Вторую неделю кряду она проводила в доме генеральную уборку : мыла, чистила, скребла, стирала. С пола до потолка, от крылечка до кладовки. У неё в доме и так всегда была музейная чистота, а тут всё засияло-засветилось. Старыми газетами надраила стёкла аж до «писка», выстирала ковёр, старинный, приданое своё, но на стену вешать снова не стала, и впервые положила на пол, внукам под ноги - пусть бегают! Два последних вечера натирала белым скрипучим песком кастрюли и сковородки так, что те засияли почище новеньких!

В доме пахло ранним летом, чистотой, сиренью и уютом. Она ждала внуков на целый месяц, а там, как получится, может, и на всё лето? Раньше сын со снохой привозили дня на два-три, не больше, по праздникам, гостевали недолго. Не успевали насладиться как следует ни рыбалкой, ни походить по землянику… На сей раз сын сам предложил оставить детей на месяц, пусть побудут, позагорают, Даньке вон одиннадцатый год, а природы, как таковой, считай и не видел, а Катюшка в свои девять вообще ногой босой на цветочки не ступала… На этот раз сын пообещал привезти. Обязательно!

Андреевна ещё раз цепким хозяйским взглядом окинула свои владения , от белоснежных штор до сыто урчащего холодильника - всё на высшем уровне. Подошла, включила чайник, и на минутку присела за стол, погрузившись в свои мысли. Денег у неё, чтоб внучков холить -лелеять, вполне хватит, копила с пенсии последние несколько лет, так что в узелочке надёжно припрятана толстенькая стопочка купюр, сил, чтоб сварить-постирать, так это –сколь угодно, года ещё совсем крепкие, нет и семидесяти, а счастье быть нужной и полезной добавили сил вдвое! Вон какую гору дел за последние дни подняла!

На завтра затеяны пирожки с зелёным луком и яйцом, и пампушки, да борщ «огненный», любимое блюдо сына, в морозильной камере отдыхают двести штук пельменей, слепленных для внучат, а для невестки любимой в подполе в баночках красивых фигурных – варенье крыжовниковое .

Вечерело. Лёгкий ветерок вносил в дом запах цветущих ирисов, спать не хотелось совсем, и Андреевна взялась за утюг, аккуратной стопкой складывая хрустящие от крахмала наволочки и салфетки. Вот и улыбнулось счастье быть нужной, и не киснуть в одиночестве. Послезавтра уже и зазвенит дом от детских голосочков. Спать она ложилась с ощущением ожидания большого праздника, как в детстве перед Новым Годом или перед Днём Рождения…

Сын позвонил ближе к вечеру, она, на ходу вытирая руки о фартук, схватила телефон. Он бодрым, счастливым голосом сообщил ей, что по великому счастью случилось даром почти купить горящие путёвки на море, и буквально через пару дней всем семейством они улетают.

Такая радость, такая радость! А на обратном пути заедут к ней дня на два-три. Обязательно!

По мере того, как он говорил, она медленно оседала на стул, и ей казалось, что пол уходил из-под ног. Негнущимися пальцами она положила трубку на стол, потом снова взяла её, чтобы набрать номер фельдшерицы – так больно что-то стиснуло в подреберье. В голове стучала одна единственная мысль, что надо открыть входную дверь. а то как же фельдшерица войдёт? И что пирог окончательно сгорит в духовке. Вон уже пахнет горелым , надо спасать. Куда двигаться изначально, она никак не могла принять решение - к плите, выключит газ, или, к двери, открыть замок. Она знала, что всё хорошо, ведь ничего страшного не случилось, только вот нужно встать со стула и сделать первый шаг.

Тело обмякло, синеватые веки прикрыли её уставшие, но всё ещё живые не по годам глаза. В полузабытьи она слышала, как сосед вскрывал для фельдшерицы дверь, и кто-то открывал на кухне окно, и выпускает сизый дым, и как иголка мягко входила в вену, и как сквозь вату до неё доносился голос Вали-фельдшерицы, которая говорила, что она, Андреевна , сильная и всё будет хорошо.

Обязательно!