там, наверху
Керамические осколки в плену солнечных бликов - там, наверху в комнате сына - мертвый, а ты на кухне, практически всем убитый, ссыпаешь факты и факторы на ладонь;
Сердце еще использует старый ритм или тот же бит, ты выдыхаешь ртом - прожитый прошлым день (болит) превращает тебя в базальт, в гранит - в любой камень, лишь бы был твердым и равнодушным.
Шрам до сих пор гноит, в голосе - слезы, в горле - комок и кашель, тот, кто мертв, кто в комнате сына, сверху - точно тебе не нужен, ты боишься его, правда, больше того, что сдашься: осквернишь улыбкой память о сыне (боль).
Ты и он, кто сейчас наверху, крепко спит на кровати сына - неудачники.
Оба со стажем в десятки и сотни лет.
Но вы оба живете.
И это кажется правильным настолько, насколько можно назвать правильной всю остальную (оставшуюся?) вашу жизнь.
Сердце еще использует старый ритм или тот же бит, ты выдыхаешь ртом - прожитый прошлым день (болит) превращает тебя в базальт, в гранит - в любой камень, лишь бы был твердым и равнодушным.
Шрам до сих пор гноит, в голосе - слезы, в горле - комок и кашель, тот, кто мертв, кто в комнате сына, сверху - точно тебе не нужен, ты боишься его, правда, больше того, что сдашься: осквернишь улыбкой память о сыне (боль).
Ты и он, кто сейчас наверху, крепко спит на кровати сына - неудачники.
Оба со стажем в десятки и сотни лет.
Но вы оба живете.
И это кажется правильным настолько, насколько можно назвать правильной всю остальную (оставшуюся?) вашу жизнь.
