Еврейской антибуржуазной диссидентке

Долгий, как на «Колыму» Дудя обзор,

непреклонный строй столетий я живу

на чужой земле

в выцветшей трагедии её грохочущей любви –

пасынок горбатых мудрых рек,

пасынок горбатых шепчущих озёр.

 

Имя дважды неродное я ношу

и балакаю на языке пшеничном, неродном.

Я ношу заморский шмот,

дважды мне чужой.

Нет в моих суждениях ни ласковой икры,

ни лягушечьих имён, ни ласковых семян.

 

В раззолоченный кошмар Империи втыкаю я.

Я не дым на родовом ветру,

но лишь раб многострадальных букв,

лишь мечтательных синонимов лоснящийся слуга.

Бедуинский демон я,

что обманом в бледном теле заточён.

 

Давит мне тестикулы сифозным сапогом судьба.

«Б-же, лопнувшие губы в вечность забери», –

я молю по вечерам в горбатой наготе,

в тело снов вживляя вещую задумчивую вязь червей

аппетитных и живые буквы слизистых грибов,

но – опять в задрипанном окне гремит рассвет.

 

Фразы все связать узлом я не могу –

бурная сковала мгла

мой упрямый рукотворный дом.

Холод ослепительный змеится правдой ледяной.

Жизнь прожить – не песню спеть,

хоть и песенки лабать я не мастак.