ТУШКА КУРИЦЫ И СУД ЧЕСТИ

 

(из цикла «О дефиците в застойные времена»)

 

 

Из разговора на Привозе в Одессе. Покупатель, глядя на лежащих на прилавке с закрытыми глазами худосочных синюшных маленьких кур, спрашивает у продавца: "И сколько стоят эти суицидные якобы куры, которые сами прикончили свою птичью жизнь?" Продавщица тут же задаёт встречный вопрос привередливому покупателю: "А чтобы вы делали, гражданин с жалобой на головную боль, будь на месте этих несчастных, когда вас не кормят, а вам всё время хочется жрать? Вы бы удавились ещё в утробе вашей неразумной мамаши, которая вас случайно родила, чтобы мине на мозги накапать глупый вопрос!" Посрамлённый покупатель быстренько отходит от прилавка, нервно потирая шею, будто с неё только что сняли верёвку, которой хотели удавить.

Действительно, в те годы в продаже появлялись худосочные куры, покрытые синюшней, плохо обработанной от перьев кожей, с длинными шеями и с короткими лапками. Хозяйки, преждевременно приконченных в детском возрасте кур, в один голос заявляли, что домашнюю птицу нечем кормить, так как из продажи исчезли пшено и другие зерновые культуры.

Некоторые современники господа – товарищи заявляют, что в то время государство не знало, что делать с громадным количеством добытого разнообразного зерна.

Можно ли верить этим утверждениям, если стало известно, что Россия закупала пшеницу для выпечки хлеба населению в разных странах. Тем, кто жил в благословляемое время, не стоит напоминать о прошлом. Они и так его хорошо помнят. Пустое разглагольствование рассчитано на новое поколение, не знающее, что такое дефицит.

А он реально свирепствовал в торговле и в других областях народного хозяйства. Сохранились видеосъёмки пустых продовольственных и промтоварных магазинов, и нескончаемых очередей за всем, что только попадало на полки и прилавки на несколько часов. Граждане быстро расхватывали всё, что появлялось в торговой сети, не оставляя никаких шансов на покупку тем, кто поздно, а не с ночи, занял очередь.

Олег, начальник следственного отдела милиции, получал 160 рублей, жена, научный сотрудник, 120. Исходя из такой зарплаты и существовавших цен, супруги могли позволить многое себе купить. Но покупать было нечего!

Голодала ли семья Олега? Конечно, нет! Супругов выручало, что оба не были падки на мясо. Им вполне, без особого шика, хватало на пару недель килограмм мяса, которое Олег доставал по - знакомству.

Напротив УВД располагался магазин по продаже продуктов питания, в том числе, мяса. Заведующей была жена бывшего одноклассника Олега. В обеденный перерыв, по звонку заведующей, Олег со двора подходил к чёрному входу, где на условный стук она открывала дверь. В магазине его ожидал подготовленный небольшой кусок говядины. Свинина в магазине не продавалось. Поговаривали, что государственных свиней давно перебили и поели. Свинки оставались только в частных руках. Потому не каждый мог позволить себе купить свинину на рынке.

В магазине Олег перекладывал мясо в плотный целлофановый пакет, и, как можно сильнее, его сплющив, закладывал под свободную куртку. Прежде, чем выпустить Олега, заведующая, приоткрыв входную дверь, внимательно осматривала двор, чтобы убедиться в отсутствии народного контролёра.

Тогда директора, заведующие и другие руководители больше боялись народных контролёров, чем сотрудников ОБХСС. Это связано с тем, что среди, «народных мстителей», было много проверенных, безмерно преданных линии партии, старых коммунистов. Закалённые марксистско - ленинской идеологией, они не шли на сделки, и не реагировали на слёзы.

Когда вместо мяса Олегу доставалась курица, рубщик мяса разрубал тушку вдоль, на две половинки. Так легче было разложить её в пакете. Олег на всю жизнь запомнил эти омерзительные и унизительные процедуры. Пока из магазина добирался до кабинета, сто раз покрывался холодным потом. Он больше переживал не за себя, а за знакомую, которой из-за него грозили большие неприятности.

Олегу становится стыдно, когда вспоминает, как выносил за пазухой кусок мяса, или расплющенную синюшную курицу.

Неожиданно блат Олега в этом магазине прекратился из-за одного случая. Как-то в обеденный перерыв по управлению ВД города разнёсся слух, что сотрудники дежурной части из магазина вместе с курицей доставили начальнику следователя Бориса.

Он зашёл в магазин, где ему по просьбе выделили курицу. Борису курица худобой и жалким видом не понравилась. Он стал требовать, чтобы ему дали курицу поприличнее. Пока он качал права, уборщица, не любившая ментов из-за посаженного её мужа за хулиганство, незаметно выскочила из магазина и прямиком помчалась к начальнику управления. Мстительная уборщица всё ему рассказала. Начальник приказал дежурным привести Бориса, что они сделали.

Через час в милицейском актовом зале состоялся суд офицерской чести младшего офицерского начальствующего состава. В президиуме сидели члены суда. Перед ними на столе, у самого края, лежала маленькая тощая курица, голова которой с едва открытым клювом с тонкой длинной шеей жалобно свисала, едва не касаясь пола.

У трибуны стоял перепуганный любитель курятины Борис. Судя по картинам, у Жанны Д*Арк вид перед костром был гораздо лучше, чем у коллеги, злоупотребившим служебным положением.

Сначала дали слово коммунисту, поймавшемуся на использовании блата. Потом товарищи по работе стали безжалостно клеймить нечистоплотного в моральном отношении коммуниста, работника правоохранительных органов, опозорившего всю милицию, а значит, и народ, доверивший ему власть. В то время, когда Борис занимается личными позорными делами, народ, не покладая рук, успешно строит великое будущее коммунизм. Говорили всё, что обычно говорили на комсомольских и партийных собраниях, совещаниях, заседаниях, на оперативках, летучках, пятиминутках и на других подобных мероприятиях, длившихся зачастую по несколько часов.

Когда офицеры увидели, что Борис от разноса стал превращаться в синюшного, как им приобретенная курица, прекратили словесную экзекуцию, боясь за его здоровье. Учитывая, что Борис полностью признал свою вину, глубоко раскаялся о содеянном и поклялся никогда в жизни не пользоваться блатом, и этому научит своего подрастающего сына, суд чести ограничился обсуждением с вынесением общественного выговора. Бориса обязали вернуть злосчастную курицу в магазин. Но там её не приняли, так как она не подлежала реализации. Борис с семьёй всё же поел курятину.

Борис был очень обижен на товарищей, лихо его клеймивших позором, что тот едва не схлопотал инфаркт. А когда после суда заявил, что и остальные всё достают по блату, а только его одного долбали, товарищи доходчиво, с соответствующими непечатными словами, пояснили, что его отполоскали не за то, что достал курицу по блату, а за то, что с нею поймался.

После этого случая магазин, в котором Олег приобретал мясо по - знакомству, обходил десятой дорогой. Боялся даже заходить, чтобы заведующая, увидев его, не стала бы предлагать что-нибудь из дефицита, и это услышала бы, борец за справедливость, уборщицы магазина.

Когда Олег делал покупки, невольно вспоминал съёжившуюся худую курицу, тоскливо лежащую на столе президиума, и несчастного Бориса, покусившегося на неё.

Не хотелось оказаться на его месте.

 

-