ИНЖЕНЕРЫ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ДУШ
ИНЖЕНЕРЫ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ДУШ
Если Ахматова боялась за сына и потому писала хвалебные стихи Сталину, если Мандельштам после ареста хвалил в стихах Сталина из страха за жизнь, если Булгаков посвящал Сталину «Батум» по глупости, что заставило Ярослава Смелякова после освобождения и реабилитации написать грязную ахинею:
Прокламация и забастовка,
Пересылки огромной страны.
В девятнадцатом стала жидовка
Комиссаркой гражданской войны.
Ни стирать, ни рожать не умела,
Никакая не мать, не жена -
Лишь одной революции дело
Понимала и знала она...
Написано явно под влиянием примитивной диссидентской пропаганды, причем по западным лекалам.
Нет сомнений – речь идет о Розалии Землячке, которой белогвардейская пропаганда приписала террор в Крыму.
Че Гевара, Артигас, Костюшко, вожди левеллеров и санкюлотов, отравленный на каторгу Михаил Лунин, народовольцы, погибшие в Александровском равелине, посвятили жизнь революции, а Смеляков на них гадит и пеняет Землячке, что у нее не было детей. Да еще и антисемит.
А ведь писал «Хорошая девочка Лида», «Занавесьте мне окна туманом…»
Собрался к маме - умерла,
к отцу хотел - а он расстрелян.
И тенью черного орла
горийского
весь мир застелен, -
писал Булат Окуджава
Стих слабенький, «сделанный», навеян чужими идейками.
Скажите, кто, кто писал: «… Но привычно пальцы тонкие прикоснулись к кобуре… комсомольская богиня…»?
Юрий Левитанский – талантливый поэт-фронтовик:
… Оставалось несколько месяцев
до начала войны,
с которой мы возвращались
долгие годы,
с которой не все мы вернулись…
И тот же Левитанский – стал буржуазным либералом, подписал откровенно идиотское письмо 42-х к Ельцину, чтобы Ельцин защитил от ужасных коммуняк.
Женя Евтушенко пламенно обличал:
«Вам, кто руки не подал Блоку…
В салоне Гиппиус был траур,
Весьма попахивавший травлей…
И в снах всех угнетенных наций
Идут те самые двенадцать…»
Но пришел Горбачев, Евтушенко моментально перестроился в демократы и пришел на заседания ВС СССР в вышиванке.
***
Согласно одного из жизнеописаний, Ион Деген, закончив 9 класс, поехал работать вожатым в пионерский лагерь на Украине. По его собственным словам, «рос юным фанатиком, беззаветно преданным коммунистическому строю».
В пионерском лагере его и застала война. В военкомате в призыве ему отказали из-за возраста.
Вместе с товарищами сбежал из эшелона, который вёз в эвакуацию. Им удалось добраться до передовой, в расположение 130 стрелковой дивизии, и добиться зачисления. Шел июль 1941 года.
Через месяц из 31 человека от взвода осталось двое. Ион пережил окружение, скитание по лесам, ранение и госпиталь, из которого он вышел в январе 1942. До призывного возраста не хватало 1,5 года, его отправили в тыл, на Кавказ. Работал на тракторе в совхозе, но летом 1942 туда пришла война. В 17 лет добровольцем снова попал на фронт, воевал в разведке. Осенью тяжёлое ранение, в бессознательном состоянии из-за линии фронта вытащили товарищи.
31.12.1942 он вышел из госпиталя, его, как тракториста, отправляют на учёбу в танковое училище. Весной 1944 младший лейтенант Ион Деген - на фронте, на новом Т-34.
Википедия по-другому трактует его биографию. В июле 1941 г. добровольцем пошёл на фронт в истребительный батальон, состоящий из учеников 9-х и 10-х классов. Воевал в составе 130-й стрелковой дивизии. Был ранен при выходе из окружения. Попал в полтавский госпиталь; по счастливому стечению обстоятельств избежал ампутации ноги, т.к. по его просьбе его направили в госпиталь на Урал, где ногу сохранили, и он смог воевать.
15.6.1942 зачислен в отделение разведки 42-го отдельного дивизиона бронепоездов, дислоцированного в Грузии. В дивизион входило 2 бронепоезда, «Сибиряк» и «Железнодорожник Кузбасса», и штабной поезд. Боевой задачей дивизиона осенью 1942 года было прикрытие направления на Моздок и Беслан. Командир отделения разведки. 15.10.1942 ранен при выполнении разведзадания в тылу противника.
После выписки из госпиталя - курсант 21-го учебного танкового полка в городе Шулавери. Затем переведён в 1-е Харьковское танковое училище (Чирчик). Весной 1944 г. окончил училище с отличием и получил звание младшего лейтенанта.
В июне 1944 г. назначен командиром танка во 2-ю отдельную гвардейскую танковую бригаду, которой командовал полковник Е. Е. Духовный, участвовал в Белорусской наступательной операции 1944 года. Впоследствии командир танкового взвода; командир танковой роты (T-34-85), гвардии лейтенант.
Мой товарищ, в смертельной агонии
Не зови понапрасну друзей.
Дай-ка лучше согрею ладони я
Над дымящейся кровью твоей.
Ты не плачь, не стони, ты не маленький,
Ты не ранен, ты просто убит.
Дай на память сниму с тебя валенки.
Нам еще наступать предстоит.
Декабрь 1944.
Это стихотворение появилось у Гроссмана в «Жизни и Судьбе», правда, без имени автора, этот роман в начале 90-х поставили в школьную программу. Однако стихотворение было хорошо известно в СССР еще в начале 80-х. Подобное писал и Семен Гудзенко, стихи которого тоже были широко известны.
Иона Лазаревич Деген, гвардии лейтенант, 16 побед (в т.ч. 1 «Тигр», 8 «Пантер»), дважды представлен к званию Героя Советского Союза, награжден орденом Красного Знамени.
21.1.1945 в Восточной Пруссии танк 19-летнего Ионы подбили, экипаж, выскочивший из горящего танка, фашисты расстреляли. У Ионы 7 пулевых, 4 осколочных ранения, перебитые ноги, открытый перелом челюсти и сепсис. Спас главврач, не пожалел дефицитный пенициллин.
Пожизненный инвалид, в 1951-м с отличием закончил мединститут, стал оперирующим врачом-ортопедом, в 1958-м стал первым в мире хирургом, кто провёл реплантацию верхней конечности. Кандидат, доктор наук.
В 1977 Иона Лазаревич уехал в Израиль, работал врачом. В 2012-м, когда ему в числе ветеранов военный атташе в российском посольстве вручил очередные юбилейные награды, Деген прочитал:
Привычно патокой пролиты речи.
Во рту оскомина от слов елейных.
По-царски нам на сгорбленные плечи
Добавлен груз медалей юбилейных.
Торжественно, так приторно-слащаво,
Аж по щекам из глаз струится влага.
И думаешь, зачем им наша слава?
На кой… им наша бывшая отвага?
Безмолвно время мудро и устало
С трудом рубцует раны, но не беды.
На пиджаке в коллекции металла
Ещё одна медаль ко Дню Победы.
А было время, радовался грузу
И боль потерь превозмогая горько,
Кричал «Служу Советскому Союзу!»,
Когда винтили орден к гимнастёрке.
Сейчас всё гладко, как поверхность хляби.
Равны в пределах нынешней морали
И те, кто блядовали в дальнем штабе,
И те, кто в танках заживо сгорали.
Википедия пишет о большом поэтическом наследии Дегена, но число его стихов можно пересчитать буквально по пальцам, а сами стихи – коротенькие. Назвать их плохими нельзя, но строчки – не запоминающиеся.
В 1942 году летом, повествует Википедия, когда валенки не носили, товарищ Иона Дегена Георгий Куликов, которого он перевязывал, разорвав свою рубашку, просил: не рви рубашку, лучше отдай её живым, и умер. В память об этом, а не о случаях использования крови и мародёрства вещей ещё живых товарищей, как это было воспринято вначале К. Симоновым, а затем Е. Евтушенко, он и написал стихотворение в 1944 году. При этом сапоги он снимал не с мёртвого и не на поле боя, а с офицера, который не выдал другому его товарищу сапоги, много позже случая с Куликовым. Он был поражён, что офицер не выдал его, неожиданно оказался настоящим товарищем, его не отдали под трибунал, и образ офицера слился с образом Гоши Куликова. О мародёрстве он не подумал, когда писал это стихотворение, не отражавшее реальный случай.
Разумеется, либеральная публика рассказывает о противостоянии Дегена и советских чиновников – но какое же это противостояние, когда сначала дали выучиться в институте, потом дали звание кандидата, а затем присвоили степень доктора наук.
В школьном возрасте просто так на фронт не просятся, а потом без разрешения туда не бегут. Правда, в Википедии этот факт отсутствует. Почему в спокойном 1977-м, со степенью доктора наук, бросил родину и уехал в страну, про которую точно знал, что она капиталистическая, что это агрессор? Если защитил родину от фашиста, почему не захотел защитить ее от армии чиновников? Почему только тогда, когда оказался в Израиле, когда ему страна вручал награду, плюнул в чиновников, а попал в Россию?
Может, его товарищи плюнули ему в лицо? Так ведь не плевали.
Ах, нет, плевали!
Пишет Георгий Янс:
«Летом сорок пятого года, когда еле ковылял на костылях, неожиданно был приглашен в Дом литераторов читать стихи вместе с другими поэтами-фронтовиками. Председательствовал Константин Симонов, бывший тогда на пике славы. Были там Михаил Дудин, Сергей Орлов, тоже танкист… Других Деген не запомнил по именам. Когда он прочел «Мой товарищ, в смертельной агонии…», все как будто оледенели. А потом началось. Вспоминает Ион Деген: ««Не просто лаяли и песочили. В пыль растирали. Как это коммунист, офицер мог стать таким апологетом трусости, мародерства, мог клеветать на доблестную Красную Армию? Киплинговщина какая-то. И еще. И еще».»
То есть. Оказывается, плевали не просто товарищи, а поэты-фронтовики! И вместо того, чтобы прислушаться к своим товарищам, обиделся. Его великое стихотворение не оценили и затоптали!
Отметим: он еще и членом ВКПб был.
«...он не подумал». А почему читатель должен знать предысторию твоего творения? Читатель читает текст, слушатель слушает текст. Текст предельно ясен. Неудивительно, что люди, воевавшие сами, «оледенели». Удивительно, что имея снисхождение к инвалиду, не испортили лицо. А мы оскорбились, обиделись на кого? На Симонова, на Орлова, на Дудина? Они же должны были телепатически узнать, что в 42-м был один случай, позже ещё случай, а внезапно в 44-м эти случаи фантастическим образом переплелись и выдали такую вот фантасмагорию. А Деген, ни разу неграмотный, не понял, что написал? Хотел пофрондерствовать - пофрондерствовал. Получил по заявке. А теперь наша либерда с восторгом подхватила и заголосила, что вот она - правда о войне, написанная настоящим героем, а герой соврать-то не может. И продолжается мутный поток клеветы и глупого вранья у Астафьева, Солженицына и прочих Граниных.
Говорят, что-де вот, неприкрашенная правда войны. Нет, это не правда, а болезненный бред. Давайте задавать вопросы (а они невольно возникают). Первый: стих о валенках написан в 1944 году, двадцатилетним лейтенантом, танкистом. За спиной - средняя школа (да, он сын фельдшера и медсестры, но медицинского образования это не дает), фронт в пехоте и бронепоездах, танковое училище, ранения (причем одно такое, что если бы врач не рискнул, но было бы именно как в стихе "ты не ранен, ты просто убит"). Откуда лейтенанту известно, что его товарищ "не ранен, а просто убит"? С какого перепугу он наблюдает, как товарищ истекает кровью? А перевязать не судьба? Нет, мы над истекающим кровью товарищем ладони греем... Должно бить по нервам, правда? Это реакция психически нормального человека? Второй: хорошо, понял, что агония. Но если человек кого-то зовет, значит, он в сознании. А кроме слов, что, мол, хватит ныть, не маленький, помирай, не надейся, что ранен, что друзья помогут ("щас"), никаких других слов для погибающего товарища не нашлось? Да, перед смертью не забудь распорядиться имуществом - мне валенки. Третий: валенки снимать будет лейтенант с живого, или подождет, когда помрет? Это не правда войны, это или болезненный бред, или цинизм и подлость.
Уже командиром танка Деген участвовал в освобождении Белоруссии, а, поскольку кончил войну в Берлине, то, скорее всего, прошел через Польшу. Что делали цивилизованные европейцы с его соплеменниками, не было секретом. Воевал с 1941-го, т.е. отношение к союзникам, к открытию второго фронта было ему знакомо. Кто по существу разгромил нацизм, без сомнения, тоже было ему известно не из рассказов. Советские врачи спасли ему жизнь. После войны он поступил в мединститут как фронтовик (со всеми возможными и невозможными льготами). Работал в Киеве, тогда там был очень высокий уровень медицинской науки и клиники, его учили коллеги, наверняка, не раз помогали. Защитил диссертацию, причем вторую в Москве. И вот в 1977 году отчаливает в Израиль. Уже доктором наук, обученным и отшлифованным специалистом. Что Союз для Дегена не сделал, чем обидел? Но он из «фанатичного коммуниста» превратился в «знатока Торы», из советского гражданина в гражданина союзника блока НАТО.
И вот во втором стихотворении человек предъявляет претензии к тем, кто вручает ему юбилейную медаль. Считаешь вручателей недостойными - не бери, откажись. Или не в этом дело? Дело в том, что не различают ветеранов по ранжиру? Так медаль юбилейная, а не за конкретное деяние. А участниками были многие. И в штабах, как это не покажется странным, тоже делали своё дело. Войну без штабов и полководцев не выигрывают. А ещё были те, кто пек хлеб, кто стирал обмундирование, кто шил и чинил обувь... Им нужно давать медали попроще, нет? Да, Деген - единственный член израильского союза ветеранов танкистов. Почему - неведомо. Может быть, танкисты не отчаливали "на историческую родину", или не такие героические... Основная масса евреев, в том числе и ветеранов Великой Отечественной, уехала из Украины в 90-е, понятно, почему. Причем, в основном из западных областей. Были ли среди них участники, скажем Курской битвы или битвы под Москвой?
В Россию плюнул Деген в 1977-м, а вторым стихом он плюнул в товарищей, живых и мертвых.
И ещё. Отважные, даже мужественные люди встречались и среди гитлеровцев. Наверное, были там и свои герои. Но это не отменяет того факта, что они были сволочи. В стихах этих - самолюбование и гниль.
Можно говорить общие слова, привлекать классовый подход, дескать, эта прослойка и т.п.
Но почему-то не хочется. Хочется спросить: что с вами стало, люди?
Елена Куклина, Челябинск, Борис Ихлов, Пермь, 3-4.6.2020
