Шакти - III

III

 

Сладость похмелья от церемонии — когда не важно, что тысячи рук подключились к Источнику и вторили рукам твоим, — иногда чувства мешают действу, а отношение — пониманию.

«Ни к чему стыдиться того чем являешься» — звучал шепот над контурами обнажённой. Она просыпала слёзы на пентаграммы, Его руки, папирусы, татуировки — и всё что можно увлажнить слезами.

Обнажённая — «Тогда расскажи о себе» — провела кистью по щеке Проводника — «Не стыдясь — о прошлом» — и умильнулась — «Что привело — в здесь и сейчас?» — безмятежно...

 

Он — «Каждый жил и прожигал энергию как мог» — отвёл взгляд — «У меня никого не было — а хотелось» — рассмеялся — «И подумал: а если оно — заурядицы межличностного толка — не для меня?» — снял метапелену с глаз Её и своих — «И вспомнил детство — свою тягу к запретному: разжигал свечи, ставил те у зеркал и смотрел себе в глаза сквозь пламя…» — уронил слезу Рыжей на запястье — «И осознал что не отношусь ни к одной области миропознания — кроме ведущей вовне…» — и передал что-то молчанием.

 

Она — «Странник — рискуешь расстаться с собой — когда ночь напролёт идёшь за Луной: не стать прежним, тому — кто пришёл к Рассвету, с ничем — но воспоминанием» — смотрела на Него и смотрела, а Луна осталась серебром в волосах. Она обняла его — и тысячи Незнакомок обняли тысячу Незнакомцев, единственные сочлись тысячей а тысяча сочлась в одно: боги, полубоги, нимфы и герои, — обнялись в них — энергии подружились, краски смешались — серебро с фиолетом.

 

 

III

 

Демоны провели жаркую ночку и уснули, а Ангелы сбросили усталость и отправились вещать заученные истины.

 

Она подошла к окну — «Уже не помню — как здесь оказалась… Помню — подумала про Тебя: Чернокнижник — ещё и массажист, — мечта любой Рыжевласки…» — отворила засовы и, голенькая, подалась в свет серебра предъутреннего — «Так поглупела за эти годы… Опомниться собой прошлой — одно что обрести сверхсознание…» — умильнулась — «…или раскрыть заброшенное — ведь прежде, многим раньше, ночи отдавались иному чем ритуалам с незнакомцами: книгам, Музыке, Мечтанию…» — рассматривает ладони собственные — «Эти руки вели меня в небесном океане, космической пустыне, в самом аду…» — дышит глубоко-глубоко — «Бесконечно люблю эти руки» — закатывает глаза и смыкает веки — «Косновения к Тебе — тысячу жизней назад…» — смеётся — «…остаётся всего-то повесить слёзы на ниточку и (ретроспектива) — смотрим друг на друга, ещё горячими, влюблёнными глазами и…» — обращается к Нему — «Всегда всё понимаем, но иногда — так приятно, так хочется непонимания…» — подходит к алтарю и берёт с того стакан-стакан, краснейшим полненный, рукою левою— «…пьём из хрусталя вино» — отпивает, держит кончиками пальцев большого с безымянным и обращает к Свету— «То переливалось и блестело» — в улыбке лисички — «Мириадой искр радуги из второй половины лета» — смотрит сквозь бокал, на Него, — « Я смотрю на Тебя — и мне божественно хорошо, невообразимо легко…» — забылась в мечтании… — «Ты — то, от чего невозможно оторваться. Ты — воплощение самого вкусного фрукта, запах чей — томительно сладок...» — дотрагивается до своей шеи — «…вкусив Тебя, падаешь…» — роняет каплю из хрусталя, себе в ключицу, по-прежнему голенькая… — «Падаешь в иллюзорно-трепещущий от каждого вдоха мир… …оставайся таким-же… …тебя колыхает от блаженства, как траву — тёплый ветер…» — становится пред Ним на колени — «Сочетаешься с каждым запахом и вкусом, ты уже не Ты, а крупица Вселенной — и в миг становишься ею» — и укладывает голову Ему на колени…

 

Он — шепчет в ушко Рыжей — «Знаешь, где Прячется мой Бог?»

 

Она — допила из бокала и зашептала в ответ — «Нет, расскажи!» — голосом прихрипшим.

 

Он — «Живёт в мгновении между выдохом и вдохом»

 

Она — «Другая говорит, что Ты ничего не стоишь, и рушит Тебя из нутра. Просыпаешься от травли — время от времени — собираешь себя, но кроме остатков распада-кристаллизации-диссоциации-деперсонализации, от Тебя ничего не остаётся…» — вручает Ему хрусталь с последней каплей.

 

Он принимает. Он допивает. Он понимает.

 

Она облизнулась — «Цвет вина остаётся у нас на губах» — облизнулась — «Мы целуем друг друга и обмениваемся цветом», — открывает глаза, скользит к Его лицу, смыкает губы на губах Его, вкушает вино — единое на двоих — и гладит спутника по процессии, по лицу, — отстраняется и шепчет в ухо чуткое — «Говорю что пройдут дни, месяцы, годы, — а я всё буду целовать Тебя с ненасытной жадностью… …опыт тысячелетий — в сладости поцелуя…» — поднимается с коленей, толкает Его в позу трупа, оцеловывает тело и шепчет — «Пройдёт столько месяцев, столько дней в году, а я всё не устану осыпать твоё (моё любимое тело) поцелуями», — завидно сладко — простор фантазии всестороннен, о Читатель…

Ворон влетает в окно и бросает на спину Рыжей, конверт.

 

Он берёт конверт — «Тебе…» — и садится.

 

Она — «Надо же!?» — отвлекается с неохотой — «От кого?!»

 

Они раскрывают конверт и — написано детским почерком: Кто кто счастлив — тот и прав…

 

Она — приложив руку, костяшками, ко лбу, — «Всё словно в том видении…» — задумчиво-вспоминаючи

— «А Теперь — Ты (падаешь) в кресло и всё понимаешь» — толкает Его в кресло.

 

P.s.

 

И Он (падает) в кресло и всё понимает.

 

~Zanaves~

 

P.s.s

 

(За Занавесом)

 

«Знаешь, что после смерти мозг работает ещё тринадцать минут?»

 

«Мой — после всего — от силы последней, минуты три…»

 

«Может, мы давно умерли и нам всё это кажется, и мы находимся в этих минутах…»

 

«Имитация реальности — слышал: мозг боится умирать и стимулирует реальность вне твёрдой настоящей и

пластичной сновиденной…»

 

«Стой, так где же та -настоящая?»

 

«Та, в которой мы находимся оба»

 

«То есть в той, в которой оба умерли»

 

P.s.s.s.

 

Всё так, всё так, всё так.

 

~~~

 

Fin

 

/