Он играл...

Он играл...
Он играл,
а они смотрели –
равнодушно,
между едой,
между фразами поздравлений,
разговорами вперебой.
 
Он играл,
и дрожали пальцы,
возбуждённо касаясь струн.
И стонала гитара:
– Сжалься, –
но порыв его был безумн.
 
Он играл,
заглушая горе,
извлекая за звуком звук.
Сам с собою истошно спорил –
бесноват,
многолик,
многорук...
 
Он играл
торопясь, тревожно,
будто это – в последний раз...
Это было на вопль похоже,
но мелодия
жить рвалась!
 
Он играл свою жизнь со сцены,
повторяясь,
опять и
опять.
Блеф внимания был бесценным –
он
совсем
не умел
играть...