Наливай!

Звенит ночной пустой трамвай,

почти тревожно… Вторит громко

ему за стенкой: «Наливай!»,

там, у соседского потомка,

сегодня «пати», как всегда –

с субботы, до… (никто же знает).

Смех девок. Рэпова байда.

Короче, Юность зажигает!

 

Вздохнув, копну чуток в себе:

заместо зла, белеет зависть

к пока беспечной их судьбе,

в которой шумно разгулялись –

флюиды дружбы, зов любви

с её гормонами в обнимку.

Кто Свыше есть, – благослови,

продли им Эту вечеринку!

 

Открывши бар свой, покошусь

на ряд нарядных этикеток.

Пей – не хочу! коль повод – грусть,

с прилипшим словом: «напоследок».

Представлю: где-то вдалеке,

вдруг оказавшись не безмерна,

давно застряла в тупике –

моя порожняя «цистерна»…

 

Финтил стишок про «каравай»!

кого хотелось мне, не выбрал.

Не там звучало: «Наливай!»?

сам – не для тех в осадок выпал??

«Аз» и с толпой, чужой тропой,

куда-то сроду порывался,

петлял, юлил, ходил в запой,

и, без трофеев, возвращался.

 

С былым не смеришь. Срамота –

тянуть на «праздник» по глоточку.

И «краснота» уже не та,

и водка клонит свиться в точку.

О, ретро-лозунг «Наливай!»,

я ж, под его эгидой звонкой,

разлил всё сердце через край,

занюхав собственной печёнкой!

 

Да… Мы умели прежде пить,

в том толк, бывало, разумея,

душой наотмашь говорить,

хмелеть мечтой, от страсти млея.

могли – без закуси – «любоFF»

принять на грудь, с Вселенной слиться,

впрок наломав гектары «дров»!

при этом, пробуя не спиться.

 

Чего ж себя теперь-то злить,

скорбя о канувшем разгуле?

Ну, стало некому налить,

нет тех, кто с радостью б плеснули…

Ор за стеною. Я один.

Зевнув, свернулась память-кошка.

И цедит свой валокордин

мне лекарь-дождь в стакан окошка…