Тузик

наливался вечер кровью.

 

камни,

сточенные злобой,

тешут раны.

раны ноют

на потеху горе-сброду.

 

старый плащ не греет кости,

рваный лай едва латая.

 

позабудут лапы поступь

по окраинам до рая.

 

обнажить бы втихомолку

боль,

обиду

напоследок

и залаять на каморку

в ожидании рассвета.

 

прелый запах злостной мысли

в одночасье обернется

горем,

смертью.

 

в серой миске

загнивает волчье солнце.