ВОЗВРАЩЕНИЕ

Горький праздник в моей беспокойной судьбе:

Я вернулся домой. Я вернулся к тебе,

Мой отчетливый сон… и невнятная явь.

Здравствуй, детство моё! Здравствуй, юность моя!

Сколько лет?.. сколько зим?.. сколько черных ворон

Пролетело с тех пор, как на этот перрон

Я однажды пришел, чемодан уложив,

Чтоб уехать в свою суматошную жизнь?..

Здравствуй, город родной! — говорю я, любя, —

До чего же ты стал не похож на себя!..

Где твой сдержанный лоск, что был строг, как гранит?

Почему ты его не сумел сохранить?

Город-интеллигент!.. К торгашей торжеству,

Ты все больше и больше похож на Москву:

Тот же блеск мишуры… те же вопли реклам…

Те же толпы приезжих, скупающих хлам…

Жадный пир нуворишей… и жалкая жизнь

тех, кто вышвырнут ими, обманом, в бомжи.

Те же трещины старых облупленных стен

И помпезный фасад для почетных гостей,

Где торчат, словно свечки, твои маяки,

Как в ватрушке с вареньем… из серой муки.

Можно выстроить банк, можно вылизать Центр…

Только толку в том — грош!.. (или, правильней, — цент?) —

Та же сытая власть!.. Но страшнее всего —

Разобщенность людская. И вот уж чего

Я никак, хоть убей, осознать не могу:

Как же ты, гордый город, не сданный врагу,

Переживший блокаду, сейчас — полный сил —

Метастазы фашизма в себе прорастил?

А кругом — суета. Каждый — сам по себе,

В непрерывных заботах о личной судьбе:

Как бы что ухватить… где бы что-то урвать…

Для себя… для семьи… на других — наплевать!..

Отодрать свой кусок — и бежать поскорей,

Запереться в своей персональной норе.

Бедный мой Петербург!.. Не во сне. Наяву.

Извини… я иначе тебя назову:

Здравствуй, мой Ленинград! Ты меня узнаешь?

Я тебе благодарен за детство свое,

За прекрасную юность, за каждый мой день

Среди добрых, спокойных и честных людей.

Это — счастье, что нам приходилось расти

В коридорах твоих коммунальных квартир,

И на звезды смотреть редкой ясной порой

Из колодцев твоих грязно-серых дворов.

И насколько же ярче была наша жизнь:

Мы умели любить, мы умели дружить

Бескорыстно и искренне — принцип таков! —

Без «гламурной тусни», без мобильных звонков,

Без хождений в «Рунет», без компьютерных игр,

Познавая, «в реале», изменчивый мир.

Тусклый неба квадрат иногда голубел.

Мы взбирались на крыши — гонять голубей

Или просто, с восторгом, смотреть с высоты,

Как под нами — ковром — расстилаешься ты.

И не нужен нам был интернетовский чат —

На катке и на танцах «кадрили» девчат,

И играл нам — вживую! — Иосиф Вайнштейн,

И смотрели, с улыбкой, на нас Крузенштерн,

Добролюбов и Глинка, Барклай и Крылов…

Даже строгие львы… — поощряя без слов,

Когда мы, после танцев, в субботние дни

Целовались на лавочках около них.

Мы любили читать, мы умели мечтать,

И сегодняшним — были мечты — не чета!

Эх!.. увидеть бы их воплощенными в жизнь —

Понеслась бы она так, что только держись!

Может, стал бы свободным, и впрямь, человек,

И в Искусство вернулся б «Серебряный век»,

И, пройдя сквозь эпоху финансовых бурь,

Ты расцвел бы, как прежде, мой Санкт-Петербург

 

Ст. Петербург, март 2011 г.