Виверна.
Виверна, что разбрызгивает яд,
Под маской страсти пряча смерти жало,
Гнездо твоё в затерянных краях,
Откуда ты, наделав бед, сбежала,
Испепеляя сердце многих в прах.
Над Любляной шёл мелкий дождь. Полицейский инспектор Матей Клеменц стол у окна и курил вторую подряд сигарету. В квартире, на кровати, лежал труп молодого мужчины двадцати с небольшим лет. Смерть, судя по всему, настигла его не более двух часов назад.
” На этот раз она задушила его спящим ” — задумчиво сказал помощник инспектора, маленький и суетливый Лука Юркович. ” А вот и автограф” — он показал рукой на нарисованную на салфетке виверну. Рядом валялся смятый зелёный галстук, которым была задушена жертва. Еле уловимо в воздухе ощущался тон женских духов с ароматом аниса. ”Отпечатков снова нет” — как факт, констатировал эксперт-криминалист.
”Если так будет продолжаться и я её не поймаю, на моё место назначат другого инспектора, а самого сошлют в какой-нибудь заштатный городишко” — со всё нарастающим раздражением подумал Матей. Надоедливый апрельский дождь стучал по карнизу, оставляя неровные следы на стекле.
Душа твоя, как сломанный цветок,
Но что другим, когда на сердце больно?
Пропитан желчью каждый лепесток,
И обречённый шепчешь ей:” Довольно...”,
Но смысла нет для беспощадной в том.
Николетта сидела за столиком под большим раскрытым зонтом у небольшого кафе. Симпатичный официант поставил перед ней чашку кофе. Мускулистый и черноволосый, он стоял возле неё, словно воплощая в себе всю силу окрестных гор, с их невозмутимостью и стойкостью.
”Как Вас зовут?” — мурлыкая, спросила Николетта.
”Тео” — приятным баритоном ответил официант.
”Вы местный, из Любляны?”- загадочно улыбаясь краешками губ, продолжила Николетта.
” Нет, из Нова-Горицы” — с явным интересом отвечал официант.
” А я тоже приезжая, из Бари, совсем не знаю города, только утром остановилась в отеле” — всё более обольстительно улыбаясь, произнесла Николетта.
”Так Вы туристка!” — обрадовался официант.
”Если хотите, я могу показать Вам город, через полчаса у меня заканчивается смена, правда, я сам приезжий, но по достопримечательностям Вас могу провести, тем более дождь уже, кажется, заканчивается”.
” Почему бы нет, Тео — сверкнула чёрными глазами Николетта. ”Почему бы нет...”
Любимая — ты чёрная вдова,
Желанная — ты самка богомола,
Пожухлая и мятая трава,
Испытываешь нестерпимый голод,
Показывая тайны естества,
Но естество твоё — жестокий Молох.
Официант лежал в номере отеля на полу, глядя безжизненными глазами в пустоту. Острый тонкий стилет был воткнут в сердце по рукоять, кровь кое-где уже успела высохнуть. На стене маркером была нарисована виверна.
”Святая Эмма Гуркская!” — воскликнул прибывший на вызов Лука Юркович.
”Это уже переходит все границы” — нецензурно выругавшись, добавил Матей Клеменц.
”Пойду вниз, в бар, выпью грушевой водки, скоро вернусь, без меня здесь ничего не трогайте, Лука” — сказал Клеменц и вышел в белую дверь.
В баре было лишь несколько человек. Матей заказал себе водки и минеральной воды, достав пачку сигарет и с наслаждением закурив. Выкурив половину, он почувствовал сильное желание сходить в туалет. Вернувшись через несколько минут к барной стойке, он увидел удаляющуюся женщину, по виду иностранку.
”Кто это?” — спросил он бармена.
”Не знаю” — ответил тот. ”Вселилась вчера, пришла с каким-то мужчиной, его я с ней, правда, больше не видел, да, пока Вы отсутствовали, она подходила к Вашему месту и недолго здесь стояла.”
Клеменц выпил минеральную воду и почувствовал резкую боль в теле, реальность будто поплыла перед ним.
”Это она, отравила, сучка, бармен, позовите врача, в-р-а-ч-а...”- с булькающим хрипом из горла инспектора пошла кровь.
Женщина села в такси, назвав конечным пунктом аэропорт. Из встроенного на передней панели радио играла песня:
Убей меня — хоть ядом, хоть ножом,
Любовь твоя — прикосновенье смерти,
Виверной прилетевшей поражён,
Письмо пришло в потрёпанном конверте,
От самой милосердной из всех жён.
