Эмилия
…у этой старой скатерти есть имя.
Эмилия подарила её бабушке в июне сорок первого,
перед выпускным…
Давно уже нет ни той, ни другой,
а бурбонские розы цветут посреди стола,
словно не было войны, разрухи, перестройки и нового века,
словно никто их никогда не стирал, не сушил на солнце.
Два полураскрытых бутона прислонились друг к другу,
и я слышу, как Эмилия шепчет бабушке:
– А Иван-то не сводит с тебя глаз…
– Бог с тобой, Эмилька, – крестится бабушка, –
Иван погиб в сорок четвёртом под Белостоком…
– Ну и что? – улыбается Эмилия карамельными губами. –
Нас с тобой тоже давно нет, но мы слышим, видим и помним друг друга…
Я достаю коробку с архивными снимками,
среди полинявших фото моего детства
нахожу Эмилию с бабушкой,
они смотрят на меня такими, какими я их не знала, –
дерзкими красавицами с блеском в глазах,
на парковой аллее их маленького южного города…
Снимок не выгорел, не стал белёсым от времени,
я любуюсь чёрно-белым шедевром неизвестного мастера
и вижу, как сквозь пелену перемен
проступает цвет –
бабушка в лазурном и Эмилия в бордо
на фоне бурбонских роз…
Сворачиваю скатерть и убираю в шкаф,
достаю новую, купленную вчера в IKEA, –
не дай бог, кто-то уронит на Эмилию кусок холодца,
сдобренного свекольным винницким хреном,
и оставит пятно…
