«Распад Вмёрзлазии»: часть пятая, действие первое

Окливий

 

 

Великая Поэма «Распад Вмёрзлазии»

 

 

Часть пятая: «Распад»

 

 

Действие первое: «Предложения Мессира Тверлана»

 

 

Часть пятая – последняя. Её название – «Распад».

Мы завершаем сочинение, довольные «наполнившейся чашей».

За окнами зима: февральский день ласкает налетевший снегопад.

Сколь ярок был восход Поэмы нашей!

Не менее красивым окажется её закат!

Всё в соответствии с законом жанра:

Концовка стихотворного романа

Должна быть ярче, чем его начало.

И коль начало оное в себя историю любви включало

(Историю любви Кларэнды и Изофия, как помним-разумеем),

То, соответственно (ибо от жанровых канонов отступать не смеем),

Мы в пятой части окончание представим

Истории любовной сей. Всё по местам расставим.

Нам льстит внимание Читателя: так поспешим надежды оправдать!

Но дабы далеко вперёд не забегать,

Сперва традиционно Пашквалиусу слово уступаем.

Рассказчик-то ведь он! Ну-с? Впечатляемся? Внимаем?

 

Летописец Пашквалиус (с ликующим видом):

…Собра́лись наконец-таки? Я чуть очередную часть не проглядел!

А вы – Читатели и Зрители – уже согрели кресла!

Буфет, насколько я подозреваю, опустел?

Конечно! Антракт ведь быстротечен. То обстоятельство известно!

Приятно видеть всех вас на своих местах.

Приступим к завершению довольно длинного повествованья.

Итак. Вмёрзлазию постиг закономерный крах.

Давайте, впрочем, по порядку. Приложим силы и старанье:

 

Упадок осени. Предвосхищение зимы. Ноябрьское дикарство.

Сугробов наметённых заброшенное, заколдованное графство.

Да! Вот и Ноябрь смурной, кичащийся издёвкой самозванства!

Снега́ покрыли Вмёрзлазии необозримые пространства.

Царит Оно: творимое из века в век ветрами Постоянство.

Вмёрзлазия, снегами наметёнными припудрившись,

Любуется сама собой.

Речушки прячутся, то ли… осунувшись,

То ль обмелев перед начавшейся (фактически) зимой.

Тревожность. Ожидание затишья. Серый свет дневной.

Пронизывающий, непрерывный холод.

Безлиственные тёмные леса.

Лесами оными до горизонта забелённого иско́лот

Палас равнин. Не заливает больше небо ни лазурь, ни бирюза.

Редки́ лучи осенне-солнечные, падкие на завывания

Вертлявых вьюг, которым хватит, разумеется, дыхания

Чтоб ещё зиму всю предстоящую большую

Не петь, но выть, а также шелестеть, чтя торжество чередования…

(Выть-шелестеть, выть-шелестеть; кто вьюгам даст судьбу иную?)

…И будет так до той поры, пока весну они не встретят молодую.

Мы, впрочем, повествованье ограничим Ноябрём.

Поэтому не станем отвлекаться: снега́; болота затянулись льдом.

Белеет метелью заштрихованный далёкий окоём

И… Смерть. Смерть, рыщущая под посеревшими от снега небесами;

Живым грозящая (теперь уже в Вмёрзлазии!) песочными часами.

Она оглядывала заметённый осенней расшалившейся пургой

Массив непривлекательный жилой:

Едва не пошатнувшиеся ветхие домишки;

Пригревшие их сёла, городишки.

На этот раз Смерть дефилировала в окровавленной косоворотке.

Она шипела как вода на раскалённой сковородке.

Дразнилась, гневалась, грозилась.

Покинув уничтоженный Ростопск

Злодейка по пятам за ЧВКа Олефиана устремилась.

Она обрушивала на бойцов удары инфернальных розг.

Смерть выбрала себе очередную цель: Олефиана.

Разбуженная бестия производила неустанно:

Страдания, скорбь, страхи, разрушения.

Чертовка действовала многогранно:

Изобретательно. Она предпочитала потрясения.

И не щадила никого и ничего: ни ЧВК «Савонарола» и «Джульяно»,

Ни армию мятежного Канола.

По городам – почти по всем – и сёлам

Стоящим между Москабадом и Ростопском прокатывался хаос.

Безумия воронка расширялась.

Злодейство удесятерялось.

Наполовину уничтожен оказался и поганый Москабад.

Был много раз обрушен на него ракет крылатых град.

Царь Петердуркский, Мессир Смурнарий и Мессир Тверлан

Устраивали совещания закрытые; они пытались выявить изъян

В защите города. Однако ни найти, ни устранить его не удавалось.

(Сие логично, в общем! Ибо нельзя схватить то, что не показалось!).

Смерть над царём и над Мессирами надменно насмехалась.

Предположения, догадки, версии, увы, не помогали.

Неведомые силы в руины стольный город обращали.

Но кто стоял за этим? – ценители отеческих гробов? – или бараков?

Мессир Канол? – мятеж чудовищный поднявший?

Украини́йские войска? – загнавшие проклятых андрофагов

Обратно в край их андрофажий?

В край заболоченный, пропащий, страшный.

Царь и Мессиры думали-гадали.

Подразделения мятежного Канола наступали.

Они к столице неуклонно приближались.

Приезжие креаклы из городских пределов будто капли испарялись.

Столица опустела. В ней перебои начались

С теплом, с продуктами питания, с водоснабжением, с… деньгами.

На все товары цены сильно поднялись.

Центральный банк бумагу денежную отпечатывал стогами;

На электронный оборот пытался граждан уцелевших «подсадить».

Но тщетно! Что и говорить? –

Бензином денежным пожар распада было уж не потушить!

__________ __________ __________

Девятого числа после полудня

В час предобеденный (когда никто непрочь, поди, отведать студня),

Мессир Смурнарий и Мессир Тверлан

Беседовали в министерстве Подавления.

Их беспокоил и пугал творящийся бедлам.

Мессиры пребывали в состоянии уныния и угнетения.

Они сидели за столом в рабочем кабинете.

Соображали, обсуждали: что следует им дальше предпринять?

Ведь они оба были за созданные (ими же!) два ЧВКа в ответе.

А царь… вы ж помните: он повелел их просто расширять.

Но, впрочем, Действия, в которых царь давал распоряжения

Об усилении двух ЧВКа не стали мы публиковать,

Поскольку нет и, видимо, не будет поощрения.

Однако… кыш, суесловие! – нам в важный разговор пора вникать:

 

Мессир Смурнарий (в крайнем расстройстве):

Два наших ЧВКа практически разгромлены. Ничто не помогло.

Ни усиление предполагавшееся, ни привлечение зловещих зэков.

 

Мессир Тверлан (отхлебнув из стакана воды):

Увы, ты прав, дружище. Поле побед заволокло

Дымами поражений. Нет никаких успехов.

А сколько было ожиданий? –

Сколь много возлагал надежд наш царь

На дополнительный набор башмачной рвани!

Никто из них (из оборванцев) прочесть не сможет и букварь!

А тут пустоголовым ду́рням всучили технику дорогостоящую!

В бой бросили почти без подготовки.

Итог? – позор! Будь моя воля, то и машину им посудомоечную

Я б не доверил. Не дал бы в руки и микроволновки!

 

Мессир Смурнарий (мрачно):

Да уж! Два наших ЧВКа потянут вскладчину на… сумму сторублёвки.

Что будем делать? Царь шкуру спустит с нас,

Коль посчитает, будто мы не выполнили шутовской его приказ.

Вернее – выполнили, но в крайне никудышной форме.

 

Мессир Тверлан (с раздражением):

Пусть предъявляет он претензии презренной дворне!

Мы кто ему? Чернь? Стряпчие? Прислуга?

Он оборзел и скурвился. Перетянул, невежа! – тетиву тугого лука.

Она и лопнула! И царство его лопнуло. То – невеликая наука!

Сам виноват во всём происходящем.

С нас спрашивать ему легко!

Но жизнь всегда проходит в настоящем.

А царь заглядывает слишком далеко.

Поэтому спешит и ошибается.

Чему ж теперь он удивляется?

Сторонники его, чуть жареным запахло – разбежались.

Лишь мы с тобой не бросили. Остались.

А царь ещё – гляди! – неблагодарен!

Скрывается среди развалин.

И пыжится. Потеха! Ночует неизвестно где и с кем.

Любитель хитроумных схем!

А результат его нелепых дёрганий известен:

Поёт припевы он последних песен.

И очень скоро допоётся тенор наш.

Что может выдать мясорубка? – только фарш.

 

Мессир Смурнарий (подавлено):

А делать-то чего?

 

Мессир Тверлан (почёсывая щёку):

Во-первых: не плодить сомнения.

 

Мессир Смурнарий (заинтересовано):

А во-вторых?

 

Мессир Тверлан (снова наливая в стакан воду):

Не появляться больше в Министерстве Подавления.

Здесь находиться чересчур опасно.

Да и в других местах столицы отныне лучше не бывать.

Нет смысла. Мало того, что холодно и грязно

Так ещё можно жизнь или здоровье потерять.

Встречаться предлагаю загородом. Там гораздо тише.

Спокойнее. Да и к экватору на пару километров ближе.

Шучу, конечно. Касательно ж происходящего…

Есть у меня одна мыслишка.

Одна задумка. Насчёт спасения царя дрожащего.

Напуган он как водяная крыса иль зайчишка.

И это, может быть, последний его шанс.

 

Мессир Смурнарий (кисло усмехнувшись):

Задумка? Ну, поделись. Надеюсь, нам впадать не надо в транс?

 

Мессир Тверлан (пренебрежительно скривив губы):

Нет. Подобных жертв от нас не требуется. К чёрту пошлый фарс!

Мы можем, предположим, попытаться

С украини́йскими вояками о многом доболтаться.

 

Мессир Смурнарий (моментально догадавшись, о чём идёт речь):

Передавать им данные секретные?

 

Мессир Тверлан (выразительно глядя на собеседника):

Ну да.

Пусть бьют Канолу в спину. Я думаю, труда

Им это не составит. А при наличии имеющихся данных,

Они число врагов наших бездарных, окаянных

Значительно уменьшат. Нам, несомненно, будет легче.

 

Мессир Смурнарий (поглаживая в задумчивости подбородок):

Вполне возможно. Дружба народов сразу станет крепче.

Что же, отправимся к царю?

 

Мессир Тверлан (махнув рукой):

Отправимся. Но только проще ночью отыскать зарю!

Где он скрывается, где прячется – никто не знает.

Его охрана личная тем ведает. Она и сообщает

Куда приехать и когда.

 

Мессир Смурнарий (немного оживившись):

Я позвоню и выясню. Раз уж возникла в этом острая нужда…

 

Мессир Тверлан (жестом останавливая речь коллеги):

Дружище, не забудь о самом главном:

О собственном спасении и о спасении семьи.

Царь поскользнулся на пути своём бесславном.

И падает. Он больше не игрок. Он изгнан даже со скамьи,

На коей запасные игроки портки просиживают, маясь от безделья.

Он проклят. И проклята эпоха его кровавого правленья.

Мы о себе должны подумать. О своих семьях, капиталах.

 

Мессир Смурнарий (тяжело вздыхая):

Ох, я пытаюсь.

 

Мессир Тверлан (произнося слова чуть быстрее):

Все наши близкие осесть должны в далёких странах.

А эта гиблая страна – неисправима.

Что с ней ни делай. Чем ей ни угождай.

Да! – реформируй её иль не реформируй. Всё пролетает мимо.

Сей семена или не сей… без разницы! Ты не получишь урожай.

Самодержавие взойдёт лишь; проклюнется народовольщина.

В основе же – и там и там сплошная уголовщина.

И андрофажничество. Бессмысленная злоба. Людоедство.

При каждом строе, в любые времена… эх, скверное соседство!

Здесь ничего не будет здравого. С царём ли, без царя.

Неистощимость глупости сильнее разумения. Надеялись все зря.

Бежать отсюда надо. Нам проще: мы богаты.

Пока ещё богаты. Но ведь сокровища теряют и пираты!

 

Мессир Смурнарий (с озабоченным видом):

Согласен, друг. Со всем, тобою сказанным, согласен.

Скелет наивности опасен.

Он часто выпадает из шкафов

Безмозглых простофиль и дураков.

А, выпав, причиняет кучу неудобств:

Работать заставляет тяжело; дарует простакам плоды холопств.

Вознаграждает кукишем и праздничной хлопушкой.

И даже если преуспел в чём-либо, то жизнь окончишь побирушкой.

И неспроста чело моё облюбовали столь глубокие морщины.

Есть у меня особые причины,

Чтобы с семьёю оставаться тут пока:

Кларэнда и её любовь. Любовь уж слишком ей сладка!

 

Мессир Тверлан (с понимающей улыбкой):

Про эту эпопею я наслышан:

Изофий был Баскормом и тобой обижен.

Я правильно кумекаю?

 

Мессир Смурнарий (печально):

Да. Правильно. Обижен да ещё посажен!

И знаешь ли – куда? В одну из самых жутких и суровых башен!

 

Мессир Тверлан (растянув губы в широкой улыбке):

Спокойно. В стране, где каждый жаден и продажен

Дела вести приятно и легко. Да-да! – мой друг Мессир Смурнарий!

Изофий, если память мне не лжёт,

Был упакован давным-давно (с учётом нынешних реалий).

Я помню: он… в деле фигурировал как… главный счетовод?

Но! Всё изменилось за последний месяц скверный.

И ныне комплекс сей тюремный

Проходит не по ведомству Баскорма. Уже – нет!

Догадываешься? Дружище! – это не секрет.

Теперь берём мы «Лефортваль» под свой контроль.

И думается мне: весьма неза́видная роль

Униженного узника Изофию поднадоела.

И задница его – пинка в неё дать! – одеревенела

От долгого сидения. Пришла пора освободить

Страдальца из узилища. И нам по силам сей вопрос решить.

Царь ерепениться не станет. Ему сейчас не до того.

Чудак Изофий для него

Субъект не значимый. Пустяшный. Подзабытый.

Момент для нас удобный: плодовитый.

Мы осторожненько походатайствуем за твоего зятька.

Царь огрызнётся… ну и даст наверняка

Отмашку на его освобождение.

И… вуаля! Испросим для Изофия амнистию… либо прощение.

Достаточно уж выпало лишений, горестей на его долю.

Так выпустим орла ощипанного нашего на волю.

Тебе под крылышко. Вернее – доченьке твоей.

Но только сшибку эту надо провернуть быстрей.

Я посодействую. В освобождении Изофия активное участие приму.

Считай: твой зять уже покинул гадкую тюрьму.

Готовься к бракосочетанию.

А после свадьбы спровадим новобрачных мы в чудесную Италию.

Поближе к морю тёплому.

Там, правда, начинается сезон штормов.

Но как-то так… начинается… по-доброму.

Без войн… без жертв невинных… без затопления судов.

Ну а Вмёрзлазия была и будет пристанищем для шатких холодов.

Да и моря здесь… по вкусу разве лишь… моржу рисковому?..

 

Мессир Смурнарий (покачиваясь в мягком кресле):

Хитро́! Занятно. А что? – попробовать я данный ход готов…

 

 

Действие первое завершено.

 

 

Продолжение следует…

 

 

Первая декада Февраля 2024-го года от времён Первых Строек на Прекрасных Сугробах