Вечный окоём

Вот изгородь — заборчик ли, плетень…

Тропинка в небо — даже, если к речке…

Стрекочут заполошные кузнечики,

и на глазах истаивает тень.

 

Там поле и ромашковый размах,

здесь в бочках солнце щедро греет воду

и водомерки чувствуют свободу —

по глади растекается сурьма*…

 

Изгиб души у неба — окоём

скользит извне, за ним — бескрайность сини,

и глубина, и высь, что не осилить:

всегда распят, как перед алтарём…

 

Истаиваешь в эту глубину —

и синь врачует, хоть она далече.

Ты пригвождён, а на душе-то легче!

До донца, всё равно не заглянув…

 

А блики солнца скачут по кустам —

прожжённый полдень знойного июля.

Душа зудит, гудит, как полный улей,

а небо — как медовые уста…

 

Так душу в душу неба окунём —

и простоим полжизни, рот разинув,

прилипнут очи к этой парусине —

душа втекает в вечный окоём…

 

*Цвет порошка арабской сурьмы колеблется от угольно-чёрного,

глубокого фиолетового и даже до голубовато-белого цвета.

 

21.о7.2о21 оо:55