод.
Чтобы угрюмо в орешнике прятаться,
если надумает кто-нибудь свататься.
Так получается дело одно:
пялиться, не отрываясь, в окно.
Январь-92.
* * * * *
По-над белой дорогой, где светел и юн
собирательный образ героев поэм,
прозвучали аккорды эоловых струн.
И растаял в пустынной дали Вифлеем.
И сокрыла Голгофу завеса дождя,
разъярённое небо - от падшего ниц.
И того, кто готов упоительно ждать
появления умных доверчивых лиц.
Потому в полнолуние мне невтерпёж
уберечься от огненной лавы в аду.
И тогда не судьба напороться на нож
в соловьино-густом Гефсиманском саду.
Июль-92.
* * * * *
Время я упрячу снова,
ты его схоронишь просто.
Я не стану Казановой,
ты не будешь Коза Нострой.
На ковре из мокрых листьев,
зацепив когтями икры,
мы едва услышим выстрел,
из глазищ пуская искры.
Апрель-94.
* * * * *
На земные просторы
наползает луна.
На бескрайние горы
и озёра без дна.
Злополучная сваха,
замешала в одно
колокольчики страха
и тюльпанов вино.
Разрывая дорожку,
сокровенной длины,
собирайте в лукошко
серебристые сны.
Апрель-94.
* * * * *
Нету слова по-французски.
Нету слова по-английски.
Пойте, пьяные тунгуски,
где глаголят аферистки.
И, вибрируя телами,
наступавшие на пятки
пропадут за зеркалами,
помутневшими на святки.
И опять ворвётся ветер,
и опять отбросят пяльцы,
ковыряя на паркете
свои чувства, словно пальцы.
Ноябрь, декабрь-94.
* * * * *
Ты - Санчо, я - Панса. И хватит об этом.
Не надо стучать по кларнету кастетом.
Прилипшая к памяти музыка ночи
волнует не шибко, тревожит не очень.
Пускай серебрится! Пускай пузырится!
И катится до фараона гробницы!
Но где бы голодная выпь ни кричала -
всё будет, как прежде, всё станет сначала.
Декабрь-94.
* * * * *
Есть женщины, ради которых...
Есть женщины, возле которых...
Есть женщины, мимо которых...
но нету таких, чтобы враз!
устроить могли бы заторы
на автомобильных просторах,
ныряя в атласные шторы
не завтра, а прямо сейчас.
Май-95.
* * * * *
Она в руках держала флейту
и, прячась за картон,
смыкала градус Фаренгейта
и полутон.
Под скрипы старой дверцы шкапа
варганила с листа,
что молью съеденная шляпа,
как её мечта.
Что килограмм румяных яблок,
сплошь из папье-маше,
её выкручивает набок
и делает “туше”.
А взор разменивать понуро
на паутину чердака?
Она - заблудшая натура,
случайная пока.
Но не к сеньоре или донне,
через поля - луга,
на раскалённые ладони
ходила к ней пурга.
Июль-96.
* * * * *
Года усыхают в минуты,
а также - в короткие дни,
имея черты почему-то
устроенной вдруг западни.
Я тоже куда-нибудь денусь,
глотая той жизни кусок,
где суть излагает младенец,
шалея от розовых щёк.
И верить случается поздно,
что где-то за дальней горой
для всех осыпаются звёзды,
как листья осенней порой.
Сентябрь-95.
* * * * *
Ах, как дорог случай каждый!
Но по-прежнему пьяна,
на беспечно-сонных граждан
тихо падает луна.
Не укладывай ланиты,
слушай, шорохи кругом…
Босоногие бандиты
караулят за углом.
Вот и я не скоро сникну,
если прячется во рту
нежно в сахаре брусника,
настоявшись на спирту.
Сентябрь-96.
* * * * *
Видно, скоро осветлится жизнь,
принимая другой оборот.
Я пойду у церковных ворот
обветшалые чувства сложить.
Только ветер проводит слегка,
разлетаются листья, шурша.
Или грешная чья-то душа
усмириться не может никак?
Та же Богом забытая Русь,
тускло медью глядят купола...
На проёмы без рам и стекла
незагаданно перекрещусь.
Это воздух случился такой,
из которого соткан сонет.
Ничего необычного нет.
Просто осень стегает тоской.
Ноябрь-96.
* * * * *
Вот упрятаться бы ныне
в безымянном хуторке,
суетные чувства вынуть
и остаться налегке.
И под небом синим-синим,
не ударив в грязь лицом,
вдруг помериться бы силой
с проходящим кузнецом.
А совсем вблизи от дома
у излучины реки
выпускает тихо омут
на поверхность пузырьки.
Сентябрь, октябрь-97.
* * * * *
У меня не бывает друзей,
у тебя не бывает подруг.
Словно водят по глупой стезе
чьи-то цепкие кончики рук.
Остаётся ли память плохой,
или ветер со мною в ладу
перелистывал томик стихов,
в городском опустевшем саду?
И когда по утрам в полусне,
среди кукол бродя неглиже,
ты не будешь мечтать обо мне -
значит, мы разминулись уже.
Декабрь-97.
Наступление нового года
Только полночь станет гулкой,
как едва заметной тенью,
будто вор по переулку,
по лицу скользит сомненье,
что невозвратима юность,
что душа в порыве чутком
приняла в себя угрюмость,
не угодную рассудку.
Но поскольку счастье зыбко
или тянется по нитке,
я готов служить улыбкой
на рождественской открытке.
Декабрь-97.
Вам ...
Вам к лицу любая почесть.
Вам любые двери - настежь.
Ваши дни и Ваши ночи
инкрустированы счастьем.
Вам легко среди реалий,
где весомые едва ли
Ваши пальчики купались
в белых клавишах рояля.
А моя мечта легка ли -
с Вами вдруг соединиться?
Чтобы таять облаками
над какой-нибудь зарницей.
Январь, февраль-98.
К 8 Марта
Вам, хранительницам быта,
окрылявшим ремесло,
настоящим Афродитам,
а не девушкам с веслом,
будет пусть такая малость
(чтобы каждой! чтобы вся!):
жизнь всегда бы улыбалась,
а не ухмылялася.
Март-02.
МАРТОВСКИЕ ОДЫ
ПРОЛОГ
Не любо яблоко раздора
вблизи обета и поста,
в журчании гаснущего спора,
не лягут бриллианты сора
на сок, смыкающий уста.
Картина первая: “ПРЕОБРАЖЕНИЕ БРОЖЕНИЯ”.
1. (с позиции вращения)
Был день, как день.
Холодный, мерзкий.
И шелестели занавески,
впуская ток воздушных масс
в мечтанья, томные подчас.
Так нет.
На службе без обмана.
Остывший чай на дне стакана,
начальство злое иже с ним
в курилке затвердевший дым.
И бьётся суть наверняка.
И так до самого звонка.
Всё хорошо, пока не много.
Был день, как день.
И слава Богу.
2. (с позиции качения)
А в жизни порою случается чудо,
его невозможно укрыть:
блаженные па узревает повсюду
простая сердечная прыть.
3. (с позиции скольжения)
Под лучами весенними -
это Вы или нет? -
на могилу Есенина
уронили букет.
Возле бюстов оснеженных,
у тяжёлых оград
Вам с особенной нежностью
подвенечный наряд.
Может, свита не лучшая,
не найдётся такой
с подобающей случаю
стихотворной строкой?
Гробовое молчание,
щебетание птиц.
Всё равно нескончаемо
просветление лиц!
Письмена не сжигаются!
Их не смоет вода!
Но фата удаляется.
И уже навсегда.
Картина вторая: “ПРОДОЛЖЕНИЕ ОДОЛЖЕНИЯ”
1. (с позиции вращения)
Из полных автобусов и электричек
на грешную землю не выйти, а вытечь.
Спасибо, что целы кишки.
Но вместо покоя и тёплого мира
встречает кошмар коммунальной квартиры.
Такие-то, брат, пирожки.
Ах, эти скандалы на кухне и в ванной...
Свернувшись на старом добротном диване,
уставиться в телеокно,
где многосерийные телегерои
пасутся для тех, кто сегодня расстроен,
а также - расстроен давно.
Когда же осядет бесхитростный ужин,
газетные новости, ставшие хуже,
особенно в этом году,
мечтать о духовно богатых и чистых,
которые путь исправляют тернистый.
И в долг, непременно, дадут.
2. (с позиции качения)
Пока не заточен меч,
пока закрома полны,
наверное, груз вины,
как платье, спадает с плеч.
3. (с позиции скольжения)
Что Вы опечалены,
схожая с Ассоль?
Взоры ли нечаянны
и желанны столь?
От убогих прянете,
прерывая сон.
Не гуляет в памяти
колокольный звон.
И душой не спрятаться
Вам за образа.
Всё по свечке катится
чёрная слеза.
Так судьба устроена:
всюду водит Вас
странная раздвоенность
сумеречных фраз.
Картина третья: “ПРИРУЧЕНИЕ УЧЕНИЯ”
1. (с позиции вращения)
...О времена безликие.
Часы слабее тикают.
И под мозгами ватными -
чередованье грёз.
Но, вражеская конница,
врывается бессонница
и сеет неприятности.
С тележку или воз.
Так слушается музыка
и Барсика и Мурзика.
Вода из крана капает,
и надо бы давно
найти себе напарника:
пожарного-пожарника, -
весь день храпеть-посапывать,
а ночью пить вино.
2. (с позиции качения)
Пусть речною прохладою
подавляется свет.
Звёзды падают, падают,
а желания нет.
3. (с позиции скольжения)
Легко ли завидовать ветру?
И всем одиноким сродни
сжимать оголённые ветви,
пока не погаснут огни.
Сквозь щели девических окон
явиться и не разбудить.
Поправить волнующий локон,
случайно коснуться груди.
И с этой внезапной любовью -
никто и подумать не мог -
вальсировать у изголовья,
притихнуть собакой у ног.
И вновь убегая по трубам,
протяжно и громко завыть.
Ведь самые нежные губы
другого клянутся любить.
Картина четвёртая: “СМЕЛЕЕ ЕЛЕЯ”
1. (с позиции вращения)
То утро, как выстрел из пушки,
и клюв петуха - по макушке,
и смерч - по столетней избушке,
обрушилось с разных сторон.
Ругая будильные средства,
желая глубокого детства,
едва успевая одеться,
летишь, не считая ворон.
Винить ли вино или карты?
Напевы коварного марта?
Ещё с ученической парты
мерцает чужая звезда!
В душе укрупняется камень,
не видимый за облаками.
Отчаянно машешь руками
уехавшим вдруг поездам.
2. (с позиции качения)
С поднебесной выси
птицей рухнув где-то,
затянуться б мыслью,
словно сигаретой.
3. (с позиции скольжения)
Всё невозможное минуя,
пора над радугой парить.
Но пробуждает поцелуем
царица утренней зари.
И открывает ясным взглядом
под эстафету трубачей
и сень невянущего сада,
и оживляющий ручей.
И уклоняется умело,
не устраняя наперёд
тоску пылающего тела -
смешную выдумку её.
ЭПИЛОГ
В конце концов или в начале
несправедлива кутерьма,
уже ли некто получает?
помимо грусти и печали -
убогой пищи для ума.
Октябрь 1993 г. -- январь 1994 г.
СОПЛЕМЕННИКАМ
* * * * *
Не тужься, игру посрамит освещение,
вряд ли окупятся страстные жесты.
Не метаморфоза-перевоплощение
жжёт суициды и топит инцесты.
Раскрой мне горячие в прошлом объятья,
упрячь моё следствие в дебрях причины.
Ведь все мы такие же сёстры и братья.
И даже в кончине мы неразлучимы.
Сентябрь-21.
* * * * *
Подмосковье. Видное.
Видно, да не всё.
Из пучины выйду я
вялым карасём.
Закручу с кручиною
ржавую спираль,
глупость благочинную
вмажу в пастораль.
Были и дебилами
мятые стога.
Покромсали вилами
божьи берега.
Я по чурке чиркаю,
я ворсой потрусь.
Бубличными дырками
после расплачусь.
Сентябрь-23.
* * * * *
Достала борьба до печёнки меня
с мечтой из прокисшего теста.
Но с нижним подчёркиванием я
смогу выпадать из контекста.
Жонглирую фортелем до тошноты,
выкидываю коленца,
покуда всезнающие кроты
царапают сети сентенций.
И снова вербальные птицы кричат,
пугаясь своих колоколен.
Застряла в умах Соломона печать
и не рассосётся доколе?
Сентябрь-23.
* * * * *
Порой собираются сельские девы,
в ядрёную жалость макают напевы,
до самой земли отбивают поклоны.
И за горизонтом гудят терриконы.
А ветер-проказник хватает за косы
и ту, из отчаянно шмыгавших носом,
до пят возмущая мультяшных бизонов,
которыми дразнят лихих фармазонов.
Не люба фривольность настырным эстетам,
в глухие леса зазывавшим при этом.
Окажется крайним, запишется странным
на голую правду идущий с арканом.
Октябрь-23.
* * * * *
Жизнь практически съедена временем,
следуя предназначению бремени
не пощадить даже тех, кому хочется
законсервировать детство в песочнице.
Вымостить можно дорогу утратами,
слёзы отлить в бриллианты с каратами
и подавиться изысканной тщетностью
вырвать билет для победного шествия.
Пусть экзистенция бита фантазиями
и перемолота лунными фазами.
Не запустить бы тоску и юродство в дом
и во всём чистом предстать перед Господом.
Октябрь-23.
* * * * *
Вам бы любовь со смещённой реальностью,
с чартерным фокусом третьего глаза,
не попадавшей в болотные крайности,
не перекормленной лестью ни разу.
Только не ту, с ослепительной важностью
прыгавшей с некими чувствами всуе,
сбившей дыхание многоэтажностью
сплетен и сказок, кроша и прессуя.
Вот и прольётся слюна безмятежности,
ауру переключая на искры,
если не смазывать вексельной нежностью
все мало-мальски сердечные риски.
Октябрь-23.
* * * * *
От бортов по чужому, и в лузу его!
Словно трактором по ювенальности.
Вместе с юзерами или лузерами
интересно из голоса сталь нести.
Отряхнувшимся от релевантности,
запоздавшим на старте фритильности
пожелай нулевой вероятности
обретения стильной стерильности.
Если смоет волна трансцендентного
на кораллы, точённые числами,
в день осеннего равноденствия
оставайся кидаться двусмыслием.
Октябрь-23.
* * * * *
На алмазные шампуры
нанизал я променады,
мимолётную натуру
удобряя серенадой.
И под знаменем идиллий
собирая крохи стажа,
вместе с тайнами индиго
плюхнусь в дрязги распродажи.
Калибровочные службы
изыскать готовы пени
с тех, кого посыпать нужно
пеплом радужных сомнений.
Нечего пенять на лица,
не вместившиеся в рамы.
Время вышло мелочиться,
по углам гоняя гаммы.
Октябрь-23.
* * * * *
Обнажаясь в тантрических весях,
распустив кокон с праведной нитью,
уберу чужеродную плесень
в лабиринты с кондовой финифтью.
Приумножу тактильные знаки
за границей искомых желаний,
чтобы верил потомственный знахарь
в краснокнижный избыток внимания.
И получит искусственный разум
разудалые свежие мантры,
подытожив кисейную разность
в коллективе махровых педантов.
И в пастельных тонах парадигма,
микромир, воплощённый в убранство,
позволяют историю выгнуть
без насилия или жеманства.
Октябрь-23.
* * * * *
Пока не сложился кармический пазл,
не сдулись румяные щёки амбиций,
отринуть сакральные надо соблазны,
бахвалясь во сне иллюзорной сторицей.
Насытится супом ментальности с ленью,
бодрящей войной красоты с целлюлитом
посеявший сонмы благих устремлений
во все магистральные щели элиты.
Всем, не запиравшим врата панибратства
не будет дано ни единого шанса
похерить расклад когнитивного рабства,
внести коррективы в обход диссонанса.
Влекут турбулентные шлейфы событий.
Банальностью манят кофейные гущи.
Не всё в организме надёжно сокрыто.
Не всё истребимо для важности пущей.
Октябрь-23.
* * * * *
Сердце из ритма пикантной приватности
перекатилось по зрячей халатности,
где в полнолуние намертво сцеплена
жажда замылить оферты акцептами.
За филигранью с духовными скрепами
каждая точка становится реперной.
Всех поощряя акриды в песке растить
и зацепиться за флаг креативности.
Пусть не дано, скрежеща или клацая,
вляпаться как-нибудь в инициацию.
Не лигитимно с порывами злобными
благоухание скрыть катакомбами.
Октябрь-23.
* * * * *
Эксклюзивная ассоциация,
инклюзивная до неприличия
потревожила геолокацию
вместе с омутом косноязычия.
Как блудливое чревоугодие
раскачало престолонаследие,
предсказательными колодами
оперирует вволю масс-медиа.
Застыдить бы обрубком решения
мысли с не пересохшими кронами,
от халяльного или кошерного
заслонить бы постами укромными.
На холмах расточительной роскоши
от крутого обрыва попятиться,
чтоб черпать виртуальными плошками
бессеребреничество по пятницам.
Ноябрь-23.
* * * * *
Пертурбации титульной нации
не добавят патрициям грации,
испоганив навет иллюстрации
на кремацию мистификации.
Доведут перепалки с русалками
до цугундера шатко ли, валко ли.
И становятся жалобы жалкими
с потрепавшими вести весталками.
Вон роптание после топтания!
И бюджета пробоин латание!
Напрочь вынесено испытание
приготовить из позднего раннее.
Ноябрь-23.
* * * * *
Скукоженные не оберегутся,
в нирвану прикарманивая туры,
штампуя волатильные купюры,
смакуя сок петардных контрибуций.
Бывает, спекулируешь ноктюрном
в объятьях меркантильного порыва,
в прицельно агонирующих нивах
толкаешь статус-кво на конъюктуру.
Третирующий мизерные мощи
закончит симулировать успехи,
не веря в то, что выстрадано эхо
и бродит рядом денно или нощно.
В пожаре призовых манипуляций,
хроническую вылечив синкопу,
кощунствуешь в потерянных пит-стопах
на гонках будничных коллабораций.
Ноябрь-23.
* * * * *
Эники=беники
ели вареники.
Чижики-пыжики
цапали рыжики.
Шишелы-мышалы
мыкались с виршами.
Чикены=пиканы
жулили с пиками.
Прочие в психиатрической здравнице
на курсовой оттопырились разнице.
между собой вкупе с жестами ловкими
шумно делились в обед котировками.
Кто ж знал, что ханку имперскими чарками
без фейхуа жгли лахудры с хабалками?
И в кулуарах гнобили концепции,
вплоть до конвульсий тотемной тенденции.
Ноябрь-23.
* * * * *
Мы не всегда метим в искариоты.
В ранг индульгенцию тянут не все.
Мы не готовы ни кровью, ни потом
на негативной следить полосе.
Очередь строят почившие в бозе,
им не доступна уже ипостась.
То ли затронула сердце коррозия,
то ли инферно захлопнулась пасть.
Каждый проект контрацепции душит
даже тычинку невинной души.
Вычеркнем вето на райские кущи,
чтобы продолжить мечту шелушить.
Ноябрь-23.
* * * * *
Кто-то холит преценденты
или лжёт наполовину,
угрожая долгой рентой
намусолить пуповину.
Вопреки железу плана
запереть в кубышку траты!
Пусть камлание шамана
укрывает аригато.
Унисон гражданских фобий
часто склонен к бенефису,
построгать пытаясь дроби
в первозданную мелиссу.
Ноябрь-23.
* * * * *
Ну вот и ушла навсегда эйфория,
прихлопнув латентного счастья пузырь,
когда перманентная периферия
колдобилась от галактических дыр.
Достаточно шастать с любовью до гроба,
кренясь, запинаться на сольном пути.
А только что сданной в прокат гамарджобой
негоже астральную воду мутить.
Ты славил туманную даль тубертата,
разбойничал, предвосхищая эксцесс,
бенефициаром мечтал быть когда-то,
стезёй меркантильной наращивал вес.
На вишню, на песью, на красный физалис
набычены думы, упёршись в меню.
Но неотвратимо в пуническом зале
воздастся дарённая сила коню.
Ноябрь-23.
* * * * *
Не у всякого героя
жизнь идёт без геморроя,
А у гея-пилигрима
вообще она без грима.
Если шуйца и десница
перестанут гоношиться,
то любая а капелла
будет красочна и спела.
Тонна вышколенных специй
разметала сон секреций,
отделяя юных граций
от враждебных сегрегаций.
Хорошо петь дифирамбы
у запруды или дамбы.
И забулькать недалёко
от бурлящего истока.
Ноябрь-23.
* * * * *
На папирусные трели
пали брызги суахили.
По тунгусским акварелям
мчат критерии сухие.
Перспективные качели
паутину косоглазий
провоцировали еле,
клея матерные фразы.
Раскрылатившись в крамоле
импозантности знамений,
крышу с маркер-краской боли
залатаю чуйки жменью.
Ноябрь-23.
* * * * *
Спайка смардности и беспробудности
с рубценосной браздой мракобесия
размагнитила маятник мудрости,
панталыка снесла равновесие.
Пафос сладостен до преступления,
панегирика корни шлифованны.
Пусть мистерии станут нетленными
за кримпленами или шифонами.
Экстремальная консолидация
рудиментов и репродуктивности
акцентировано передастся ли
и духовному, и дедуктивному.
Инфантильностью крыть казуистику,
подгонять к нетипичной обструкции
ждёт стагнация флагманской мистики,
пробавляясь франшизами куцыми.
Ноябрь-23.
* * * * *
Пока компилировать можешь аспекты,
пока корректировать можешь аффекты,
клади хеллоинные тыквы на рельсы,
в хрустальной тиши насладись эдельвейсом.
Не в рубище и не в костюме Адама,
затроллив коллаж показного бедлама,
вовсю апеллируй к рождественской смете
внутри запорошенной негой паллеты.
А славно прислуживать практике сальдо
найдутся погрязшие в распрях идальго.
Отмыв катаклизмы до звёзд позитива,
вгони интервалы в хлеба нарратива.
Ноябрь-23.
* * * * *
Запросто тешить себя резус-фактором,
щуриться с переиначенным автором,
аутентичными струнами бряцая,
пыжиться грустно под инсинуацией.
Предоставляет напёрсточник бдение,
ассимилирует трафики в терниях.
Вот и поступки становятся пресными,
как ни брюзжи и подёргивай чреслами.
Трудно свести пучеглазость с адептами
и впопыхах уязвимыми лептами.
После отшкуренной конфигурации
светит де факто всей дезинтеграции.
Ноябрь-23.
* * * * *
Кто-то с домброй или лютней
шпарит джаз на перепутье,
запихнув конфуцианство
в многовекторность пространства.
Кто-то, мча в чужие порты
с кондачка, без дискомфорта,
куртуазно абрис пестовал
под акцентами секвестра.
Обыватели ж не властны
щеголять в штанах лампасных,
втайне прижимая клеммы
к адекватности Вселенной.
Синергия шебутила
и сминала, и крутила!
Позже ртутью беспричинно
между пальцев проскочила.
Ноябрь-23.
* * * * *
Спорна толика соблазна всеядности.
Млея в колодезной мгле достоверности,
стрим растяни до границ безоглядного
в покерной зоне нагула и нереста.
Полная снедью судейская мантия
прочит сутяжничать или науськивать
на растранжиренные гарантии,
не вентилируя помыслы тусклые.
Рок верховодил статьями бюджетными,
бланшировал, оперируя траншами.
Всех с аксельбантами или манжетами
сортировал, увлекая карт-бланшами.
Взору лучистому не подотчётная
муторна без релаксации статика.
Вклады токсичны, соблазны почётны ли,
слушай блицкриг оловянных солдатиков.
Ноябрь-23.
* * * * *
Манит свирель феерить и куражиться,
сразу креститься, лишь дуля покажется.
Если рассыпана соль бертолетова,
кануть блаженным куратором в Лету бы.
Только перфекционистам без помочей
версии реинкарнации полночью
и благосклонность диверсификации
не объяснить с огоньком ли, с прохладцей ли.
Хватит аверсы притягивать к реверсам
и барражировать, сыпавши вереском,
или кавайность на всех нахлобучивать,
кроме людей, специально обученных.
Кто затрапезными нюнями чмокает,
старится над селевыми потоками,
грезит на вечнозелёном плато
бузить, конвертируя аригато.
Ноябрь-23.
* * * * *
Так просто выклянчить прощение
по истечении крещения.
Не зря муссируют нарциссы
всю специфичность компромисса.
Волхвы ж на пике перспективы,
собрав в кулак альтернативу,
мистической клеймили гранью
иммунитет от обаяния.
И вот, превозмогая мемы
прёшь, конструируя поэмы,
и не довольствуешься малым –
ни веером, ни опахалом.
Не культивируйте мелизмы,
беря уроки экзорцизма,
разрушив кондуита стену
об эндокринную систему.
Ноябрь-23.
* * * * *
Кстати гремучие, лицеприятные
и скрупулёзные или дотошные
сонмы неистовых экспроприаторов
молятся на эксгумацию прошлого.
На пробавлявшихся мздой повседневности
делайте ставки, гордясь аддитивностью,
и упивайтесь нюансами бренности.
и нивелируйте дозу интимного.
Время трубя выхолащивать замыслы.
Славу поют окружённые нимфами.
С ингредиентами кукольной зависти
хватит донельзя развратничать с рифмами.
Ноябрь-23.
* * * * *
Для дам, прекративших обслуживать норов,
есть благословение зимних узоров.
Тотальная оторопь ждёт ухажёров,
распластанных на канапе.
Давай удручающий пыл заморочек
воткнём в биполярность земных оболочек
сквозь быль аффилированных многоточий
с плацкартами или купе.
Ласкать бы в нудизме свою мельпомену,
пулять понарошку в дремучую лемму
и штопор пристроить в фатальную тему,
и к писаной торбе хомут.
Когда квинтэссенция напрочь раздута,
и чопорность тоже раздута от брюта,
и что ипохондрия ссохлась как будто,
то это сплетенье причуд.
Ноябрь-23.
* * * * *
Токсичной инспекцией дочиста слизан,
обласкан потенцией с запахом бриза
такой вот катарсис, хотя и напичкан
тестостероном с фиглярскими лычками.
Грех куролесить без явки с повинной
и втихаря забавляться поливом
пышущих пафосом яблок Сезанна,
охры, как марсы, таскав из сезама.
В походе не плачут потешные воины,
честно заправившись удалью вовремя.
Настолько же верно, насколько неистово
станут они шебуршать и заискивать.
Гвоздями из животворящего древа
заколотить бы агонии чрево.
И потакать несущественной склонности
к что ни на есть безмятежной покорности.
Ноябрь-23.
* * * * *
Всегда беззлобные паяцы
в расшитых праздничной каймой
кафтанах, скрытых пеленой,
скрещёнными держали пальцы
на гон удачи нараспашку
на неблистательный релиз
и непросроченный каприз.
На иже с ним судьбу внатяжку.
Кляня засиженное место,
где обух кормит дежавю,
льёт импресарио ревю,
уже не упиваясь честью,
скупую едкую слезу
на смысл явленных априори
дистилированных историй.
Чтоб по весне любить грозу.
Ноябрь-23.
* * * * *
Пронырой ли успешно-ушлым
или охальником с горы
застрянешь в лимбе, если душит
пенька сомнений с той поры,
когда родился-не сгодился
и трансформировал почин,
когда мечтой не оперился,
стяжав глумление в ночи.
Но чу, оригинальность тщетна
добрать в ромашку лепестки,
скрестить соседское мачете
с дискриминацией тоски.
Космополиты, вам ли втуне
топорщить случками престиж?
Нельзя третировать фортуну,
имея авокадо лишь.
Ноябрь-23.
* * * * *
Кто в прошлой жизни смеялся над гульфиком,
прямо к трюмо ангажирует пуфики,
порожняком или грузно курсирует,
чтобы рекламу сколупывать сирую.
Вот шарлатаны, сканируя тендеры,
наперевес с электрическим блендером,
хвастая плацем и байками набело,
с гжелем гарцуют да с чашками наголо.
Ересь разъела задел преференции.
Ратный скулёж услаждает деменцию.
Поздно, прельстившись палёными стразами,
томно сражаться с мейнстрима миазмами.
Ноябрь-23.
* * * * *
Будет фыркать или тыркать
проводник разгомных прений,
разомлевши от притирки
большегрудых намерений.
Заходясь истошным криком,
тарабанить надо клеркам,
чтобы амнезия клики
окончательно померкла.
С причиндалами в подмышках
или с жостовским подносом
рекруты метут излишки
в лапы глиняных колоссов.
Тесно в гущах парадиза,
всюду трутся псевдогуру.
Бред сигналит из круиза
увядающей структурой.
Ноябрь-23.
* * * * *
Я запамятовал что-то,
как на всех кругах своя
не сместиться ни на йоту
за винтажные края.
Подтасовка флуктуаций
при атаке напролом
провоцирует в палаццо
на сермяжный стук челом.
И с фарфором стало тише,
и с майоликою аж.
Модуляциями пышет
респектабельный купаж.
Всё срастётся в мире, если
судьбоносный постамент,
казуальный, хоть ты тресни,
занял бы дивертисмент.
Ноябрь-23.
* * * * *
Отшельник, алкающий кредо, не рыщет,
под каждым кустом расставляя силки.
И с ним, подбоченясь, пощады не ищут
опричниной сбитые с толку стрелки.
Почтенную публику мнёт перевёртыш,
по самую грудь запустивший скандал.
Уклюже пинает пилон стриптизёрши
отъявленный в хлам интроверт-маргинал.
Верное дело горит, да не выгорит.
К темпере клонит живучесть фактур.
Невольно отдашь предпочтение триггеру,
смыв безалаберность карикатур.
А как же раёк после фарса и транса?
Вдали форс-мажор ретуширует галс.
Обуянный ядом шипов мезальянса
костит с хрипотцой риторический глас.
Ноябрь-23.
* * * * *
Нам не засалиться вещими снами.
В ужас, упёршись, катнём неприязнь.
И консонанс обернём субтонами,
и перепутаем шедших на казнь.
Так-то свербение подстерегает.
В тренде журить гармонический ряд.
Вдруг свиристель запоёт, пустельга ли,
определяя пилотный обряд.
Зиждется на череде искуплений
корень добра сорока сороков.
Стоковым грузом в чердак откровений
вмёрзли колючки бездарных веков…
Декабрь-23.
* * * * *
Травят вальяжные менторы баллами,
догму утюжат, спалив антураж.
Или щеками тягаются впалыми,
просят расщедриться на абордаж.
Исповдоль пачкать рутиной регламенты,
плющить фитюльками грубую плоть
нечего в апартаментах с орнаментом
ёрничать, жмякая смачный ломоть.
Пусть повседневность – изнанка Морфея.
Пусть одиночество – сплошь хвороба.
Порхают, щекочут прилежные феи,
где царствуют жимолость и жожоба.
От пряных регалий аллегро привитым
аукнуться может курьёзный удел.
Зато символических знаков палитра
восполнит шальным виртуозам пробел.
Декабрь-23.
* * * * *
Не в базилике с поблёкшими фресками
пичкать эротикой надо экспрессию.
Или античный и плюшевый сор
без медитаций мести под ковёр.
Скоропалительность демодиагноза
если кромешная, то одноразовая.
И закрывает паролем оскал
не шантажист, а упорный фискал.
Грех утруждаться фривольной дотацией,
немануально кроить сатисфакцию,
мерзко паясничать из-за угла,
чтобы цензура стреножить могла.
Но развинтив адаптацию к панике,
пудрят мозги площадные избранники,
перлы жемчужные в бренде продев,
плодят в меценатах и фуриях гнев.
Декабрь-23.
* * * * *
Вы, осеменённые патриотизмом,
в меру гламурным, с фальшивой харизмой
стыдите, баюкайте тон папарацци
и витиеватый декор популяции.
Запретный позор не родных и не близких
прикинется казусом девственно чистым.
Мышление клаки иссушит молитвы,
частя либо дёшево, либо сердито.
Зазорно давать угодившему в карцер
актёрские реплики будучи в панцире,
чураться, куражиться и ерепениться,
портя анналы. Куда они денутся.
Декабрь-23.
* * * * *
На безрыбье спрут – не рыба,
как брейк данс среди берёз.
Спесь, возможно, на отшибе
затесалась в симбиоз.
Вместе с несусветной чушью
на мучение обрёк
романтическую тушу
одиозный парадокс.
Жанры свёрстаны насмарку,
игнорируя гротеск.
Лапидарные ремарки
аннулировали текст.
Эклектическая данность
констатирует кивот
и становится пространной.
Ну, короче, типа, вот.
Декабрь-23.
* * * * *
Фортовый ковбой или просто кочевник
никак с заскорузлостью не обручён,
аккумулирует логику вчерне,
пока релаксантов влекут калачом.
Штудируйте декоративных сомнамбул,
хоть сольный проект оказался трухой.
Но прерогативой наполнится нам бы,
прогнать малодушие с миной плохой.
Опять серпентарий спалим каламбуром,
вслепую когда просвистит булава.
И в анабиоз склонят речи фигура
плюс символ богини Афины, сова.
Привидится в сумерках с боку припёкой
стремглав распиаренный аттракцион.
С гипотетически знатным пророком
в отечестве не совершить моцион.
Декабрь-23.
* * * * *
Смеркалось, а стало быть, скоро колядки.
И всё с сингулярностью будет в порядке.
Без абракадабры, покрывшей скрижаль.
Гало и хвала, кто каприччио чает,
кто почву сомнений, взрыхляя, смягчает,
где между дебатами встала межа.
Оливковой ветвью тщеславие скрыли.
Огульно инстинкты не сгнили в промилле,
покамест злословие мимо текло.
Но время от времени сладко зевая,
в окутанном тканью мороза трамвае
для связи с планетой дышу на стекло.
Декабрь-23.
* * * * *
Властным халифом, доселе петлявшим
в плену конфронтаций, в любви казино,
мечтая, что каждый идущий обрящет,
позируешь без витража и панно.
О вы, безымянные в срезе пииты,
галлюцинации вдруг укротив,
над суетой, трепеща, воспарите
под категорический императив.
Учтя круассан с дармовой чиабаттой
во всех калькуляциях альфы и беты,
начнём деградировать в топи антракта
в неспелом ещё мерлезонском балете.
Декабрь-23.
* * * * *
Кустятся терпкие сюжеты
на обрамлённых бахромой
просторах с брутто или нетто
и на сольфеджио с либретто.
Но как не чокнуться при этом,
пожавши случай страховой.
Как булла аббревиатура.
Под шардоне сочту за труд
всучить втихую процедуру
свести на нет колоратуру
иерихонским трубадурам.
Пусть слёзы в памяти сотрут.
Декабрь-23.
* * * * *
На перепутавших в пассаже
намеренно кашпо с кашне
упала участь арбитража
с аптечной порцией в квашне.
Не растоптать аплодисменты,
хоть соль бросая в тирамису,
с футуристическим моментом
не застолбиться на весу.
Пока сворованный экслибрис
коробит банный прейскурант,
я верю, истина в верлибре –
весьма пристойный вариант.
И что совсем уж закадычно
и проберёт наверняка,
так идиома или притча
похерят козни сквозняка.
Декабрь-23.
* * * * *
Гроза аномалий, изрядно чванливый,
в пентхаусе грезил изъять фрикасе.
А реципиенты в едином порыве
натужно гнушались вчерашним глясе.
Не вычленить суть фонарей киновари,
когда раскадровку сжевал аппарат.
Пускай циркулируют твари по паре,
понеже просроченным стал плагиат.
Пускай энтропия хранит турбулентность,
всенощно абстракция красит трибьют.
Перформанс и лира убойным дуплетом
беспроигрышный соорудят атрибут.
Декабрь-23.
* * * * *
Взимать артефакт не дозволено грубо
и класть безоглядно на рампу ламель.
Иначе горят никель-медные трубы
и аппликатуру сластит карамель.
Мотает по трактам глобальности правду.
Стажёр неуместно обрыдно речист,
в режим адекватности спрятаться рад бы,
но с сальными глазками бдит аферист.
В торгах распадаются мысли на части,
которые удобоваримы вполне.
Вельми потрафляя когорте пристрастий,
сухарик ржаной утопи в консоме.
Декабрь-23.
* * * * *
Гундят шаромыжники, девок потискать
лощёных и милых, высоких и низких,
не лучше, чем возле секвойи осклабившись,
ляпать бесчинно невинных и страждущих.
Из прайда в плеяду, смущаясь в ливрее,
лавируя, сдуть мишуру лицедеев,
прижатым к трибуне сплошными нулями
не знаться с храпящими впрок куркулями.
Да что там кайло, если нет преткновения,
если прельститься женьшеня кореньями
и култыхаться в молве и поветрии,
как Галилей в своём чувстве к симметрии.
Январь-24.
* * * * *
Давай-ка молиться назло прохиндеям,
бросать семена в прошлогоднюю зябь.
Но чтобы прослыть несуразно идейным,
должна быть радушно разверзнута хлябь.
За крекер с фондю, за багет с конфитюром,
за все аннотации, как у людей,
за ломаный грош заложив партитуру,
ханжой в ресторации пухнет халдей.
В раздрае рестрикций билборды марая,
осядет сквозь баннеры трэшная муть.
Тогда рассупонится цель самурая,
сдобряя катаной исправленный путь.
Январь-24.
* * * * *
Я тоже на стыке Гвинеи-Бисау с мечтой
неспешно связать вегетацией чёрные дыры.
Пущу на постой, рассовав изначально ничто,
где рядом пришлёпнутый мякиш таится в тандыре.
Я словно наивный в свободе движений гончар
считаю излишком любой уязвимый консенсус,
потворствую хобби, на звончатых гуслях брынча,
пакую трофеи порочных в быту экстрасенсов.
Да здравствует свет, адресованный фибрам души,
навечно сроднивший сподвижников и радикалов,
и каждый способный судьбу скрупулёзно вершить
и социум драить, халтуру терзать подстрекая.
Январь-24.
* * * * *
И остров, и Балчуг, ни больше, ни меньше.
Пузатится весело каверный парус.
Когда засвербело в ближайшем дальнейшем
пускать под откосы колёса сансары.
Но отбраковать развращённых сусалью,
зацикленных на дряблозадых девицах,
по скудным задворкам укутанных шалью
с табу совокупная кличет сторица.
Неправда, что вбиты в предательство клинья,
что всех пескоструй обстоятельств очистит.
Но возле креста иордани остынет
почти занесённый пайетками мистик.
Январь-24.
* * * * *
В ожерельях из чёрного жемчуга
и браслетах из белого золота
фигуряет помпезная женщина,
где гламуром любовь перемолота.
Околдованная лицемерием,
не Мадонна в победной косметике,
за версту источает доверие
от конкретики и до патетики.
Расщепляя толики на атомы,
эликсиры фасуя в эссенции,
добавляет в устои приватные
вернисажи и аудиенции.
Обрекая охальных поклонников,
безнадёжных в седьмом поколении,
дивергентов с когором и тоником
ощетиниться благоволением.
Январь-24.
* * * * *
Я не чета эквилибристам,
а также склёвывавшим с крыш,
на Пасху начищал манисто
всем, попирающим барыш.
Вновь уличённые в прононсе,
вчера пропившие талант,
молчат субтильный знаменосец
и сиротливый номинант.
А может, потчуют рулады
меланхолическую гладь
и нивелируют браваду
и привередливую стать?
На всё про всё и перспективу –
триумф, пилатес и вояж.
Когда десертно субъективный
измажет пудинг камуфляж.
Январь-24.
* * * * *
Сколько б сердечно-сосудистых капель
не осушить, директивы скобля,
но раскуроченный местными стапель
ориентирует дрейф корабля.
Носит земля суетливых магистров,
где-то в аду обгоревших чуть-чуть,
чтобы эпитет в миру неказистый
мог невзначай и к пигмею прильнуть.
Если не дыбиться, не копошиться,
в дымке желаний уняв толкотню,
то с полосой отчуждения слиться
присно приемлемо или отнюдь.
Февраль-24.
* * * * *
Смей манкировать кресало,
сокрушаться, петушиться,
неприкаянным корсаром
от ажура открестившись.
Сняв кораллы и нефриты,
опьянев от листопада,
по-мальчишески открыто
улюлюкай до упаду.
Или тыкай в небо пальцем
с необъятное объявшим,
пряча в выеденных яйцах
кон несолоно хлебавших.
Так нектарные мотивы
с вестью сходятся благою
в мираже перипетии
полноценного изгоя.
Февраль-24.
* * * * *
Непринуждённая осанка
И безупречный реверанс –
нюанс готического замка,
небрежный экскурс в ренессанс.
Снижая планку пиетета,
не инвестируя в себя,
по мелочам буянь при этом,
в тиши за умную сойдя.
Но в пику зыбкой девиации,
цедя лихву сквозь решето,
дай целоваться-миловаться.
Власть, невзирая ни на что.
Февраль-24.
* * * * *
Изгаляться грешно над Афиной Палладой,
зарывать в конфетти муляжи-черепа.
Распалит тривиальная пина колада
до привычных уже созерцаний пупа.
Грациозно б юстировать эпикурейцам
и сводя демо версию и номинал,
разметать дислокацию старых гвардейцев
и форсировать рьяно порочный финал.
Засосал летаргический сон в гипоксию
так, что выплеск гормонов поныне сбоит.
Но моая, как прежде, все беды по силам,
ведь и на Рапа-Нуи не чтим сибарит.
Февраль-24.
* * * * *
Волчьей ягодой, сорной амброзией,
как подкидыш крыльцо полоня,
повелась с фарисейскими грёзами
суета и проникла в меня.
До краёв ключевого сознания,
уминая за обе щеки,
жаба жадности в указаниях
раззадорена барством руки.
Если ж завуалировать принципы,
то исчезнет, используя такт,
на поджаром коне между принцами
самородок, почти дилетант.
В пустоту, поглощённую космосом,
просочится мой адреналин.
И взойдёт нескудеющим колосом
в исключительно райской дали.
Февраль-24.
* * * * *
Если убеждённый мытарь
о тебя ладони вытер,
значит, снизошло почтение
к буррито с халапеньо.
А мозгля средь бурелома
плюс деструкция генома
не исправят крохоборство
до богемного притворства.
И скоромной или постной
жизни б с тонусом и вдосталь
всем, заляпанным обманом
горлопанов-интриганов.
Февраль-24.
* * * * *
Подчас без булды заартачится блудень.
Добро отчихвостить его батогом.
Засим дирижёрские пассы на бубен
сменять, только это уже о другом.
Зеро в глухомани с курьёзом и стрессом.
Профукивать фишки – сюжеты превью,
где из ухажёров пасьянс пилотессы
разложат, блистая в крутом интервью.
На уровне блямбы сильны эскулапы
судачить о порче до самых колен.
Попав в переплёт с сигнатурой и кляпом,
ничтоже сумняся всяк будет смирен.
Ещё седина не ударила в бороду,
а штатный романтик до боли в мозгу
эмоцию ссудит любимому городу,
который вчера и сегодня в снегу.
Февраль-24.
* * * * *
Себя возомни худосочным бербером,
свали ненасытность в кювет.
Ты можешь скрепить сопричастностью веру,
континуум и амулет.
Иди трактовать связь кораблекрушений
с насыщенным цветом зари.
Пока в беллетристике отклик душевный
сминается, но не сборит.
Улетай, что ли, за неурядиц границы,
сиречь за фальшивый Эльбрус.
Пылинки сдувать, собирать по крупицам,
крутя семантический ус.
Февраль-24.
* * * * *
Никуда не причаливая,
безусловно, скучаю я
по издревле пронизанным
дежавю и коллизией.
На невинность и унцию
насажу я презумпцию
с аллергией на далию
или на вакханалию
Совереном без малого,
десятичным аналогом
из крюков правосудия
забурюсь я с прелюдией.
Воцарив с багряницами,
захмелев с живописцами,
я со всей компетенцией
сберегу элоквенцию.
Февраль-24.
* * * * *
В лоск распирает желание вклиниться
и предвосхитить отменную летопись.
Не отцепить от конфессии ризницу,
сколько в цветущих оазисах не пастись.
Стыдно идеже в державе кривляние,
варварство крепится антагонизмами.
Право, голубчик, уйми покаяние,
не отороченное силлогизмами.
Чужды провидцам бюветы с бойницами,
истеблишменту – страда с альтруистами.
Днесь под сурдинку гульнув, побожиться бы,
оборонившись заветами исстари.
Февраль-24.
* * * * *
Триумф резиденций темяшил оракул.
Стращал почечуем в аббатствах Фиакр.
Закованный в панцирь вторичный вассал
амбассадоров морально кромсал.
Трещала по швам отрясённая истиной
песня, которую следует выстрадать.
Ингредиенты ж изрядно смакуемы
кем-то случайным, вгоняя в тоску его.
Проще простого отслеженным пристально
честолюбивыми стать пессимистами
и погрузиться детально ли, вкратце ли
в сиюминутные ассоциации.
Февраль-24.
* * * * *
Немногим дано, осудив, аффилировать аборигенов
с земельным кадастром и ловлей понтов на живца.
Скрестить, трепыхаясь спонтанно на уровне генном,
швеца и жнеца, и на кельтской дуде игреца.
Немногим удобно шустрить, теребя баронесс ягодицы,
коварство любви в механизм гуманизма воткнуть.
Куркумой с мускатным орехом снабдить чечевицу
и махом одним воскресить белоглазую чудь.
А мне невдомёк замуровывать в лоск аргументы,
пригодные всячески в буфере дуться, глуша в тупиках.
А мне бы вчера предъявив сокровенно нагие моменты,
крамольным эндемиком грозно витать в облаках.
Март-24.
* * * * *
Звучат отряхнувшие пыль с раритетов,
чтоб тюкала кровь беспардонно в висках,
экстраполируя фатум при этом
на прихотливость в ржаных колосках.
Напрасно претить адюльтеру в угоду
кругам Саломеи, томить беллиданс.
Но анахронизмы плодят антиподы,
тревожа корыстью третейский альянс.
А сердце щемит упоительно так ли,
и так ли алькова чудна кисея?
До дна, до последней живительной капли
в себя опрокиньте стакан бытия.
Март-24.
