Чудо Адмирала о Весне
Пролог
Оборона похожа на ветхий забор
С крапивой и мышиным горошком.
Небо-непонятного цвета,
Дороги-не синтезировали пространство,
Ветры-давно забыли предсказания
тополиного пуха,
Жизнь не свести на судьбу
Даже жёстким ударом,
Переменность и без того трудноузнаваемой цели
Возросла до степени исчезновения
Её выход в реальность в виде просвета
Перестали регистрировать даже самые нежные чувства.
Ничто не держалось на перекошенных плоскостях горизонта
Из холодной некрашеной жести.
Вертикали заваливались под ноль понимания,
Штормовые атаки
В пробоинах под ватерлинией мира
Сотрясали посуду в буфетах,
Вздрагивали на большой высоте
Указатели на неизвестность,
Выли реакторы из-под пространства
Органными сбросами несовершенства,
Сменяли друг друга интерпретации,
Неимоверная эволюция,
Гул бушующих звёзд,
Чудовищный крен Мироздания.
Содрогаясь, ломается геометрия субординации:
Встречи во встречном падении,
Рушатся по двое,
Перемешав обломки сокрушительных поцелуев.
Если бы, как дождь с водопадом,
Или дыхание с ветром,
Но безмерность напротив,
И не найдя опоры,
Проваливаются в противоположность,
Предназначенную не им.
Падает свет,
Осыпаясь золотой штукатуркой
С нимбов, с блеска несметных сокровищ,
С рассветного, было, неба.
Сведений нет,
Хотя у каждого информации-
Две тысячи порядков после числа,
Кое-где пошли вразнос неуправляемые храмы
Главной последовательности.
Катастрофическое нарастание Истины
Больше не поддавалось сдерживанию,
Тем более, предотвращению.
И всё без согласия.
Оказалось, это всегда принадлежало не нам,
И осталось надеяться на неизбежность.
Ноябрь. Залив Такла-Макан.
Ветер проходит насквозь.
Вязкая предрассветная мгла
Липнет к лицу Адмирала.
На горизонте горит рефрежератор "Зима".
В его трюмах сдетонировал снег,
Предназначенный для обеспечения
Непрерывности белого сна.
Война с Оледенением за города.
За каждый дождь предзимнего дня.
Сегодня на берегу нашли
Ржавый нимб от головы водолаза,
Вчера там валялись какие-то ядовитые шланги,
Завтра будут чисто отмытые камни.
Последняя мысль батискафа
Вздула багровую тяжесть залива,
И лопнула. Пустотой в атмосферу.
Мегатонный обломок древнего неба
Рухнул и выплеснул море.
Плоскость задралась,
Карты стали сползать,
Обнажая материковые плиты,
Смазало фундаментальные даты,
Через край перегнулась вода,
Дуга архипелага
Сдавила борта.
Но они успели уйти.
Он спокойно убрал со стола три стакана.
Они успели уйти,
Трое лучших мужчин-
Три любовных письма Адмирала.
2
Шли низко, спотыкаясь о волны,
Сшибая пену протуберанцев,
На пальцах вместо перстней-перепонки,
Вместо теней-рассыпчатый блеск,
Вместо ангельских крыльев-фотонные сопла.
Во Вселенной таких сколько угодно,
Но это там - далеко,
В питомниках Бога,
В золоте безмятежности и покоя,
А здесь-
На всё и на всех
Только трое.
После 360-го патруля подряд
Они переменили дорогу,
После 1000-й ночи подряд
Они поменяли режим восприятия,
Они достигли конца закономерности
И разошлись
От обелиска памяти точному смыслу.
Эта точка отсчёта
До сих пор фигурирует между строк
Серого дыма секретных отчётов.
Первый
Он брёл по песку,
Хотя, ему никогда не снилась пустыня.
Сыпучие горы из мельчайших подробностей
Давно прошедших и забытых тысячелетий
Дымились звенящей пылью полуденно-раскалённых
мгновений.
Каждой песчинкой, уложенной в ветер
Над неподвижностью темпорального шторма
Время считает тебя
И не счесть тебя...
Никогда не наполнится Вечность,
Ничто не меняется на пути.
Остановись - и мир сам хлынет навстречу.
Он брёл по песку
След в след, слово в слово,
Выдавая себя лишь мимолётным
Несовпадением тени
При слишком неожиданном воспоминании,
За ним крадётся что-то другое.
Ничто не менялось на пути
Этого шествия в белой пустыне,
Пока, наткнувшись, однажды,
На свалку каких-то космических крыльев,
Он не утолил там голод ядерным топливом.
Он задержался - и сразу запутался
В медной проволоке ветра,
В образах любовного бреда
Покрытых нестерпимым загаром
Бешено горящей звезды
Похожей на кипящие апельсины,
Лежащие на спинах
Бредущих мимо барханов.
Первого брали в песках Антарктиды.
Это место до сих пор зарастает
Виноградником и полынью.
Третий
Гипсовые слепки
С мышечной мощи атлантов
Смяты,
Как яичная скорлупа.
Теперь серьёзное небо-
Неподъёмная броневая плита
Лежит на танковых башнях
И кто-то там, снаружи,
Вырубает на нём рельефы
Нового океанского дна.
А здесь: стотонное танго-
Неколебимо стоят танцующие его.
Двенадцатикратные перегрузки объятий,
Гигантские звуки
Крошили решётку координат,
В провалах смятого мира
Копились опустошённые доспехи героев.
Чёрные щели армады
Заткнуты одинаковым словом.
За зубами, в глотке-Вселенная-капсула.
Ни проглотить, ни сплюнуть.
Маэстро,
Ваши железные пальцы
Нервно комкали партитуру.
Вы смотрели тяжёлым калибром насквозь,
Через время,
Сплошные ряды беспрерывно нарастающих стен,
Пренебрегая последним сопротивлением
Неприкосновенной первой мечты.
Изподлобья,
Стиснув зрачки в каменных балках век,
И грубые грани губ
Способные сдерживать слово любого уровня власти.
...Но, ведь, это же Вы
Стояли напротив, когда-то, весной
С сиреневой тенью
И клейким тополиным мусором на подошвах
И Вашим было всепобеждающее бездействие.
На миг почудилась нежность,
Внезапная уязвимость
Туманно подтаявших глаз...
Но нет, это был всего-лишь
Обморочно-метафорический газ.
И опять ваше лицо
Бесстрастным забралом
Загородило
Вас.
Развороченные внутренности чёрной дыры
Обугленной кучей обрывков
Перекрученных направлений
Завалили центральную площадь-
Там до сих пор плохо переносятся
Процессы всевозможных стремлений.
Где-то в немыслимой дали
Всё ещё остывает небо лучшей весны,
Но, теперь, Он уже мог жить без любви.
Зима. Подневольный свет фонаря
Выхватывал из небытия
Мрачное дно Катарины.
Там до сих пор
Наблюдается аномальная тень
Незавершённой кариотиды.
Третий попался на дне Катарины.
Третий
Гипсовые слепки
С мышечной мощи атлантов
Смяты,
Как яичная скорлупа.
Теперь серьёзное небо-
Неподъёмная броневая плита
Лежит на танковых башнях
И кто-то там, снаружи,
Вырубает на нём рельефы
Нового океанского дна.
А здесь: стотонное танго-
Неколебимо стоят танцующие его.
Двенадцатикратные перегрузки объятий,
Гигантские звуки
Крошили решётку координат,
В провалах смятого мира
Копились опустошённые доспехи героев.
Чёрные щели армады
Заткнуты одинаковым словом.
За зубами, в глотке-Вселенная-капсула.
Ни проглотить, ни сплюнуть.
Маэстро,
Ваши железные пальцы
Нервно комкали партитуру.
Вы смотрели тяжёлым калибром насквозь,
Через время,
Сплошные ряды беспрерывно нарастающих стен,
Пренебрегая последним сопротивлением
Неприкосновенной первой мечты.
Изподлобья,
Стиснув зрачки в каменных балках век,
И грубые грани губ
Способные сдерживать слово любого уровня власти.
...Но, ведь, это же Вы
Стояли напротив, когда-то, весной
С сиреневой тенью
И клейким тополиным мусором на подошвах
И Вашим было всепобеждающее бездействие.
На миг почудилась нежность,
Внезапная уязвимость
Туманно подтаявших глаз...
Но нет, это был всего-лишь
Обморочно-метафорический газ.
И опять ваше лицо
Бесстрастным забралом
Загородило
Вас.
Развороченные внутренности чёрной дыры
Обугленной кучей обрывков
Перекрученных направлений
Завалили центральную площадь-
Там до сих пор плохо переносятся
Процессы всевозможных стремлений.
Где-то в немыслимой дали
Всё ещё остывает небо лучшей весны,
Но, теперь, Он уже мог жить без любви.
Зима. Подневольный свет фонаря
Выхватывал из небытия
Мрачное дно Катарины.
Там до сих пор
Наблюдается аномальная тень
Незавершённой кариотиды.
Третий попался на дне Катарины.
Плен
За горизонтом дымился какой-то вулкан
На восемнадцатой попытке рассвета,
Визгливо елозила игла граммофона,
Серый свет сверхгиганта
Тускло сквозил в железобетонные окна.
Их долго пытали
Умозрительной непроходимостью стен,
Репетициями победоносных прогнозов,
Изощрённой духовностью тишины,
Сожалениями реализма,
Нечитаемыми черновиками,
И бесполезностью с трудом угаданных слов,
Неподвижной зимой,
Чайными церемониями
Специальных тайных династий,
Кропотливым скрипичным концертом
Ковыряющимся в воскресной тоске,
Проницательным длинноволновым вином,
Водородной рекой под мостом,
Банальными видами на барахло
С высшей точки небесного свода.
Они надеялись на узкую щель
В отдалённом сумраке спектра,
Пытались прорваться сквозь пустоту
Переполненных зон поглощения,
Снова и снова натыкались
На новые и новые кубические тысячелетия тьмы.
Они долго не видели отсутствия стен,
Хотя признаки говорили об этом.
Иногда казалось:
Тугое дудение и скользящие коготки
По наклонной жести,
Прикосновения влажного ветра,
Иногда бледнела глубочайшая полночь
И пробегала едва заметная зыбь
По оцепенелому краю
Давно израсходованного пространства.
Пришествие трёх авианосцев с тремя именами спасения:
"День", "Весна", "Равноденствие"
Ознаменовало спасение.
Силы были неравными:
Белые крылья - против гнетущих шоколадных туманов,
Безмолвие - против многословно-тяжёлых древних легенд,
Свобода - против многочисленных предложений
Иного выхода из-под власти,
Бесконечность - против приученной к деформации
И заточению,
Внутриклеточной фатальной судьбы...
Его приказы доводили до бешенства
Поверхность, размеченную под стандартное небо.
Обложные дожди и ранние сумерки
Чрезмерно усложнены и запутаны уточнениями
Безжалостной духовно-утончённой разведкой.
Неточность и неидентичность
Продрогших дублёров
ЕгО доводила до бешенства.
Почему же они бездействуют,
Где прицельный огонь?
Только слабые нежные повреждения.
Он окинул серебряным взглядом
Свой внутренний мир,
Поставленный под главный удар.
-Здесь мне не место,
Здесь слишком красиво.
Кто растворялся, когда-нибудь,
Без грязных следов
И опасных последствий?
Когда-то кто-то умел,
Значит ли это,
Что современные нам времена никогда не настанут?
И сколько ещё ждать ответ,
Вглядываясь в чужие глаза.
Эхо уже отвергло,
Отвергнет и эта война.
Города сдадутся зиме , как всегда,
Спокойно и сонно
Без сопротивления,
Без попытки
Переназвать и переназначить
Последний момент на предпоследний,
Без надежды на теплокровных подземного ряда.
Крепости высшей мечты
Покорно лягут на ледниковое дно.
Он, вдруг, понял,
Что не умирал
Слишком давно.
Вода избавит всех
От избыточных концентраций.
Он заподозрил себя.
Спектральный анализ крови
Показал красное смещение.
Так и есть-уходит.
Война не знает
Безвыходных ситуаций.
Сквозные звёздные ветры,
Крепкая выпивка на перевалах,
Акустические удары, но,
Вряд ли, это выход на связь.
Рваные дыры в бортах,
Реликтовый гимн,
Гремящий на всех дорогах.
Едва сохраняя собственное единство
С единственной целью,
Хладнокровно следуя ломаному закону
Перемен
Имён, названий и мест,
Напоминающих о любви.
Нет и не было никогда совершенства.
И от этого озноб
Смутных предчувствий.
Сколько миллионов
Поколений мира
Прошло мимо нас,
Сколько гуголов тонн
Разнообразных последствий
У одного невесомого Слова.
Сколько всего есть во Вселенной,
Кроме любви.
Если закрыть глаза,
Чтобы исчезнуть,
Если разрушить всё, что бывает,
Разве утратит силу Пространство,
Годное лишь для измельчения в пыль гигантов.
Глаза на крыльях сатурнии
Вспорхнули и заморгали,
Быстрые лезвия узкой осоки
Кромсали краешек неба на незабудки.
Тень под водой,
Она всё время меняет ценность:
То в ней ямы и тина,
То звёзды, перламутр и рыбы,
А над пустыней когда-то
Сплетались планетарии крон мегафлоры...
Сколько всего есть во Вселенной лучше любви...
Он ушёл так далеко,
Что можно пренебречь, наконец,
Принадлежностью к виду
И оттенками мимолётных религий,
Уже не различить: галактика или пушинка.
В вакууме абсолютных нулей
Схлопнулась непримиримость
Противоположных суждений,
Убийцы и цели слились в одно целое,
Яма оказалась горой,
Разнообразие-
Искажениями единственной первой секунды,
Отсутствие здравого смысла-
Ни с чем не сравнимым прозрением.
Мир-ошибочное предположение,
Война-божественное блаженство.
Бесконечность падала в точку.
Он ушёл так далеко,
Что уже не мог бы вернуться
Никогда, никогда, никогда, никогда, никогда.
Но только добрая Вечность на каждое "нет"-
Да! Да! Да!
Она
Сколько ещё всего есть во Вселенной,
Кроме тебя.
Если закрыть глаза и слушать только одно
Угасающее эхо тебя,
Разрушить если всё, что уводит дальше и дальше
Эхо тебя,
Разве утратило бы силу пространство,
Годное лишь для измельчения в пыль гигантов.
Едва-едва в ледяной пустоте угадываемый
Единственный путь.
Хинаяна-
Изысканность одиночества.
И сколько всего есть во Вселенной лучше любви,
Но хуже любви только верность.
Он ушёл так далеко,
Что не может вернуться,
Она
Ждёт его так,
Что скорости удаления со свистом
Гнутся на дуге разворота.
Вот они - неизвестные силы природы,
Вот как образовались галактики
Спирального типа,
В остальных ещё просто не было
Такого вида разлук.
Возвращается невозвратное.
Горизонт уже принял
Его первый ультрафиолетовый трепет.
Суфлёр в амбразуре онемел и
Захлопнул книгу о бытии,
Даже не взглянув на номер страницы,
И кинулся лихорадочно пересчитывать
Константы, параметры, пропорции,
Контуры, даты, причины и следствия-
Очередной пересмотр космологической версии
На 99%.
0 Овна
Падающий нарастающий гул.
Наивысшая скорость в полном покое.
Плоскости тьмы-
Чёрные зеркала нулевой высоты.
Парадокс креста:
Безграничная преданность
Поперёк идеальной свободы.
Ослепительный свет-
Духовное содержимое бомбы,
Восьмиконечный взрыв-
День восьми бесконечностей,
День весеннего равноденствия!
Солнце !
Адмирал
Он шёл,
А зимняя тёмная пустота проистекала из межзвёздных
теснин,
Происхождение холода очевидно,
Но лженаучная ночь
Делает из этого неопровержимые судьбы.
Силы вторжения приволокли с собой
Слишком много чёрных крюков.
Непролазные комья теневых областей
По тысячи лет в поперечнике
Слипались в чудовищные системы.
В каждой дыре-жуткие чёрные гнёзда,
В каждый след натекает чёрная жижа,
Тянется чёрная борозда,
Когда ползёшь среди звёзд.
Тьма подступила под самое горло.
И, вдруг, внезапное - утро.
Он ушёл так далеко, что вернулся.
Тьма схлынула в один миг.
Солнце оказалось так близко,
Что некуда отвести глаза.
Пространство выломано
Из знойного золотого сияния
И свалено под мостами.
Оттуда, теперь лишь в сырую погоду,
Будет всплывать полумрак энтропии
Вместе с прелыми ароматами
Прошлогодней листвы.
Свидетели и участники весенних событий
Дни подобного типа
Потом долго хранят
В мегалитических храмах.
Те же, чьё Солнце - астрономический факт,
Уверенные, что вещи такого масштаба
Всегда происходят сами собой,
Отсиделись в убежищах
Глубоко под неровностями
Подземных зимовок,
В ночных подвалах нижнего уровня страсти.
Их усталости хватит
Пережевать метафизические отходы.
А сгрызенная Луна снова взошла и растёт,
И наливается мёдом,
И наивные слабые голуби снова заляпали
Недавно отмытый, надставленный и обустроенный
Конец какого-то света...
Эпилог
Первый.
На тонкой поверхности холода
Мегатонны новой реальности-
Бесцветные айсберги
Долгое-долгое будущее
Подтекали пасмурной мглой
Под затылок.
Ссыпался с вершин
Кристаллический воздух,
Хрустел на зубах
Безвкусный льдистый песок
Частиц предстоящего времени.
Ещё без предназначения,
Без первого имени,
Неясного способа происхождения,
Неподвижный,
Придавленный атмосферной тоской
К ледяному небу,
Парил он, вмерзая в чужую Природу
Неизвестного мира.
Второй.
ВидЕние дрогнуло
И покинуло свою полутень.
Он вспомнил себя
И полутона его
Сразу набрали силу.
Пробы изображений
И трудностей восстановления
Показали, что опять
Придётся разгадывать тайну
Разницы одного и того же названия
В конце и в начале.
Старые данные,
Похожие на предыдущую жизнь,
Определяли необъяснимость первых мгновений.
Кратер, уже наполненный до краёв
Туманом утренних очертаний,
Рос
И гнал горизонтом квазары.
Рассвет.
Всё, как всегда.
Он любил переопределение
В этой точке Вселенной.
Третий.
Теперь он- далеко
И совершенно свободен,
Вне досягаемости
Чьей-то памяти,
Возносимых молитв,
Оставшихся где-то образов
И смутных преданий.
Где бессильно влияние
Даже самых больших высокомерий
И самой смиренной любви.
Он идёт,
Стараясь не наступать
На только что опавшие лепестки,
Ещё тёплые, ещё живые-
Незначительные подробности
Вечной Весны.
Нет, здесь никто не погиб,
Это просто отцветают деревья,
Это, всего лишь, линяют крылья.
Он такой же, как все-
Безмерно старше Вселенной...
21 марта 2013года.
