Ей
Среди сугробов, мрака, льда,
Туда зайдя, скорей, из любопытства,
Прекраснейшая девушка брела,
Ни капельки в ней не было ехидства.
Там, где пройдёт - весь мрак исчезнет,
Куда притронится - там прорастёт цветок,
Куда ни взглянет - лёд тотчас же треснет,
И вот, идя, свернула в закуток.
В том закутке, во мраке сотканном из боли,
Укрывшись горечью обид,
Устав отыгрывать какие либо роли,
Запёршись в клетке, сердце чьё-то спит.
Не бьётся и, пылая, жаром пышет,
И не трепещет оно, вовсе нет.
Его хозяин живёт, дышит,
Но жизнь его - предсмертный бред.
Приблизившись, прогнав тоску с печалью,
Содрав коросты боли и обид,
И нежности его укрыв вуалью,
Она услышала, что снова то стучит.
Хозяин, покалеченного сердца,
Почувствовал внутри вновь теплоту.
И от, пылающего чувства никуда не деться,
Так, на кой чёрт, я всё ещё молчу?
