Отец.

Я помню его карие глаза.

Они смотрели строго и тепло.

В глазах его, бывала и гроза,

Но больше доброты из глаз текло.

Суровое то время, шла война.

Отец оставлен был поднять колхоз.

И напрягала силы вся страна.

Отец тащил тяжёлый этот воз.

Окончена война, кто выжил, тот вернулся.

Но очень мало было тех солдат.

Хоть живы, но изранены, бессильны.

В колхозе мало рук, но кто в том виноват?

Работали все люди, как рабы.

Трудились, от зари, и до зари.

Отец же был, тот самый главный раб.

Работал сам, как все, ещё руководил.

Поднял отец колхоз. В нём появилось стадо.

Потом отара, табуны, свинарник, птичник даже.

Сады и огороды, всё, что надо.

Работали ударно все бригады.

Отца мы дома видели так редко.

Менялось всё, менялось незаметно.

Мы изменения следили по приметам.

Была зима, потом настало лето.

Так день за днём. Летела жизнь, летела.

Старел отец, мы поднимались смело.

Вот заболел отец, такое дело.

Больничный пансион, стал для него уделом.

Ушёл отец на пенсию, устал смертельно.

Здоровье потерял, на каторжной работе.

Всю жизнь он в робе, сапогах артельных.

Вся жизнь прошла, на очень грустной ноте.

Но для меня, роднее человека.

На свете нет, от века и до века.

Я очень рад, что были часты вехи.

Когда встречался с ним, отцом и человеком.

Нет, не ласкало его время и страна.

Жизнь путалась, мешался сатана.

В 37-м, тюрьма, потом, война.

Всё пережил, всё сдюжил, старина.

А на таких, как он, держалось всё:

Индустрия, Победа, что ещё?

Могучею страной, Союз наш стал.

А эти люди – мощный пьедестал.

Покуда живы были люди, как отец.

Не мог, боялся посягать подлец.

Который после, как они ушли.

Всё поломал и сжёг. Остались лишь угли.