У залива лежать терпеливо...

У залива лежать терпеливо

или молча бродить вдоль залива, -

никаких тебе радиоволн,

не догонят газетные сплетни...

Этот август, быть может, последний...

Видишь лодку, а видится - чёлн.

 

Безмятежно насквозь голубое,

и, Бог знает, что будет с тобою:

может - голод, а может - тюрьма...

Но купается ветер в рубахе -

забывается о Карабахе

и о том, что еврейка сама.

 

Только тем-то и счастливо детство

было, что подносило в наследство

столько неба - до края земли:

совестливые луковки эти,

и восточную сказку мечети,

и готических стрел журавли...

 

Не грешила походкой монаршей,

становилась печальней и старше,

постигая российский курьёз.

И своя проступала порода...

Да, тюрьма для любого народа,

но - свеченье вечерних берез...

 

Врачевала мне родина душу,

искалечив судьбу. И не трушу

перед новым порядком вещей.

Но артерии с кровью - границы...

Как бы, Господи, нам не напиться

из кровавых народных борщей...

 

Ишь ты, Ванга, Кассандра, Сивилла,

и саму-то подымут на вилы

взбунтовавшейся пьяной толпой.

Даже выше согласия нету:

тот - Христу, а другой - Магомету

сотворил пьедестал голубой.

 

Но шуршит золотая дорога

по воде до единого Бога,

до безумной реальности той,

где скользишь - и не тонешь - по влаге,

все равно что пером - по бумаге,

вот и чайка висит запятой...

Но кусты, оголяясь как панки,

шепчут в рифму: а в Вильнюсе танки?

А в Тбилисси? - Гуляешь, забыв?..

Нет, надолго у нас не забыться...

Август. Отпуск. Горластая птица

оккупирует Финский залива...