Дары Духа Святого

ДАРЫ ДУХА СВЯТОГО

 

(Комментарии высказываний Виктора Астафьева о творчестве)

 

Когда-то меня поразили слова Астафьева, сказанные на встрече с читателями. Его спросили: что же с нами происходит? почему мы так отвратительно живём? И Виктор Петрович с нескрываемой горечью ответил: а кто же вам мешает жить по-Божьему, выполнять хотя бы четыре Христовых заповеди — не убей, не воруй, люби всех, как самого себя, трудись в поте лица своего? Поманили вас коммунисты глупой, неисполнимой сказкой о счастливой жизни на земле – и вы бросились за ними сломя голову.

 

Поразила меня тогда (а это было в годы развала Красной Державы) смелая мысль — всему беда в том, что мы, как иуды, предали Господа, веру православную отцов подменили утопической верой в светлое будущее. И вот совсем недавно я перечитал предисловие писателя к 15-томному красноярскому изданию его сочинений и поражён был с еще большей остротой и силой. Упадок в современной отечественной литературе он объяснил тем же безбожием, безумным падением нравственности в постсоветском обществе. В этой же статье Астафьев блестяще рассуждает о писательском творчестве, о том, каким оно должно быть. Почти безошибочно определяет ориентиры настоящей, истинной литературы.

Крепко захотелось мне поделиться раздумьями великого писателя с нынешней литературной порослью, подчас изумительно далёкой от живой сердцевины того дела, которым она (явно безуспешно) пытается заниматься.

 

«О, Боже, Боже! До чего порой убог и бесхитростен бывает русский разум! Дует человек газетные заметки нескладными стихами и не понимает, что он захламляет не только родное слово, всякую разумную человеческую мысль, но оскорбляет и память великих стихотворцев своего великого Отечества: Пушкина, Лермонтова, Есенина, Блока, Твардовского. Что ему до них! Он сам, сейчас вот, от благодушия, дремучего невежества и наличия свободного времени «упился словом», и несёт его графоманская волна вдохновения восторгу навстречу».

 

С главной нынешней писательской беды начинает рассуждения Астафьев. С графоманства и бездарности антилитераторов. Они уже вовсю проявились в середине 90-х годов прошлого века. Тогда еще не было интернета — великолепной и ужасной возможности бесплатно публиковать свои мёртвые, на глазах разлагающиеся опусы. А сейчас, двадцать лет спустя, бездарщина безнаказанно заполонила весь виртуальный мир, от погибающей деревушки до областных центров и столицы — и далее, до всего Божьего мира. Пожалуй, уже не осталось на нашей «цивилизованной» планете человечка, у которого не было бы смартфона, а с ним и наилегчайшей возможности проникнуть в космические недра интернета. Сбылись пророческие слова Маяковского:

 

Сидят папаши.

Каждый хитр.

Землю попашет,

Попишет стихи.

 

Правда, пахарей в наших русских сёлах почти не осталось, зато пишущих — неисчислимая прорва. И в сёлах, и в городах. И все ведь свои «шедевры» во всемирной книге разместить стараются. Обрастают многочисленными благодарными читателями. И ни писатели эти, ни читатели ни на миг задуматься не хотят, что же движет настоящим, как говаривали раньше, инженером человеческих душ.

 

А вот что: «Подсознание. Оно, оно, нами не отгаданное, простирается дальше нас, достигает каких-то, может, и космических далей и тайн. Тайна и движет творчеством, потому-то все великие гении земли верили в Бога иль вступали с Ним, как Лев Толстой, в сложные, противоречивые отношения. Бог есть Дух, Он всегда с нами, даже когда вне нас, Он — свет пресветлый — и есть та боязная тайна, к которой с детства прикоснувшись, человек замирает в себе с почтением к тому, что где-то что-то есть, руководит нами, одаривает, кого звуком, кого словом и всех — любовью к труду, к созиданию. Бога скорее и яснее всех чувствуют невинные дети, потому как не знает еще их маленькое сердце сомнения».

 

Если сказать короче — творчеством руководит Бог. Ни жажда прославиться, ни желание приобщить сограждан к правде жизни, к Истине, ни вдохновение, а именно Господь Бог. А точнее — Дух Святой. Бог Сын даёт творцу Духа Святого, а Дух Святой — благодать, то есть те дары, которые помогают творцу создать новое произведение. У Астафьева, видимо, по незнанию тонкостей православного богословия, Дух Святой выступает как подсознание, которое достигает космических далей и тайн. Космос здесь, конечно же, ни при чём, при чём — Господь Бог, свет пресветлый, боязная тайна. Причём — Дух Святой, руководящий нами, одаривающий, кого звуком, кого словом и всех любовью к труду и созиданию.

 

Но в целом-то Виктор Астафьев, земляк мой (мы с ним с берегов Енисея, я с южных, он с северных) суть творчества объяснил верно, истинно. Бог всему Господин. В том числе и Отец высшей веры, православной, Христовой. Если дружит писатель с верой, у него всё получается с блеском, не дружит, и творения его выходят графоманские, лживые по сущности своей.

 

«Вот хитрованы-большевики и прививали веру, как холеру, нам с детского возраста и, отлучив от высшей веры, приблизили нас к низшей, вредной, растлевающей морали, заразили безверьем два или три поколения. А высшая вера — это всегда трудно. Надо быть чистым помыслами и сердцем, постичь немыслимое, отгадать высший смысл веры, пытаться донести до людей то, что постиг ты с помощью Божьей, даровавшей тебе отблеск небесного света, пения, что зовётся небесным, донести, как высший дар, до других людей».

 

Абзац этот доносит до нас важнейшую, особенно ценную мысль, что только тот писатель, поэт, музыкант, художник, который живёт и трудится в Боге, способен донести до читателей, слушателей и зрителей подлинную правду жизни, ничуть не лакированную, не искажённую, чем страдают произведения авторов безверных, служащих атеизму, как язычники служили и служат идолам живым и мёртвым.

 

«Я всегда восхищался и восхищаюсь математиками и музыкантами, владеющими единой системой общения и выражения своих чувств, — они мне кажутся наиболее свободными и совершенными людьми. Недаром же им завидовали даже самые свирепые властители и завоеватели. Вытаптывая, выжигая земли и государства, всё живое сметая огнём войн, громадами войск, даже самые беспощадные полководцы, как правило, щадили математиков, музыкантов, поэтов, строителей, садовников, звездочётов, отгадывателей «водяной жилы». В девятом-одиннадцатом веках воинственные арабы достигли могущества и процветания своих государств не только мечом и огнём, но и науками».

 

Да, математика, другие науки, музыка, поэзия, архитектура, живопись владеют особой системой общения с людьми. И, действительно, эти сферы общественной жизни, по своей природе, обладают некоторой самостоятельностью и независимостью. Но это не относится к тем их представителям, которые были язычниками – атеистами. Профессия готова была им дать свободу, но они променяли ее на служение безбожию, а стало быть — сатане, силам зла, бездуховности. И потому плоды их труда были далеки от Истины, от подлинной жизни, которые даровал Бог. Примером может послужить греческий учёный Птолемей, создавший ошибочную геоцентрическую (с землёю в центре) систему мира. Своим умом, без помощи Духа Святого, никто не может постигнуть сути Божьего творения. А если Дух Святой не помогает творцам, то далеки они от истинного Бога и, следовательно, настоящей свободы не знают.

Ну, а как же язычник Гомер, сочинивший «Илиаду» и «Одиссею» — непревзойдённые поэтические шедевры? — возможно, спросит кто-то из вас. — И как же язычники Пифагор, Платон и Аристотель, поведавшие нам о многих истинах?

 

Тут ответ может быть только один. Святой Дух просвещал не только христиан, но и людей древних, эпохи дохристианской. Но только тех, кто по своим душевным качествам приближался к нормам Божественной Истины и кого избирал Бог Сын для передачи землянам откровений, без которых человеческое бытие зашло бы в тупик.

Мысль эту плодотворно подтверждают греческие и римские мыслители, придумавшие и развившие мистические теории об атомах как мельчайших неделимых частицах, о числах, через которые якобы выражаются одушевлённые и неодушевлённые предметы, об извечной борьбе света и тьмы, о бесконечном существовании космоса и материи и т. д. Далеки были они от Бога, атеистами были, материалистами.

 

Итак, не все представители свободных сфер деятельности обладают наивысшей свободой, но только те, кого избрал Господь для осуществления Своих замыслов. То есть и здесь тот же самый закон, который отметил Астафьев в творчестве писателей.

В цитате говорится о великих успехах арабов в 9–11 веках. Немалую роль в этом сыграли науки. Добавим — науки, изучающие мир в русле Божественного промысла. И опять же не без помощи Святого Духа. В тот благодатный период в Сирии и других арабских странах ярко проявилась мысль основоположников христианского богословия. Чего только стоит Ефрем Сирин. Его проповеди и молитвы и теперь на недосягаемой высоте. Можно представить, какое влияние оказал на соотечественников этот святой! Уйдя в иной мир, он продолжал помогать арабам. И достижения их — явное приближение к Богу.

 

«И вот в двадцатом веке, в середине цивилизованных стран появляются совершенно дикие силы — фашисты и коммунисты — и начинают расправу в первую голову именно с интеллекта своих наций, не понимая, что подрубают сук, не только тот, на котором сидят сами, но просто сокрушают всё дерево, и в том лесоповале губят и себя тоже, свою бойкую, зубастую, что акула, науку борьбы со всем и всеми, «кто не с нами». В тюремные ямы они бросили писателей, я уже их перечислял: Клюева, Мандельштама, Корнилова, Артёма Весёлого, Зазубрина, Васильева, Князева, Заболоцкого, Смелякова, Ручьёва и множество других, предполагая в них наипервейших вольнодумцев. С теми же, кто остался или подрастал, поступили, как с соловьём в басне Гаврилы Державина: «Поймали птичку голосисту и ну сжимать её рукой. Пищит, бедняжка, вместо свисту, а ей твердят: «Пой, птичка, пой». Коли еще дальше, еще глубже влезать, вмешиваться в подсознание — начинается разлад души, человека истерзают противоречия. Даже такой титан мысли, как Лев Толстой, повергнут был в смятение и, в конце концов, изведав страх греха, пришёл к смирению, к согласию с тем, что было непостижимее и сложнее даже его могучего сознания».

 

Чуть раньше я отметил: подсознание — это непосредственное воздействие на человека Духа Святого, Его великий дар понять Бога, прийти к Нему и жить в истинной, Христовой вере. Понятно, такая связь с третьей Ипостасью Троицы свойственна не только людям творческого труда, но и вообще всем, духовно развитым, познавшим Истину и принявшим её как единственно возможный путь. Путь любви и добра. Путь, который ненавистен силам зла, силам бесчеловечным, революционно-разрушительным, жаждущим власти над людьми, переделки их в бессловесных рабов.

Злу никогда не побороть добро, если оно под покровом Бога. Вот почему, зная это и завоевав трон, силы тьмы и зла стремятся вмешиваться в подсознание своих современников, разорвать их связь со Святым Духом, заменить веру в Творца верой в мифические идеалы. Святая Русь не давала покоя язычникам, и даже христианам, переиначившим учение Христа (Рим, Польша, Литва, Франция времён Наполеона); Коммунистическая Русь страшно раздражала капиталистов и фашистов; коммунистов лишала счастливой жизни российская православная вера.

 

Астафьев называет целую плеяду русских поэтов и прозаиков, загубленных атеистической бандой большевиков. Сейчас к тем наипервейшим вольнодумцам смело можно добавить имена Маяковского, Есенина, Цветаевой. Вскрываются всё новые и новые факты причастности партийных подонков к их «самоубийствам». Коммунистов всегда бесили люди творческие, потому что, веря в Бога и зная Истину, они вскрывали глубинные причины многочисленных болезней нации. Коренными же причинами всегда был жестокий коммунистический диктат, отравлявший народное бытие. Да и не только отравлявший, но и опасно разлагавший его. Не все оказались верными православной чистоте. Большая часть нации по горло забрела в грязь безверия.

Не мало было и отступников от истинного учения Христа. Скажем, тот же Лев Николаевич Толстой, упомянутый в астафьевской статье. Великая гордыня, несгибаемая самоуверенность помешали ему постигнуть суть библейских откровений Христовых. Но хватило бессовестности создать своего Отца Небесного (без Бога Сына и Бога Духа Святого), в которого он и верил в последние годы жизни. И всё-таки (прав здесь Астафьев) писатель изведал страх греха. Несколько раз собирался раскаяться в еретичестве своём.

 

Виктор Петрович пишет, что титан мысли «пришёл к смирению, к согласию с тем, что было непостижимее и сложнее даже его могучего сознания». К сожалению, только пытался прийти к смирению, к признанию Бога Троицы. Но не пришёл. Не таким уж титаном оказался.

 

«И чем дальше будет существовать и вызревать человек, тем сложнее будет его отношение с подсознанием, ибо сознание — есть материя почти отгаданная, всё же, что дальше сознания, что за пределами его — вечная тайна, кою человек всегда будет стремиться отгадывать и, отгадывая, неизменно, как и прежде, будет совершенствоваться, одаривать мир великими творениями и красотой, если, конечно, путь его вновь не заступит что-то, подобное фашизму и коммунизму, препятствующим нормальному ходу жизни, упрощающим человека и человеческую мораль до всеобщей наготы, до скотского отправления, недаром же любимейшими словами коммунистов были слова: темпы и ускорение. Коммунисты со своим схоластическим умом, отвергнувшие все сложности жизни и загадки бытия, хотели сразу же, без Бога, без веры, без боязни «тёмных сил» проскочить в рай и по дороге к тому раю не знали никаких преград. Ни кровь, ни муки человеческие, ни страдания, ни стенания не должны были смущать тех, у кого «вместо сердца пламенный мотор», в голове — отупляющий наркотик чужого учения, сулящего скорый путь ко всеобщему благоденствию и неслыханным победам».

 

Тут два момента. Первый, совершенно справедливый. Безбожие обязательно приводит людей к зазнайству и гордыне, к потере реальных ориентиров, к непримиримой вражде с теми, кто «не с ними», к подавлению любой мало-мальской оппозиции, к наглому вмешательству в святая святых — в подсознание и, как всему итог — к яростной попытке уничтожить всякую связь с Духом Святым. К попытке яростной, понятно почему. Подсознание можно замутить, оболванить лишь на какое-то время (скажем, на двести-сто лет, как в России нашей). Потом, как отравленная речка родниками, оно очищается совестью, просыпающейся жаждой познать Истину, осознанием необходимости жить в дружбе с Господом.

 

И — момент второй, в корне ошибочный. «Чем дальше будет вызревать человек»... В Астафьеве странно уживается постижение основ православной веры с утопической теорией эволюции. Многовековая земная жизнь показывает, что вызревает только технический прогресс, а в человеке всё больше «вызревает» греховность — он катастрофически идёт к безнравственности, к бессовестности, к безбожию. Всё большая часть населения Земли отклоняется от истинной, единственно спасительной жизни в любви и мире. Не на минуту не прекращаются войны всяких видов и калибров. Даже России, выходящей из тьмы безверия, вдруг понадобилось ввязаться в совершенно ненужную драчку сирийской диктаторской власти с оппозицией. Не полезнее ли было серьезно заняться борьбой со своими, внутренними безнравстенностью и равнодушием, которые космически разрослись и укрепились в народе нашем?

 

Итак: «в голове — отупляющий наркотик чужого учения, сулящего скорый путь ко всеобщему благоденствию и неслыханным победам. Над кем? Над чем? Но наркоман с воспалённым разумом, на задворках которого остались лишь инстинкты разрушения, насилия и мстительности, не способен задумываться над своими поступками, тем более, над окружающей действительностью — ему на всё наплевать. Он — разрушитель. Он всегда антиморален и потому громче всех орёт о морали. Орёт, как и живёт, — механически, бездумно движимый теми же первобытными инстинктами, которые в начале зарождения жизни заложила в него природа. Ему нипочём и лучшая часть человечества, поднявшаяся до постижения Бога, взывающего к смирению, покаянию, неторопливому труду, велящему не брать, а отдавать. Всё лучшее в сердце и сознании человека новым идеологам удалось притупить, загнать на задворки человеческого сознания: тупая машина новых чудо-идеологий, как мельница, перемалывала каменным жерновом всё то, что природа, культура и труд заложили в человека; ускоренными темпами происходила деформация вечных, выстраданных истин, скороспелыми посулами братства, равенства и свободы «борцы за правое дело» замутили человеческий разум, а доверчивое сознание русского человека исказили, вывихнули».

 

Тут всё верно, за исключением всё того же непонимания сути человеческого прогресса. Есть эволюция техническая, но нет эволюции человеческой. По Астафьеву, в человеке живут первобытные инстинкты, заложенные природой в начале зарождения жизни. Оказывается, природа сотворила жизнь, человека, а вовсе не Господь, и, получается, природа выше Бога, а Бог уже как подсобный работник, который управляет тем, что создала матушка-природа. К великому сожалению, эта путаница в мировоззрении осталась неустранённой до конца жизни писателя. Возможно, в то время глубинное, полное постижение учения Христа было еще невозможным. В средине 90-ых годов лично я, в поисках Бога, метался от одного философа к другому и надолго застрял на Блаватской.

 

«В непонимании, искажении, затуманивании смысла жизни и человеческого назначения — самая большая уязвимость коммунистической морали. Шипящие, ядовитой слюной брызгающие остатки коммунистической банды, жаждущие лишь одного — отомстить! — не понимают по ввинченной в их упрямые башки бетонной ограниченности, что наваждение кончилось, что историю не перепишешь, жизнь не повернёшь вспять. Кому отомстить? За что? А за то, что перестали их слушать и слушаться, раболепствовать перед ними, стоять на коленях? После путча, испугавшись поначалу, что с ними, с коммунистами, поступят так же, как они поступали со всеми побеждёнными и сваленными с ног, то есть будут бить лежачих, постреляют их, поотрубают им головы, загонят в лагеря; уяснив, что этого не будет, что на них пытаются воздействовать морально, а на всякую мораль они давно не только наплевали, но и наклали большую кучу, «борцы» снова начинают поднимать полуоблезлые головы, искать виноватых, лгать, изворачиваться, метать из ноздрей революционное пламя. Им даже удалось убедить часть ими же сбитого с панталыку населения в том, что «ничего не переменилось, они еще придут и всем по мозгам дадут...»

 

Почему Виктор Астафьев так подробно рассматривает гибельную сущность российского коммунизма, он объяснит чуть позднее. А потому и мы забегать вперёд не будем.

 

«...время непосредственностей не терпит ничего выдающегося, последовательная коммунистическая борьба, как молния, сечёт и обезглавливает прежде всего высокое».

 

Афоризм высокого накала! Я даже поместил его на сайтах Стихи.ру и Поэмбук.ру. Полезно будет прочитать всем, а особенно молодёжи, заражённой посткоммунистической идеологией.

 

«И на обмане, горлохватстве, стальном, зверином инстинкте коммунисты (наших дней. — Б.Е.) могут вовлечь толпу в новый переворот, прийти к власти, как Наполеон, на сто или двести дней, и, как император-авантюрист, сумеют за короткий срок залить Россию и её окрестности кровью».

 

И вот объяснение, о котором я упомянул выше.

 

«Но мне-то хочется написать роман настоящий, мой роман, ни на чей не похожий, не портящий высокой романной песни, звучащей могучим хором на просторах Великой русской литературы, подняться к высотам постижения истины, постижения смысла наших немыслимых, неисчислимых страданий. Значит, надо работать, работать, работать, и пособляй мне Бог в этом, да поменьше мешай суета, жестокая жизнь, убогий быт, так много сил и нервов отнимающий у всех людей на нашей забедованной земле, вечная изнурительная борьба за кусок хлеба, уже растерзавшие, унизившие народ до того, что силы и терпение его на исходе».

 

Какая главная мысль в этом отрывке? И может, даже не так — какие главные мысли? Во-первых, подлинно честный писатель обязан подняться к высотам постижения истины. А что такое Истина, Астафьев уже объяснил. Истина — Сам Бог. И стало быть, надо подняться к Богу, как можно точнее, насколько позволяет человеческое сознание, понять, что Он есть, что Он создал, Чего Он от своих созданий хочет. Иными словами, первейшая обязанность, наиглавнейший долг литератора — слить свою земную жизнь с жизнью Небесной, Божественной, с теми величайшими целями, к которым Господь ведёт человечество. В этом сила и гениальность Астафьева.

Многие ли русские и зарубежные писатели чётко и ясно, интересно и трепетно подняли эту проблему проблем? Лев Толстой — в романах «Война и мир» и «Анна Каренина»? Но там его герои приходят к Богу не истинному, православному, а непонятно какому. К Богу, которого Толстой изобрёл сам, своим горделивым, запутавшимся в философских сказках умом... Иван Тургенев – в рассказе «Живые мощи»? Но там героиня скорее в прелести, чем в вере христианской... Иоганн Гёте — в «Фаусте» но там речь не о Боге, а о сложных отношениях человека с сатаной... Джон Мильтон — в эпической поэме «Потерянный рай»? Но там всего лишь талантливый пересказ начала «Бытия» из «Ветхого Завета»... Разве Федор Михайлович Достоевский — в романах своих и статьях. Да ведь и там, изумительно глубоко и ярко, но лишь о гранях Божественной Истины...

Выходит, до Астафьева никто не дерзнул отразить в литературе главных положений Истины Христовой. Он первым отважился. Сказал об этом громко и талантливо. И поэтому с полным правом я отношу его к великим русским писателям.

Усвоив разумом и сердцем незыблемые положения Православия, он безошибочно, с горькой правдой, с искренней болью показал, чем мы больны, что нам мешает жить честно и духовно насыщенно.

 

«Поразительная страна! Феноменальный народ! Шёл-шёл по трупам и потокам крови к светлому будущему, теперь готов идти тем же кровавым путём к «светлому» прошлому. На Руси Святой, более всех других государств пострадавшей от немецкого фашизма, расправляет крылья, каркает и готов взлететь фашизм советский, уже идеологи свои появились, доказывающие, что без свалки и крови на обратном пути никак не обойтись, надо жертвовать собой и детьми своими, а партия сумеет за всё за это отблагодарить. И всё это снова от имени народа делается недобитыми коммунистами и воротилами, готовыми ввергнуть его в пучину кровавых бедствий, и уже снова попробовано пролитие крови».

 

Вот она, постсоветская жизнь в свете заветов Христовых. Вбитый в головы коммунизм пока ещё многим не даёт покоя. Пока еще многие не хотят признать вины своей за те несчастья, которые затопили страну нашу. Не считают нужным раскаяться перед Богом за иудины грехи свои. Да как же им и раскаиваться, если они по-прежнему отвергают Господа как бред несусветных, тёмный, невежественный!

Особенно вот такой атеизм, — злобный, агрессивный, нахальный, — выплывает из глубин интернета. За десяток лет сотни яростных и глупых нападок на стихи и прозу испытал я не за бесталанность (об этом ни слова), а лишь за то, что пытаюсь жить по Христу, Истину Божью пропагандирую, каюсь в частых срывах своих. Поначалу я отбивался, злился. Сейчас научился отвечать лаконично, так, как рекомендует Библия — благодарю ругающих меня: безверные ругают, значит Бог похвалит.

 

«Мы, русские, так ничему и не научились, все неисчислимые жертвы и муки народа, войну перемогшего, кажется, забыты. Это в стране, где народ до сих пор не восстановился, население после войны не прибыло, а убыло. Запутанный большевистской демагогией, во все времена обманываемый народ, снова желающий обмануться, вроде как бы не понимающий простых истин, так и не пришедший к Богу с покаянием, народ, подверженный сомнению и не верящий, что «никогда, ничего не вернуть, как на солнце не вытравить пятна, и, в обратный отправившись путь, всё равно не вернёшься обратно».

 

Да! К сожалению, это так. Не признает истины слепец духовный. Правда, за двадцать лет, прошедших с написания статьи «Подводя итоги», жизнь российская качнулась в сторону православной веры, стала ближе к Творцу. Однако сколько же еще на Руси бездуховщины, невежества, мёртвого равнодушия!

 

«О, родина моя! О, жизнь! О, мой народ! Что надо еще сделать, чтобы прозреть, воскреснуть, не провалиться в небытие, не сгинуть? И если ты еще есть, мой народ, может, вслушаешься в вещие слова современного гонимого поэта: «А может, ты поймешь сквозь муки ада, сквозь все свои кровавые пути, что слепо верить никому не надо и к правде ложь не может привести».

 

И за эти истинные слова, за этот пронзительный крик души Астафьева сживали со света, проклинали, называли подпевалой каких-то давно уже не существующих врагов. Какие враги! Мы сами себе враги, если в Бога не верим.

 

«Зачем нам выпало жить в стране, превращённой в помойку, в душегубку, в холодный карцер, куда бросают провинившихся зэков граждане начальники? «Но раз мы люди и в такое время жить нам вышло — никуда не денешься», — это самоцитата из одной моей ранней повести. Её я набросал мимоходом, не думая, что она со временем сделается такой злободневной, почти пророческой. Нет у нас запасной родины, нет другой жизни, значит надобно всё вытерпеть и пережить ради того, чтобы обиходить, спасти эту забедованную, почти убитую землю, на которой нам выпало жить, наладить жизнь, которой наградил нас Создатель, сохранить в себе душу ради того, чтобы во всем и во всех она была века, веки-вечные жива».

 

Создатель наградил нас самым дорогим на свете — жизнью, а мы даже спасибо Ему сказать не хотим. Матери, жене за еду говорим. А тут словно языки проглотили.

 

«Дал бы Бог силы творцам и народу успокоение, да хоть сдвиги и надежды на улучшение вконец расшатанной российской жизни, все тогда планы осуществятся и мечты сбудутся. Поживу еще и поработаю во славу Отечества своего и в усладу души. Мира, покоя и хлеба желаю я себе и всем моим соотечественникам».

 

Думаю, у читателей может возникнуть вопрос: а чего же, говоря о сердцевине творчества, Астафьев столь несоразмерно много места уделает коммунизму, коммунистам? Да нет же — очень даже соразмерно! Вспомним: писатель должен выявить то основное, что мешает нам жить по-человечески. Из-за бредового коммунизма, силой и обманом навязанного большевиками, все наши боли и несчастья. И потому об этих болях и несчастьях откровенная исповедь Астафьева.

 

Борис ЕФРЕМОВ,

30.09.16 г.,

Мчч. Веры, Надежды, Любви и матери их Софии