1 Как тяжко мертвецу среди людей
Живым и страстным притворяться!
Но надо, надо в общество втираться,
Скрывая для карьеры лязг костей... Живые спят. Мертвец встает из гроба,
И в банк идет, и в суд идет, в сенат...
Чем ночь белее, тем чернее злоба,
И перья торжествующе скрипят. Мертвец весь день труди'тся над докладом.
Присутствие кончается. И вот -
Нашептывает он, виляя задом,
Сенатору скабрезный анекдот... Уж вечер. Мелкий дождь зашлепал грязью
Прохожих, и дома, и прочий вздор...
А мертвеца - к другому безобразью
Скрежещущий несет таксомотор. В зал многолюдный и многоколонный
Спешит мертвец. На нем - изящный фрак.
Его дарят улыбкой благосклонной
Хозяйка - дура и супруг - дурак. Он изнемог от дня чиновной скуки,
Но лязг костей музы'кой заглушон...
Он крепко жмет приятельские руки -
Живым, живым казаться должен он! Лишь у колонны встретится очами
С подругою - она, как он, мертва.
За их условно-светскими речами
Ты слышишь настоящие слова: "Усталый друг, мне странно в этом зале". -
"Усталый друг, могила холодна". -
"Уж полночь". - "Да, но вы не приглашали
На вальс NN. Она в вас влюблена..." А там - NN уж ищет взором страстным
Его, его - с волнением в крови...
В ее лице, девически прекрасном,
Бессмысленный восторг живой любви... Он шепчет ей незначащие речи,
Пленительные для живых слова,
И смотрит он, как розовеют плечи,
Как на плечо склонилась голова... И острый яд привычно-светской злости
С нездешней злостью расточает он...
"Как он умен! Как он в меня влюблен!" В ее ушах - нездешний, странный звон:
    То кости лязгают о кости.  19 февраля 1912            2 Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века -
Всё будет так. Исхода нет. Умрешь - начнешь опять сначала
И повторится всё, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь.  10 октября 1912         3 Пустая улица. Один огонь в окне.
Еврей-аптекарь охает во сне. А перед шкапом с надписью Venena,
Хозяйственно согнув скрипучие колена, Скелет, до глаз закутанный плащом,
Чего-то ищет, скалясь черным ртом... Нашел... Но ненароком чем-то звякнул,
И череп повернул... Аптекарь крякнул, Привстал - и на другой свалился бок...
А гость меж тем - заветный пузырек Сует из-под плаща двум женщинам безносым
На улице, под фонарем белёсым.  Октябрь 1912 Venena - Яд (лат.).         4 Старый, старый сон. Из мрака
     Фонари бегут - куда?
     Там - лишь черная вода,
     Там - забвенье навсегда.      Тень скользит из-за угла,
     К ней другая подползла.
     Плащ распахнут, грудь бела,
Алый цвет в петлице фрака. Тень вторая - стройный латник,
     Иль невеста от венца?
     Шлем и перья. Нет лица.
     Неподвижность мертвеца.      В ворота'х гремит звонок,
     Глухо щелкает замок.
     Переходят за порог
Проститутка и развратник... Воет ветер леденящий,
     Пусто, тихо и темно.
     Наверху горит окно.
        Всё равно.      Как свинец, черна вода.
     В ней забвенье навсегда.
     Третий призрак. Ты куда,
Ты, из тени в тень скользящий?  7 февраля 1914    5 Вновь богатый зол и рад,
Вновь унижен бедный.
С кровель каменных громад
Смотрит месяц бледный, Насылает тишину,
Оттеняет крутизну
Каменных отвесов,
Черноту навесов... Всё бы это было зря,
Если б не было царя,
    Чтоб блюсти законы. Только не ищи дворца,
Добродушного лица,
    Золотой короны. Он - с далеких пустырей
В свете редких фонарей
    Появляется. Шея скручена платком,
Под дырявым козырьком
    Улыбается.  7 февраля 1914