Тузик
наливался вечер кровью.
камни,
сточенные злобой,
тешут раны.
раны ноют
на потеху горе-сброду.
старый плащ не греет кости,
рваный лай едва латая.
позабудут лапы поступь
по окраинам до рая.
обнажить бы втихомолку
боль,
обиду
напоследок
и залаять на каморку
в ожидании рассвета.
прелый запах злостной мысли
в одночасье обернется
горем,
смертью.
в серой миске
загнивает волчье солнце.
