Острожное осторожное
Для моих «подкандальных» стишков
стал острогом – мой стол, типа письменный.
Не простят им талантов-грешков,
не утешат, несчастных, амнистией,
не сподобятся вольную дать,
хоть частично реабилитировать;
остаётся: в темнице страдать,
продолжать Бытиё имитировать.
А они – грязью будь, лезь в князья –
неповинны в нагрянувших веяньях:
дескать, так даже думать «нельзя!»
ни в столицах, ни на поселениях,
мол, набравшим за щёки воды,
громко булькать не рекомендуется!
не для этой же вредной байды –
служат сайты, почищена улица!
Регулярно кормлю бедолаг
«светлым завтра» и пайкой-надеждою.
Те и терпят дубовый «гулаг»,
лишь судьбиной шурша неизбежною.
Да смоги я момент улучить
при любом, мать его, «убеждении»,
разве ж был бы не счастлив вручить
документ им об освобождении?!
Наблюдают сквозь щели стола,
(а что делать ещё, обездоленным?),
как Чужие гуляют слова
по «просторам» вконец зазаборенным.
Сплошь гарцует, куда ни поглянь,
соблюдая режим, чтя дистанцию,
показушно нарядная Дрянь,
множа пошлость, плодя профанацию.
Лжи заведомой не супротив,
с чем угодно согласный заранее,
возбудившись, набух Примитив,
практикуя кривляний камлание.
Иногда, – в чём-то сам смирный зек, –
своему контингенту пленённому
я, нет-нет да подстрою побег,
проведя по «продолу» казённому.
Зыркнут вирши на злой произвол
бесталанного, серого, тусклого
и.., обратно запросятся в стол,
в коем схрон – залежь менее гнусного.
Хорошо, если встретится вдруг,
избежавший (пока) «меру высшую»
пересыльный опознанный друг,
схожий мельком с «сестрой» иль с «братишкою».
В общем, копия мрачных веков
под пятой Николая ли, Сталина.
Оттого, вместо ярких Стихов
жизнь полночным кошмаром завалена.
За традицию взято давно:
средь родимых болот неосушенных –
душегубов-дантесов полно!
но,
нехватка повальная Пушкиных…
