Утекай!

Этого не может быть —

Степанов повидал на свете многое,

но о таком даже не слыхал никогда.

Огромная футерованная цистерна,

специально дополнительно усиленная изнутри

для противодействия любой кислоте,

пи́сает, как шкодливый подросток —

из маленькой дырочки на боку в приямок

бежит тонкая озорная тёплая струйка.

 

На улице метель, скоро новый, 1991-й год.

Они стоят и с тихим ужасом наблюдают,

как проклятый цинкофосфатный концентрат

на глазах разъедает отверстие в металле —

дырочка становится всё больше и больше.

Вот тебе и хвалёные футерованные ёмкости,

где-то кто-то уронил цистерну при перегрузке,

образовался крошечный скол в плитке — и привет.

 

Первая мысль — перелить сорок тонн концентрата

во что-нибудь более или менее подходящее,

но стоящая рядом «соседка» полным-полнёхонька,

а другие цистерны для хранения кислот не подходят —

все они сварены из простого чёрного металла,

который концентрат проедает «на раз», как бумагу.

 

Степанову невероятно, фантастически повезло —

пару месяцев назад он передал дела по емкостям

новому начальнику складского хозяйства Олейникову.

Дядя Толя, бывший прораб-строитель, бегает сейчас

вокруг нежданно-негаданно прохудившейся ёмкости,

матеря в Бога-душу-мать всё и всех на свете —

он отвечает за склады кислот и нефтепродуктов,

а Степанов — за наличие этих самых кислот.

 

Народ прибывает на шоу с каждой минутой.

Концентрат шипит и плещется в приямке,

кирзовые сапоги на разливщике кислот дымятся,

сгорая прямо на глазах собравшегося начальства.

— А я говорил, что сапог только на неделю хватает!

Дядя Толя никогда не преминет поддеть начальство.

Начальство угрюмо сопит и тяжело молчит.

 

— Тащи техпластину! И уголок пусть принесут! —

коммерческий директор Колядин появляется наверху,

начинает командовать, все вокруг суетятся. —

Степанов, лезь сюда! Сейчас привяжем резину,

опустим уголок в бочку и наложим на течь, понял?

По крайней мере, хотя бы травить перестанет.

Давай, залезай, ты покрепче всех тут вроде...

 

Олег Колядин происходит родом из гуцулов —

смоляной чуб, кудри вразлёт, огненный взор.

Он был когда-то начальником главного цеха,

азарта, опыта и отваги ему хватает с избытком,

а вот с коммерцией везёт как-то не особенно.

 

Зато Колядин любит поучаствовать сам лично

в разных производственных ситуациях,

он вечно бегает по цехам или в местах выгрузки —

Колядин культурист, он атлетически сложен,

он обожает покрасоваться перед народом,

метнуть пару ящиков — его распирает от энергии.

 

Его предшественника Кулебу сняли с должности

именно за то, что сто тонн концентрата ушло в Амур,

Два года на нерест шла отравленная фенолом рыба,

панкреатит косил народ в районе беспощадно,

но местным рыбакам было глубоко индифферентно,

заразная рыба или нет, а нанайцам — тем более.

 

В конце восьмидесятых за экологию сажали вовсю.

За экологическую катастрофу Кулеба строго наказан —

он получил выговор в учётную карточку члена КПСС,

его перевели с Дальнего Востока в Беларусь

на завод соседнего главка в той же должности.

 

Кулебе Степанов обязан стремительной карьерой,

минуя должность старшего инженера,

он сразу попал в начальники бюро химии.

Павел Сергеич был неприятный человек,

руководитель кабинетный, но умный и жёсткий,

аварию не сам затеял, конечно — так выросло.

 

Но Колядин пробивает для Степановых квартиру,

поэтому ничего не поделаешь, надо так надо,

Степанов лезет по лесенке на цистерну,

сказав "прощай" своим брюкам и новым ботинкам,

уж он-то за два года наелся романтики вдоволь —

как-то пришлось ему разливать в кузове зимой

из пистолета по бутылям аккумуляторную кислоту,

после чего обувь осталось только выбросить.

 

Держать "заплату" внутри цистерны трудно,

кислота парит из люка, дышать нечем, смрад,

они с Колядиным меняются каждые десять минут.

Проходит целая вечность, мутится в глазах,

но слава Богу, дядя Толя запускает наконец-то насосы,

он молодец — отыскал, куда перелить ядовитое зелье.

Степанов садится на корточки у открытых дверей,

трясущимися пальцами мнёт рассыпчатый снег.

 

— В колодцах прёт кислота, замеры плохие! —

похожий на гнома главный метролог Вашкелис

тычет бумажку в нос главному инженеру Пугачёву.

Главный инженер багровеет и злобно матерится,

что на него не очень-то похоже — он интеллигент.

 

Но героический дядя Толя Олейников начеку —

его грузчики высыпают в канализационные колодцы

мешки с тринатрийфосфатом, которого завались,

этот странный химикат нейтрализует любую кислоту.

Дядю Толю хлопают по плечам:

— Как догадался?

— Эх, молодёжь... Да я как только дела принял,

так сразу же побежал к технологам узнавать,

чем эту срань Господню обезопасить можно!

 

Степанова начинает выворачивать наизнанку.

Он когда-то попал под выброс хлора на ЦКК —

приехал за соляной кислотой, пошёл на пульт,

а тут вдруг сирена, все забегали в белом дыму,

кое-как успел Степанов противогаз напялить,

а то б хана — целую неделю прокашлял потом.

Теперь он не переносит запаха химикатов.

 

Через неделю всех героев этой истории накажут,

лишат премии, объявят выговор — такова селяви.

Героизм на производстве есть результат ошибок,

а все инструкции по технике безопасности

написаны исключительно человеческой кровью.

 

Олег Геннадьевич Колядин станет мэром Находки,

попадёт в Википедию, как личность известная.

 

А Степанов с дядей Толей обязательно напьются.