Человек в футляре
Человек в футляре.
В комнате стены четыре,
Пол и потолок.
Нет просторнее квартиры,
Посветлее, выше, шире,
Тут ни вверх, ни в бок.
Я других не видел с роду,
Комнат, и дворцов.
Стена первая - свобода,
За пределы огорода,
Мне б в конце концов.
Мордою в стекло, как рыба,
Чешуею трусь.
Просто все: здесь либо - либо,
Где свобода, там и выбор,
Я его боюсь.
От рожденья, до могилки,
Не туда, ни вспять.
Перекрестки и развилки,
Затряслись опять поджилки,
Мне б не отвечать.
И сидеть мне здесь без срока,
Или без конца.
Стена два - мне одиноко,
Слева, справа, снизу, с боку,
Со спины, с лица.
Я один был, есть и буду,
Сколько бы вокруг,
Не гремело бы посудой,
Будоража кровь в сосудах,
Мэнов и подруг.
Тут расчет, а не капризы,
Это потому,
Интересов спор и кризис,
За собою влечет близость.
Лучше одному.
Стена три - моя конечность,
Мы там будем все.
Ждет ли после жизни вечность?!
Надпись: <Любим человечность>
- на ее косе.
Не сегодня. Еще сутки,
Осторожный пес.
Не способный на поступки,
Я не вылезу из будки,
Спрятав нос под хвост.
Тихи воды, травы низки,
Жизнь моя, как писк.
В подпевалах у солистов,
Мне не нужен, даже близко,
Изменений риск.
Так живу, не зная смысла,
Вот еще стена.
Стерлись лица и все числа,
От оскомы во рту кисло,
Пелена из сна.
Очень страшно без структуры,
Или без вождя.
Мне без значимой фигуры,
Без идеи, или гуру,
Ну никак нельзя!
Все отдал бы: жизнь и волю,
Я ему за так.
Лишь бы ровно и без боли,
Как в шкафу у сытой моли,
Пища, полумрак.
В общем грустно, не до смеха,
Коротает век.
Сам себе во всем помеха,
(Слава вам великий Чехов!)
Мертвый человек.
12.09.13
Саня С.
Когда он лежал в гробу, выражение лица у него было счастливое. Казалось, он достиг своего идеала, «его положили в футляр, из которого он уже никогда не выйдет. Хоронили Беликова с приятным чувством освобождения. Но через неделю жизнь потекла прежняя — «утомительная, бестолковая жизнь, не запрещённая циркуляром, но и не разрешённая вполне». (А. П. Чехов)
В комнате стены четыре,
Пол и потолок.
Нет просторнее квартиры,
Посветлее, выше, шире,
Тут ни вверх, ни в бок.
Я других не видел с роду,
Комнат, и дворцов.
Стена первая - свобода,
За пределы огорода,
Мне б в конце концов.
Мордою в стекло, как рыба,
Чешуею трусь.
Просто все: здесь либо - либо,
Где свобода, там и выбор,
Я его боюсь.
От рожденья, до могилки,
Не туда, ни вспять.
Перекрестки и развилки,
Затряслись опять поджилки,
Мне б не отвечать.
И сидеть мне здесь без срока,
Или без конца.
Стена два - мне одиноко,
Слева, справа, снизу, с боку,
Со спины, с лица.
Я один был, есть и буду,
Сколько бы вокруг,
Не гремело бы посудой,
Будоража кровь в сосудах,
Мэнов и подруг.
Тут расчет, а не капризы,
Это потому,
Интересов спор и кризис,
За собою влечет близость.
Лучше одному.
Стена три - моя конечность,
Мы там будем все.
Ждет ли после жизни вечность?!
Надпись: <Любим человечность>
- на ее косе.
Не сегодня. Еще сутки,
Осторожный пес.
Не способный на поступки,
Я не вылезу из будки,
Спрятав нос под хвост.
Тихи воды, травы низки,
Жизнь моя, как писк.
В подпевалах у солистов,
Мне не нужен, даже близко,
Изменений риск.
Так живу, не зная смысла,
Вот еще стена.
Стерлись лица и все числа,
От оскомы во рту кисло,
Пелена из сна.
Очень страшно без структуры,
Или без вождя.
Мне без значимой фигуры,
Без идеи, или гуру,
Ну никак нельзя!
Все отдал бы: жизнь и волю,
Я ему за так.
Лишь бы ровно и без боли,
Как в шкафу у сытой моли,
Пища, полумрак.
В общем грустно, не до смеха,
Коротает век.
Сам себе во всем помеха,
(Слава вам великий Чехов!)
Мертвый человек.
12.09.13
Саня С.
Когда он лежал в гробу, выражение лица у него было счастливое. Казалось, он достиг своего идеала, «его положили в футляр, из которого он уже никогда не выйдет. Хоронили Беликова с приятным чувством освобождения. Но через неделю жизнь потекла прежняя — «утомительная, бестолковая жизнь, не запрещённая циркуляром, но и не разрешённая вполне». (А. П. Чехов)
