Урок воспитания.
Чтобы девчонки могли лучше слушать,
Мама усердно им дергает уши,
Вертятся мальчики в них на уме,
Вот, она тянет за это вдвойне.
Так им и надо: за уши, за уши,
Будут они лучше маменьку слушать,
Чтобы не шасталось им, где попало,
Девичьим ушкам сегодня досталось.
Тянет Наташеньку, мама за мочку:
« С кем ты шаталась целую ночку?
Где ты была и с кем ты ходила?»
Настино ухо рука теребила.
Только сверкают, болтаясь сережки:
«Я, погуляла всего, лишь, немножко.
Ай, мама, больно, уже отпусти.
Больше не буду, маманя, прости».
Может, осудит кто, маму их, строго,
Делает, мол, с дочерей недотрогу.
Только отвечу вам, слов не тая:
Знаю двух девочек этих, и я.
Что же, пускай их тогда наказали,
Уши девчонок горели, пылали.
Только не знают они той беды,
От злополучия женской судьбы.
Мама усердно им дергает уши,
Вертятся мальчики в них на уме,
Вот, она тянет за это вдвойне.
Так им и надо: за уши, за уши,
Будут они лучше маменьку слушать,
Чтобы не шасталось им, где попало,
Девичьим ушкам сегодня досталось.
Тянет Наташеньку, мама за мочку:
« С кем ты шаталась целую ночку?
Где ты была и с кем ты ходила?»
Настино ухо рука теребила.
Только сверкают, болтаясь сережки:
«Я, погуляла всего, лишь, немножко.
Ай, мама, больно, уже отпусти.
Больше не буду, маманя, прости».
Может, осудит кто, маму их, строго,
Делает, мол, с дочерей недотрогу.
Только отвечу вам, слов не тая:
Знаю двух девочек этих, и я.
Что же, пускай их тогда наказали,
Уши девчонок горели, пылали.
Только не знают они той беды,
От злополучия женской судьбы.