«Не было б счастья...» (Видео-декламация, читает Автор)

­­­­­­­­­­­­­­­­­­Южное солнце, как факел, не дремлет. Всегда в зените.

– Вы мне не говорите, нисколько не говорите,

что не любили меня никогда, ибо... встаньте, зрите:

рушатся города

в этом, истлевшем от гущи предательств, мире.

– Странно, Вы так откровенно молились своим кумирам,

тем, что сияют коллапсом в разбитых сердцах "сапфирным",

жгущим листву садам.

 

– Вам впредь уютно? Нет, встреча с Иной не станет

тесною клеткою Вам, той, что вечной уздою тянет

в бездну тревоги. Для девочки столь измученной и усталой

быть «Двойником» средь... Нимф

ладных и трепетных – пóлно в решённом веке.

Я лишь отсвéт, отголосок, нечёткий, негласный слепок –

явно не Светоч, мери́ло – возможно, эхо,

прошлого беглый миг.

 

– Вам, суть, с лихвой – тех, кто чувственно дышат в перстни,

вместо того, чтобы собственной кожей, вместо...

Хрупкой, но верность – я, костью держать алчный улей мести,

в крик проклиная боль.

Я здесь чужая, увы, я, до паник – боюсь, чужая.

Мне обещали когда-то чертоги, обитель Рая,

только теперь, кровь сглотнув, на судьбу – я не злюсь, не скалюсь,

зная, какой ценой.

 

Мне бы поклясться, сказать, эта боль – никогда наружу.

Я не сужу, судный ужин – проглочен, ничем уже не нарушу

вольных решений Ваших. Месть – слабаков оружье,

битых и горемык.

«Эй, обернись», – мне кричат за спиной, я слышу.

Край мой возлюбленный – жриц плодородия в корне выжжен.

Призрачный город – он есть, он всё так же дышит –

даже сквозь жерло, рвы.

 

Есть у меня любовь, и несомый, не пуст, но сосуд терпенья,

только в сих "мерах" – зыбуче и нагло крадётся время,

молча сползаю к подножиям Невозрожденья.

Алес. Вальгалла. Бред.

Бред сумасшествия. Жертвенность – самообманна,

глупо терзаясь, лечить чуть живые, хоть в чувствах, раны.

Я встану тихо, собравшись, чтоб с силою. Рано-рано –

вровень молве-заре:

 

прочь, не скорбя – от садов белладонн, Гоморры.

Больше не будет ни стонов, ни плачей, ни крика, ора

в Городе жизни моей, что как кокон темницы, доселе дóрог.

Только едва ль в пути

некто Великий и в чéсти – правдивый придёт да станет

прочно держать, до тех пор, пока смрад поперёк моих троп не канет

в день воздаяния. Бедный, мой славный, нескромный барин,

тесен гарем ундин.

 

Я расскажу своим предкам: были и счастья минуты - вспышки,

тихо уйдя, без пощёчин, укора, и не бесстыже,

и не с того, что казалась любви моей – вычурно-вздорно-лишней.

Чтобы в себе спасти

части забытого, помнится – выданы лишь однажды.

Солнце над землями преет, не чуя жажды.

Самое важное – верно останется самым и самым важным!

Прочее – фальшь, "настил".

 

Дальше – тупик, или попросту акт (полбеды) отчаянья?..

Как же мне (в чём-то, пусть, сýжденной) мудрое на прощанье

стойко замолвить? Замрёт колесо вещально*.

Жребий – не есть тупик.

Как не тупик выше – горы, с вершинами хлада-мора...

столь не подступны. Не стóит. Не смей их на йоту тронуть!

Разве чудак – "к горé". Но, чудо же – кто-то, влюблённый в горы.

«Вон, твой забытый скит» –

 

молвит спокойно, не даст знак – склонить коленей,

знаю, он тоже из века, не нынего, века пред-шедшей веры.

Мы лишь мгновенье – по разные «Пропасти поколений».

Ибо он тоже юн.

Только – на сотню, что минула прошлой, не лучшей Эрой,

давней эпохой, где друг – хитрый плут, беспощадней зверя.

Сколько дорóг в серпантине пространств – "пересчёт" ступеней,

скрученных в вензель, круг?

 

Прочь мы идём. Помолчим по пути бытия Вселенной.

«Знаешь ли, Боги, не часто, но к страждущим – милосердны.

Не говори, отчего ты здесь, не говори... откровенно», –

он поднимал и вёл

от злачно-палящего, как в жертвенный, пиршеств, самýм опалы.

Где-то за спинами. Хочется быть мне, впервые, послушной, слабой.

И больше ни битвы, ни тéрни, ни боли, ни резвой Славы.

Кажется, славно!

 

Может, и есть Любовь?

 

 

* от сл. "вещать"

 

© Кайгородова Светлана

/ iiijiii В Конце Тоннеля. 2023 /