my other lifes

ничто не предвещало появление этих снов.

теперь мерещится безумие и кровь.

 

помню одетым себя в смирительную рубашку,

сжимающую так приятно прогнившее тело.

помню, как после кораблекрушения прибило к берегам Японии

и как чужеземная королева сердце моё согрела.

помню себя среди безлюдной пустыни в адской агонии

и как моя вера в беспощадном солнце сгорела.

всё ещё помню как тысячи прошлых жизней пронеслись вместе с ветром,

словно нынешняя жизнь жалким поэтом.

 

как-то проснулся в комнате с белыми и мягкими стенами.

с пеной у рта доказывал своё безумие.

я так хотел что-то непонятное сделать с венами.

демон внутри доказывал, что мною правит лишь благоразумие.

 

но через время я был на огромном стадионе,

кричащем тысячей и тысячей разных голосов.

дело только в том, что я был главным голосом у микрофона

и с Flying-V в уставших руках.

песня была об изнасилованной Персефоне,

обвинённой в страшных грехах.

меня рвало от ненависти и усталости в груди

и так хотелось сжечь чертов мир.

голова тряслась, губы произносили вскользь 'прости'

и так же хотелось облить керосином грязный мир.

 

но теперь я – потерявший смысл писатель

и вернувшийся к курению старый моряк.

die, die, die my darling – говорил внутренний врачеватель.

Бриссенден жалок – кричало теперь стадо наглых врак.

 

и снова я другой, совсем другой...

коллекционер женских сердец и острых ножей.

смысл жизни теперь совершенно иной...

любитель почитать про жизнь умерших королев и королей.

 

сны проносятся словно blitzkrieg.

теперь трудно даже в пустоте освободить внутренний крик.