Когда роботу стало трудно. 3

Ночью он чувствовал колебания почвы. Будто почве надоело быть твердью каменной, неподвижной. Быть надёжным основанием всего. Безответным и терпеливым. Пробовала твердь стать стихией подвижной. Легко и плавно сдвинулась с положенного от веку места и замерла осторожно. Слушала что будет, как это поймут или не поймут вовсе. И снова двинулась она, вздрогнула ещё раз, уже тише, не смея проявить вполне волю.

Дом потихоньку затерплил ночник в углу, помолчал, ожидая, потом заговорил шёпотом, -

- хозяин, хозяин проснитесь! Слышите, нас качает. Не знаю, что следует делать... Предупреждаю, опасность. Может Вам покинуть меня, хозяин. Уж я как-нибудь один постою, не первый раз. Поберегитесь, хозяин. -

Дом вздохнул, как бы от волнения. Вместе они прислушивались минуту. Молчали, ожидая. Тишина не нарушалась ничем, сон вернулся, накрыл крылом.

А утром, чуть свет, выглянул он в окно, увидел, что всё осталось на своих местах. Яблони, беседка, металлический забор и дальше улица и другие дома. Туман точно подарок обволакивал хрупкий город, заворачивал в мягкую вату.

Неприятно было то, что несколько неисправных роботов стояло у забора, бесцельно глядя на дом, не зная что делать дальше.

Роботы были как бы уже мертвы и мёртвы ещё не совсем, не до конца. Они могли двигаться и группами разбредались со свалок.

"Почему бы городским службам не забрать их и приспособить как-то?" Возникла и погасла в равнодушии мысль. У него болели почки, это было главное.

Дом уже начал утреннюю болтовню, стучал посудой, заваривал чай, готовил тосты.

-у нас отличное варенье, хозяин! Не включить ли нам радио? Послушаем вместе или я сам перескажу. Сообщение от городских служб... В городе малая трещина в десятом квартале...Никто к счастью, не пострадал... Проблемы с водопроводом и электричеством... Но у нас запас. Да запас, бак с водой и аккумуляторы.

Сирена взвыла и замолчала где-то близко на улице. Роботов уже не стало у изгороди, все они попрятались, ушли в стороны.

Кончился завтрак, дом начал обычную уборку. Со стуком открылись металлические дверцы шкафа в прихожей, оттуда вышла старушка уборщица в фартуке, со шваброй и метёлкой на готове. Большим металлическим совком собирала она пылинки и крошки от тостов в кухне, ворчала, двигала стулья.

-намусорит везде, а ты убирай, -слышал он тихое бормотание. Наконец, стук швабры понемногу стих. Хлопнули дверцы металлического шкафа в прихожей. Старуха ушла. Замолчала, в отведенном ей месте. Старуха уборщица всё ещё была исправна.

- выключить бы тебя, старая! Да потом в грязи погрязнешь.

Он оделся, вышел на улицу. В воздухе висела изморозь, жёлтые фонари все никак не хотели погаснуть, продолжали гореть тусклым, теперь ненужным светом. Почувствовав его приближение, услышав шаги, машина проснулась, заворочалась в гараже. Гараж поднял дверь.

-хозяин, Вы помните про фонарь? Задний фонарь у меня совсем разбит. Сказала одежда машина. Голос у неё был чуть ласковый, какой он должен быть у всех машин, когда видят хозяина.

- помню, сегодня мы что-нибудь для тебя сделаем...

- теперь в поликлинику, хозяин?

-Да дорогая, в поликлинику, пожалуйста!

Они отправились в поликлинику, где врач не скажет ему ничего приятного.

По дороге они снова видели разлом. Большой, теперь огороженный и неподвижный. Робот-полицейский неподвижно стоял у изгороди, мигая красным фонарём. Другой, видно неисправный сидел рядом, в бессилии опустившись на бордюр. Рядом стояла полицейская машина с поцарапанным, ржавым боком.

Начинался дождь, они подъехали к поликлинике. Робот строитель в ожидании застыл у клумбы. У ног его открыло свой влажный рот оцинкованое ведро.