Лечение мухами

В диковинном и жарком Душанбе

вводились санитарные дружины.

Мы с Поляковым смолоду дружили,

и вместе оказались в этом пекле.

Главврач гонял "карету" до ж/д

(все медики боялись эпидемий,

поэтому осматривали пришлых).

"Гляди, вон тот парнишка пожелтел,

у этого - на шее гнойный прыщик!"

 

Писал начальству "вывезти б родных!",

но каждый месяц - просто обещали.

Другие не делились общим чаем

с больными в горбольнице, мы делились

(признательность - что не были вредны).

Недели шли, как будто в водевиле -

и песни разносортные, и шутки.

На фоне изнурительной войны

инфекции казались плёвой штукой.

 

В июле друга жалил гайморит.

"Юрок, загар, аж кожа золотится!" -

сцепив худые руки за затылком,

он думал о работе и дипломе.

В дымину пьяный доктор говорил:

"Валерик, Юра, пар костей не ломит!

А раненые... Надо же лечить их.

И мухи, оказалось, не враги:

разводятся стерильные личинки

 

для всех серьёзно раненых солдат -

прекрасны при лечении гангрены".

"Евгений Никанорович, - конкретней..."

"Конкретней - восстанавливают ткани.

И чтобы вам, ребята, не солгать,

сей метод я держал в строжайшей тайне

ещё с сорокового. Боже правый!" -

он вытащил из ящика стола

свод наскоро записанных им правил.

 

Мы дружно рассмеялись. Как и я

Юрок не доверял таджикским мухам.

Марина-медсестра возилась с мужем,

мы думали, личинки не помогут.

Когда солдатик начал ковылять,

клялись вовсю, поведаем потомкам.

В строй возвращались даже старожилы,

а я звонил начальству: "Как вы б*я..." -

и думал о своих всё чаще: живы ль?