Житейское (сказка-быль)
Люб — домашний дух, похожий на кота. У него особенная миссия в доме — следить, чтобы в брачное ложе не прокрались злые существа, чтоб страсть и любовь между супругами не угасала... /Из словаря славянской мифологии/
Они жили-были, пахали да били, пекли да лепили,
То – присказки-сказки.
Вот долго ли, скоро ль - повыцвели краски,
милы колобкам оказались дороги, растаяли недотроги…
Как будто бы полною чашей корыто,
и лепо, и шито оно /до поры-то/
да крыто,
рассохлось, потрескалось. Оба не двое,
молчит ретивое…
Где пусто – там /знамо/ и густо, и споро
досады рассада,
испито-забыто былое мёд-пиво,
да лютой крапивой – никчёмные споры:
– Убавь болтунов своих в ящике, невыносимо,
нечистая сила!
Глянь, крошки что вошки, носки, зубочистки…
– Сама черемиска.
– Вон мокрая тряпка – комком так и бросил,
а чад папиросий? Да чтоб тебе…к детям уеду,
от свинства подале!
– Угу, так тебя там и ждали.
– Опять сковородку прижёг, раз от разу противней…
Вот сам и копти в ней!
– Изыди, прогрызла же плешь!
Черепки – не посуда, и – буду.
Тужили – не жили, в молчанье-рычанье
по комнатам каждый свой телек включая,
вращали орбиты миров на отличку…
А сказка меж тем обращалась
в быличку:
за Любом – Запечник ушёл и сбежал Домовой,
являлся всё чаще /по зову и без/
Переруг, окаянный бес…
И время-Симаргл над проклятым узлом наконец
закатило собачий вой.
Старик будто оползнем стаял, отмаялось лихо.
Так тихо.
И нет насовсем, и не будет ни этой проблемы, ни той,
кроме одной –
одной, одной одной
теперь поживание жевать,
глядеть в зазеркалье окна…
Какого ж рожна?
