Паскуда-луна
Альберт Ростиславович изучает лиловый лик луны.
Луна каждый день разная, то смотрит клушей,
а то нездоровой сумасшедшей бабой,
как в тот самый день, когда случилась эта история.
Чего сдуру не натворишь в сопливом детстве,
чего только не сделаешь в юности по незнанию?
Тёплым осенним вечером олимпийского 1980-го
трое мальчишек-одноклассников отливают грузила
у скрытного костерка на задворках посёлка.
Дымно трещат в пламени толстые сухие будыли,
из-за плеча осторожно подсматривает луна.
В консервной банке каплями плавится свинец,
выломанный из брошенного аккумулятора,
в землю вбита каблуком столовая ложка,
украденная в обед из школьной столовой,
горят глаза, шёпот упруг и многозначителен.
Лить свинчатки — действо для посвящённых,
не каждый взрослый на такое решится.
Если родители узнают, то быть большой беде.
Палить костёр в глухом овраге за сараями,
покушаться на взрослое — запретное дело.
Мальчишкам точно не сносить головы.
Толькина маманя злая, она никогда не разбирается,
с ходу лупит сына-двоечника по голове чем попало:
— Весь в отца пошёл, выродок каторжный!
Алику тоже достаётся от матери затрещина,
отец — тот сурово посмотрит, поцокает языком,
Альке становится стыдно, он парень ответственный.
Димульке лучше всех, ему родители всё прощают,
он похож на котёнка, любит ластиться к людям,
добрый мальчик, фантазёр, светлый, нездешний.
— Всё, выливай! Осторожней неси! Давай!
Туская капля свинца словно расплавленная луна,
сошедшая с чёрного неба в банку из-под тушёнки.
Мальчишки сливают металл в ложку, еле дыша,
в таком деле для точности нужна твёрдая рука,
чуть что не так — и вся красота потом насмарку.
У каждого из мальчишек свои планы на слиток.
Не ведают они, что творят, рады содеянному,
бегут по домам, в знакомые тёплые мирочки,
и каждый осиян изнутри каким-то странным светом.
Увесистый кругляш приятно согревает Алику пальцы,
грудь распирает ощущение гордости и превосходства.
Алик захочет сразу же похвастаться соседу Федюне,
тот отберёт свинчатку, нарубит картечи на кабанов,
и начинённый патрон разорвётся в стволе ружья.
Глупый Толик в уличной драке, зажав отливку в кулаке,
ударит противника в темя так, что тот разом сомлеет.
Тольку арестуют и дадут первый срок за хулиганство.
Так вот и пойдёт Толян мыкаться по зонам-лагерям.
Весёлый Димка привяжет новое грузило на закидушку,
помчится ловить чебаков на заброшенных карьерах,
там и задружится он со странным человеком в очках,
который на беду окажется хитрым маньяком-педофилом.
Почему обычные свинчатки принесут столько зла и горя?
Почему так трудно становится в груди сердцу,
когда вспоминается тот вечер, таинство у костра,
и особенно загадочная желтолицая луна,
с нехорошей алчностью наблюдавшая за тем,
как глупые мальчишки отливают по очереди грузила.
Может, это она добавила тогда в кипящий металл
каплю своего волшебства? Сглазила напоследок?
Пройдёт полсотни лет, и люто похолодеет сердце,
прыгнет в самое горло Альберта Ростиславовича,
когда прочтёт тот однажды — да и то по случаю —
про обряды отливания воском, оловом и свинцом,
с помощью которого страшные чёрные колдуны
снимают с душ людских негатив, порчи и привороты.
Поражённый до самых глубин впечатлительной души,
взахлёб прочтёт постаревший на полвека Алик
про то, что свинцовые отливки позволяют снимать
весьма серьёзные "деструктивные программы".
Говорят, этот способ куда похлеще воскового.
Всё в точности выполнили дерзкие мальчишки,
кроме самого главного действа в ритуале —
слитки те, ставшие в итоге скоплением зла,
следовало им в тот же вечер немедленно зарыть.
Грузила вышли тогда толстыми, бугристыми.
Всё потому, что распирали их злоба и зависть.
Да кто ж тогда знал об этом?.. Лиловая луна?
