ЗАКАТ ПИОНЕРИИ. ЧАСТЬ 2.

Начало в первой части.

 

Днём было назначено отрядное судилище, задумка вожатых. Пионер должен был встать в круг в холле этажа, состоящий из других пионеров, сидящих на стульях. Судьями, по сути, являлись вожатые, хотя детям, как оказалось, предстояло голосование. Весь процесс подсудимый должен был стоять.

 

До начала этого импровизированного суда троих ребят заперли в палате. То есть, замка, конечно, не было, но был приказ "сидеть и не высовывать нос" от вожатой Гали, худой и долговязой, грозно блиставшей очками, сидевшими на длинном носу. За очками, сколько ни пытался Архип, было не разглядеть глаз, потому что стёкла всегда отсвечивали.

 

Диман, друг Архипа, высокий и крупный, живший в другой палате, сочувствовал пацанам. Галя предусмотрительно решила и его запереть в палате, но порознь с подсудимыми.

- Галя, мне-то зачем сидеть тут?.. Ты не хочешь, чтобы кто-то поддерживал ребят?.. - растерянно попытался возразить Дима.

- Молчать! - истерично рявкнула Галя, за спиной которой стояли несколько пацанов из отряда, которых она выбрала в качестве "боевого охранения", что ли. Актив, короче.

- Зажим критики, - пробурчал окончательно растерявшийся подросток.

В 12-13 лет, как не крути, трудно спорить со взрослыми.

 

В результате кроме троих нарушителей спокойствия запертым оказался и Диман.

Сначала вызвали Костика. Костик, робкий блондинистый паренёк, какой-то покорной походкой пошёл за вызвавшим его Юрой Прохоровым. Тоже блондин, с частой презрительной ухмылкой на самоуверенном лице, он, как ни странно со вчерашнего дня стал центральной фигурой "актива". Странно это было для Архипа потому, что Прохоров был отъявленным хулиганом, баловался с куревом и часто задевал остальных мальчишек.

 

Как-то он в кругу своих подпевал попытался создать конфликт с Диманом:

- Ты чё думаешь, длинный такой? Я начну махать руками, и ты ко мне не подойдёшь!

Опешивший было Диман, собрался и спокойно ответил:

- А чего мне к тебе подходить? Просто дам тебе по яйцам и всё.

Кто-то из ребят заржал.

Юра невольно взглянул на внушительный размер кроссовок Димки.

- Ага, как же, - попытался выровнять ситуацию, складывающуюся не в его пользу Прохоров.

В тот раз его авторитет серьёзно поколебался, и он решил не проверять его больше на прочность, по крайней мере с Диманом.

 

Костик вернулся нескоро. Молчаливым. Следующего вызвали Мишку.

- Костян, как там, что спрашивали? - нетерпеливо теребил "подельника" Архип.

- Да так, ничего особенного, - отмахивался Костя, ставший каким-то маленьким и несчастным.

Ничего существенного он так и не рассказал, и раздосадованный Архип отвернулся к окну. За окном была прекрасная погода.

 

Архип смотрел со второго этажа на привычную за три года картину: на дорожки, выложенные квадратной серой плиткой, между газонами, на перекрёстках которых стояли маленькие фонтанчики, высотой чуть выше пояса взрослому человеку. Из фонтанчиков можно было, пить, не боясь, что заболит живот. Дальше виднелось здание столовой и футбольное поле.

 

Дверь распахнулась, вошёл Мишка, как будто заплаканный. Юра нарочито сурово произнёс: "Темников!", назвав фамилию Архипа. Архипу почему-то вспомнилась фраза из знаменитого телефильма с Высоцким в главной роли "А теперь Горбатый! Я сказал - Горбатый!".

"Куда тебе до Жеглова, пижон хренов", - подумал Архип, протискиваясь в дверь, стараясь не коснуться Прохорова, вызывающего у него брезгливость.

 

Войдя в круг, Архип понял, что его заранее определили на роль вожака в ночном инциденте. Было неуютно стоять с начинавшими подкашиваться ногами среди враждебно настроенных детей. От девочек враждебности ощущалось гораздо меньше, скорее от них исходили любопытство и какое-то боязливое ощущение ненужности и нелепости происходящего.

 

Посыпались вопросы, на которые почти не давали времени ответить, ибо каждый активист стремился вставить "свои пять копеек" и поумничать.

- Зачем ты проник в палату к спящим девочкам? - строго спросила какая-то девчонка.

- Я не был в палате у спящих девочек, - спокойно отвечал Архип.

- Как не был? Тебя Рита видела!

 

Рита отсутствовала на отрядном судилище, уехав куда-то в город по своим делам. В кругу сидела Галя, смотревшаяся среди пионерок этаким цербером. Поодаль, опершись задом в модных голубых джинсах на подоконник, прикорнул Кольней.

 

- Галя! - обращаясь почему-то к вожатой, взял слово Денис, похожий на глупого медведя фигурой, повадками и взглядом маленьких глазёнок, - он потому так смело врёт, что Риты сейчас нету. Иначе бы он признался!

"До чего ж ты хочешь поумничать, дурила", подумалось Архипу.

 

Архип не мог себе позволить заявить: "Да нет, я дошёл только до холла, а тупая Рита видела Мишку, а не меня!". Вариант выгородить себя, настучав на товарища, был совершенно не подходящим.

Обвинения продолжали лететь со всех сторон. Архип поймал себя на мысли, что, как ни банально, сейчас он напоминает затравленного волка, который вынужден отвечать, поворачиваясь по кругу, своим товарищам по пионерскому отряду, превратившихся, сами того не понимая, в каких-то лающих шавок, которым дал отмашку хозяин: "Ату его, ату!".

 

В конце взял слово стоявший поодаль Кощей. Перед этим вызвали в круг двух предыдущих обвиняемых. Не отрывая зада от подоконника Кощей начал неторопливо выносить свой обвинительный приговор. Дети почтительно замолчали, перестав галдеть в праведном гневе. К слову сказать, наверно треть от силы из всех пионеров старались проявить себя подобающим, как им казалось, образом. Остальные просто молчали. И слушали Кощея.

 

А тот объявил, что он думает, что совершившим проступок, недостойный пионера, нарушителям режима следует запретить три дня все развлекательные и отрядные мероприятия, дискотеки, посещения кинозала, спортивные игры. Пусть сидят после ужина в палате. И кроме того - предложил объявить бойкот от всех членов отряда этим опозорившим красный галстук пионерам.

 

Последнее подразумевало круговую поруку. "Хитёр Кощеюшка...", саркастически подумал Архип.

Далее последовало голосование. Все, как по команде подняли руки. Замешкался один Пашка, "Паштет", как его прозвали друзья. Архип посмотрел на него проясняющимися глазами.

В ту же секунду, как недавно на Архипа, посыпались укоряющие вопросы, напоминающие удары хлыста:

- Ты что, не собираешься объявлять им бойкот?

- Ты хочешь с ними общаться?

- Они твои друзья? Ты, может, такой же, как они?

- А может, ты его боишься?!

 

Последняя реплика явно относилась к самому атаману, этакому заправиле, которым назначили Архипа.

Всё это походило на явную фантасмагорию. Ведь ребята знали Архипа. Знали, что он больше других проводил время в библиотеке, знали, что болтовне он предпочитал повисеть на турнике, занимал места в беге на 60 метров и прыжкам в длину, в турнирах по шашкам и шахматам. Как же теперь, как будто по мановению волшебной палочки злого колдуна, они вдруг все встали против него с указующими перстами...

 

У Паштета задрожали губы от обвинений уже в его адрес. Перспектива присоединиться к осуждённым, вызвала липкий страх где-то в глубине живота.

Он поспешно стало отнекиваться, бормоча что-то вроде "да не друг он мне... я как отряд...".

И поднял руку.

Архип отвернулся.

 

Позже Паша, отводя глаза, рассказал Архипу, что Костик, когда его вызывали в круг, со слезами молчал. А потом ему помогли наводящим вопросом про Архипа, тем же, который задали потом и Пашке:

- Ты боишься его?

И после паузы:

- Он же сильнее тебя?

Костя промямлил:

- Ясно дело...

 

Архип не сердился на приятелей.

Миша оправдывался:

- Галя визжала как сука. И Кольней...

- Кощей! - с негодованием поправил Мишку Архип.

- Кощей грёбанный..., - кивнул Миша.

 

За этой злополучной сменой были другие, с хорошими вожатыми, новыми и старыми друзьями, новыми приключениями и отрядными делами, пионерскими кострами, военно-спортивной игрой "Зарница" и прекрасным чувством единства с ребятами и вожатыми.

Костика и Мишу Архип больше не встречал, в лагерь они с тех пор не ездили. С Диманом иногда общался как в лагере, так и в городе.

 

Пролетели несколько лет и наступили 90-е. Ушла эпоха единения, настало время индивидуальности, не считающейся с другими. Плотно укоренился девиз в обществе, пришедший прямиком из криминальной среды "Без лоха и жизнь плоха". Люди исповедующие этот принцип, стали делать хорошую карьеру в бизнесе и политике. Умение манипулировать коллективом, толпой, массами пригодилось в новое время, такие умельцы получили в народе название "новые русские".

 

В начале 90-х Архип узнал, что Кощею удалось создать частный пенсионный фонд, благодаря которому многие дедушки и бабушки были лишены своих накоплений. Следы двух других участниц этого вожатского трио затерялись, и Архип никогда ими больше не интересовался.

 

09.04.2023.