Баллада о красной рыбе
Нахальный литовец Виргиниус Юозович Томулёнис ,
двухметровый рыжий парень родом из-под Паневежиса,
попал на оборонный завод в Амурске по великому блату.
Он отслужил на Крайнем Севере ефрейтором срочную,
хотел было уезжать на родной прибалтийский хутор,
но запал на местную рыбалку и речное раздолье,
женился на клуше, дочке партийного секретаря,
купил с рук лодку и стал плести по вечерам сетки.
Днём литовец дрых на заводском складе кислот,
отвечая начальству на все приказания "этта незаконно",
начальство бессильно плевало в ответ — прав, гад!
Без спецодежды, средств защиты и решения профкома
работать за гроши мог только наш, "советский человек".
Так и жили — литовец требовал того, что ему положено,
профсоюзник и администрация обходили его стороной,
а платить в кассе нахалу приходилось всё до копеечки.
По вечерам Томулёнис напивался и искал ссоры,
бродя по коридорам малосемейного общежития.
Искать тогда повод подраться долго не приходилось,
в Амурск на комсомольские стройки съехалась вся страна,
здесь приходилось постоянно следить за словами —
"интернационализм" тем и отличался от толерантности,
что прятать голову в песок считалось "западло".
В те годы существовала традиция напиваться в хлам.
Рабочий класс пил для того, чтоб ничего не помнить,
поскольку изнуряющий труд радости не приносил.
Радость была одна - напиться, подраться, потрахаться,
да так, чтоб наутро самому удивляться содеянному.
Ежемесячно собирая взносы ВЛКСМ, Степанов рисковал.
Платить "оккупантам" мзду жадный Томулёнис не хотел,
тая на хиловатого комсорга злобу, и спасало Степанова одно —
в детском хоре разучивал он когда-то литовскую песню,
услышав которую, рыжий великан становился паинькой.
Вот, собственно, и вся история про рыжего Томулёниса.
Остаётся добавить пару слов о магии красной рыбы,
раз в году шедшей умирать из глубин океана
по амурским протокам в верховья горных рек —
назывался этот сюрреализм "кетовой путиной".
Во время нереста останавливалось всё — стройки, заводы.
Никакой рыбнадзор не мог остановить браконьеров,
целый год томительно ожидавших вожделенной кеты.
Рыбу солили в бочках, чтобы питаться ею всю зиму,
рыбой рассчитывались, за рыбу, случалось, убивали.
Как только Союз рухнул, прибалтов уволили первыми.
Но Томулёнис не спешил уезжать в ожидании путины,
возлагая надежды на торговлю икрой, ждал сезона.
Погубила его жадность, уехал с другом порыбачить,
клялся жене, что едет в последний раз — и пропал.
Друзей искали долго, несмотря на шторм и снегопад.
Так и не нашли, а весной под берегом чистили лунку,
испугались до полусмерти — из-подо льда улыбался
нахальный литовец Виргиниус Юозович Томулёнис ,
двухметровый рыжий парень родом из-под Паневежиса.
