Анти-Маятник-1
АНТИ-МАЯТНИК-1
Книга пародий на стихи Владимира Зюськина
Предисловие
ЗА ЧТО?
Один из интернетских читателей спросил: “За что вы так на Зюськина напали? Разве мало других поэтов?..” Сейчас я бы ответил так. Поэтов, на стихи которых можно писать пародии, действительно, много (из их числа я не исключаю и себя). Но Зюськин – это явление уникальнейшее. В нём одном соединились черты современной русской поэзии, в подавляющем большинстве своём морально вывихнутой, и, если бы пропали вдруг сочинения всех других поэтов, а зюськинские остались, то этого вполне хватило бы, чтобы в полном объёме представить поэтическую разнокалиберность нынешней России.
Почти все сегодняшние поэты, а точнее – пииты, страдают никудышным знанием русского языка, удивительным отсутствием стилистического чутья. И Зюськин здесь такая глыбина, которую не то что не заметить, обойти не представляется возможным. У него что ни строчка, то повод для пародии. То неблагозвучие высовывает уши; то словечко употребляется такое, которое и новатор Маяковский постеснялся бы поставить в строку; то тему поднимает автор настолько неблаговидную, что сомневаться начинаешь о наличии в его духовном архиве элементарной человеческой совести; то мысли высказывает настолько несуразные, что диву даёшься – а закончил ли человек хоть среднее-то, школьное, минимально необходимое образование; то проявляет такое дремучее непонимание православных истин, что любой ярый атеист может показаться вполне лояльным к известным всему миру высказываниям Христа.
Наверно, и этого уже в избытке для ответа интернетскому читателю. Но у меня есть еще более веские причины, побудившие дерзнуть на целую книгу пародий.
После поверхностных встреч в екатеринбургской, тогда свердловской, молодёжной газете “На смену!”, случившихся почти сорок лет назад, мы с Зюськиным почти не встречались, а тут судьба свела лицом к лицу. Разговорились. Я рассказал, что нашёл-таки истину, надёжную опору в жизни, и недавно крестился. Казалось, и Володя обрадовался этому.
– Знаешь, и я ведь крестился; правда, исповедаться пока не исповедался. Что-то не насмелюсь никак.
Зная, как трудно по первости открывать душу перед Богом и священником, предложил ему вместе пойти на исповедь и причащение. Думал, это поддержит его, ободрит. Но заметил, как тяготила моего знакомца литургия, как сумрачно ждал он начала таинства. Потом признался:
– Еще раз убедился в ненужности церкви. Прав был Толстой. Напрямую надо общаться с Богом.
С этих пор начались у нас долгие перепалки и при встречах, и по телефону, и по Интернету. Я пытался растолковать горячему оппоненту те истины, которых он не знал (а не знал он их почти все), Владимир же старался разбить мои убеждения и неколебимо отстаивал свои светско-языческие взгляды. Уже тогда мне стало ясно, что Христовы откровения – единственно убедительная истина, единственно верный путь и единственно радостная жизнь, если, поняв и приняв их сердцем, стараться ни на шаг не отходить от них. И на творчество я учился смотреть с этой точки зрения.
Понятно, по электронке мы обменивались подборками стихов, и чем больше мы спорили о Христовых откровениях, тем больше я находил в трудах моего идейного отрицателя несоответствий евангельским заповедям, богословским положениям, единственно верной и неоспоримой истине. По мере того, как я сам убеждался, что жизнь человеческая полностью зависит от веры или неверия в Бога, в равной степени стал убеждаться, что и творчество зависит от близости или удалённости человека от Творца. Верующие писатели, поэты ли, получая от Духа Святого небесную силу благодати, достигают таких высот, которые неверующим сроду не снились. Мои попытки укоренить эти мысли в моём сопротивнике, цели не достигали, и тут еще раз, уже на мне самом, подтвердилась библейская мудрость: “Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых”. Споры и частые общения с Зюськиным я решил прекратить, ограничившись пародиями.
Написал с десяток и сообщил Володе. Он ответил:
– Пиши. На пародии я не обижаюсь.
Не учёл, что пародии пародиям рознь. В моих иронизируются не столько неловкие строчки, сколько духовные причины, благодаря которым строчки эти на свет появляются. После первой же электронной пересылки мой ниспровергатель настолько возмутился, что назвал их мерзкими пасквилями. Словом, в пародиях он себя не узнал. И я пошутил:
– Наверно, придётся книжку пародий написать, может, тогда узнаешь.
И сам не заметил, как книжку написал. Всё как-то само собой поделилось на главки. Пожалуй, было бы совсем неблагодарным делом разъяснять каждую из них, но одну всё же прокомментировать придётся. Наши споры носили столь острый характер, что многое из того, что говорил Владимир, осталось в памяти неприятным грузом. Не на всё я успел и сумел ответить. Появилась необходимость на отдельные реплики откликнуться не короткими пародиями, а стихами.
Володя (да простит он меня за то, что я его так называю – несмотря на жестокие распри наши и на острую критику его, по моему определению, светско-языческого миропонимания, я его по-православному люблю) и устно, и письменно укорял меня: дескать, пародиями своими я пытаюсь смешать его с грязью. Но не такой уж я простак, чтобы не знать, что любая критика вызывает только повышенный интерес к автору критикуемому; и моя книжка пародий, думаю, сослужит этому делу. Но да будет на то Божья воля, поскольку всё, что против Христовых истин, в конце концов только служит их укреплению, проверкой читателя на высокую духовность, подталкивает его к ней.
Но тогда зачем же эта книга? Надеюсь, затем, чтобы читатель знал, что есть пишущая братия, для которой хуже горькой редьки бездуховные, почти без всякого прикосновения к высокой нравственности, широко разлившиеся по стране нашей, конечно же, не стихи, а вирши.
А потом есть у меня маленькая надежда (очень маленькая), что Владимир Зюськин, Володя, Влад, как он себя теперь любит называть, всё-таки уйдёт от своего языческого, толстовского божка и придёт к Богу настоящему, истинному. Ведь как легко с Ним и радостно!
Среди многих моих молитв эта – на одном из первых мест.
Борис Ефремов,
октябрь 2014 года
Книга пародий на стихи Владимира Зюськина
Предисловие
ЗА ЧТО?
Один из интернетских читателей спросил: “За что вы так на Зюськина напали? Разве мало других поэтов?..” Сейчас я бы ответил так. Поэтов, на стихи которых можно писать пародии, действительно, много (из их числа я не исключаю и себя). Но Зюськин – это явление уникальнейшее. В нём одном соединились черты современной русской поэзии, в подавляющем большинстве своём морально вывихнутой, и, если бы пропали вдруг сочинения всех других поэтов, а зюськинские остались, то этого вполне хватило бы, чтобы в полном объёме представить поэтическую разнокалиберность нынешней России.
Почти все сегодняшние поэты, а точнее – пииты, страдают никудышным знанием русского языка, удивительным отсутствием стилистического чутья. И Зюськин здесь такая глыбина, которую не то что не заметить, обойти не представляется возможным. У него что ни строчка, то повод для пародии. То неблагозвучие высовывает уши; то словечко употребляется такое, которое и новатор Маяковский постеснялся бы поставить в строку; то тему поднимает автор настолько неблаговидную, что сомневаться начинаешь о наличии в его духовном архиве элементарной человеческой совести; то мысли высказывает настолько несуразные, что диву даёшься – а закончил ли человек хоть среднее-то, школьное, минимально необходимое образование; то проявляет такое дремучее непонимание православных истин, что любой ярый атеист может показаться вполне лояльным к известным всему миру высказываниям Христа.
Наверно, и этого уже в избытке для ответа интернетскому читателю. Но у меня есть еще более веские причины, побудившие дерзнуть на целую книгу пародий.
После поверхностных встреч в екатеринбургской, тогда свердловской, молодёжной газете “На смену!”, случившихся почти сорок лет назад, мы с Зюськиным почти не встречались, а тут судьба свела лицом к лицу. Разговорились. Я рассказал, что нашёл-таки истину, надёжную опору в жизни, и недавно крестился. Казалось, и Володя обрадовался этому.
– Знаешь, и я ведь крестился; правда, исповедаться пока не исповедался. Что-то не насмелюсь никак.
Зная, как трудно по первости открывать душу перед Богом и священником, предложил ему вместе пойти на исповедь и причащение. Думал, это поддержит его, ободрит. Но заметил, как тяготила моего знакомца литургия, как сумрачно ждал он начала таинства. Потом признался:
– Еще раз убедился в ненужности церкви. Прав был Толстой. Напрямую надо общаться с Богом.
С этих пор начались у нас долгие перепалки и при встречах, и по телефону, и по Интернету. Я пытался растолковать горячему оппоненту те истины, которых он не знал (а не знал он их почти все), Владимир же старался разбить мои убеждения и неколебимо отстаивал свои светско-языческие взгляды. Уже тогда мне стало ясно, что Христовы откровения – единственно убедительная истина, единственно верный путь и единственно радостная жизнь, если, поняв и приняв их сердцем, стараться ни на шаг не отходить от них. И на творчество я учился смотреть с этой точки зрения.
Понятно, по электронке мы обменивались подборками стихов, и чем больше мы спорили о Христовых откровениях, тем больше я находил в трудах моего идейного отрицателя несоответствий евангельским заповедям, богословским положениям, единственно верной и неоспоримой истине. По мере того, как я сам убеждался, что жизнь человеческая полностью зависит от веры или неверия в Бога, в равной степени стал убеждаться, что и творчество зависит от близости или удалённости человека от Творца. Верующие писатели, поэты ли, получая от Духа Святого небесную силу благодати, достигают таких высот, которые неверующим сроду не снились. Мои попытки укоренить эти мысли в моём сопротивнике, цели не достигали, и тут еще раз, уже на мне самом, подтвердилась библейская мудрость: “Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых”. Споры и частые общения с Зюськиным я решил прекратить, ограничившись пародиями.
Написал с десяток и сообщил Володе. Он ответил:
– Пиши. На пародии я не обижаюсь.
Не учёл, что пародии пародиям рознь. В моих иронизируются не столько неловкие строчки, сколько духовные причины, благодаря которым строчки эти на свет появляются. После первой же электронной пересылки мой ниспровергатель настолько возмутился, что назвал их мерзкими пасквилями. Словом, в пародиях он себя не узнал. И я пошутил:
– Наверно, придётся книжку пародий написать, может, тогда узнаешь.
И сам не заметил, как книжку написал. Всё как-то само собой поделилось на главки. Пожалуй, было бы совсем неблагодарным делом разъяснять каждую из них, но одну всё же прокомментировать придётся. Наши споры носили столь острый характер, что многое из того, что говорил Владимир, осталось в памяти неприятным грузом. Не на всё я успел и сумел ответить. Появилась необходимость на отдельные реплики откликнуться не короткими пародиями, а стихами.
Володя (да простит он меня за то, что я его так называю – несмотря на жестокие распри наши и на острую критику его, по моему определению, светско-языческого миропонимания, я его по-православному люблю) и устно, и письменно укорял меня: дескать, пародиями своими я пытаюсь смешать его с грязью. Но не такой уж я простак, чтобы не знать, что любая критика вызывает только повышенный интерес к автору критикуемому; и моя книжка пародий, думаю, сослужит этому делу. Но да будет на то Божья воля, поскольку всё, что против Христовых истин, в конце концов только служит их укреплению, проверкой читателя на высокую духовность, подталкивает его к ней.
Но тогда зачем же эта книга? Надеюсь, затем, чтобы читатель знал, что есть пишущая братия, для которой хуже горькой редьки бездуховные, почти без всякого прикосновения к высокой нравственности, широко разлившиеся по стране нашей, конечно же, не стихи, а вирши.
А потом есть у меня маленькая надежда (очень маленькая), что Владимир Зюськин, Володя, Влад, как он себя теперь любит называть, всё-таки уйдёт от своего языческого, толстовского божка и придёт к Богу настоящему, истинному. Ведь как легко с Ним и радостно!
Среди многих моих молитв эта – на одном из первых мест.
Борис Ефремов,
октябрь 2014 года
