Везде люди живут
Иван уже прошёл километров пять по извилистой лесной тропке. Кстати попалось ему это упавшее дерево: можно посидеть и чуть перевести дух. Положив на мягкую и по-весеннему сочно пахнущую траву куртку, он бережно опустил на неё свою драгоценную ношу.
"Ничего, даст Бог, доковыляю до людей", - подумал он, с наслаждением вытянув ноги.
Жалко конечно, что из всех лесных примет знал Иван, как и любой городской житель, немного. Солнце встаёт на востоке, а заходит на западе. Мох на дереве растёт с северной стороны, от болот держаться подальше и не вставать на загадочные «окна», под обманчивой яркой зеленью которых скрываются глубокие ямы.
"Поисковик хренов, - внутренне усмехаясь, подумал он о себе, - третий день из лесу выйти не могу".
Права бабулька Матрёна - куда ему хромоногому было идти. Эмчеэсники всякие, милиционеры местные, да мало ли народа в лес отправилось. И фонарики у них, и связь, и какой-то неприкосновенный запас. Постеснялся к группе прибиться самодеятельный следопыт - Соколиный Глаз. Добро бы один плутал, рано или поздно вышел бы к жилью, как ни велика Россия, везде люди живут.
Глупо всё получилось, впрочем, как и всё в его жизни, недаром на работе прозвали Ваня – Русская Душа. Пусть смеются, с него от этого не убудет. Он вздохнул. Курить так и не научился, спичек нет костёр развести.
Бабулька письмо зимой прислала, что-что, а поздравить с праздниками никогда не забывала. Всегда письмецо пришлёт. Иван особенно полюбил получать Матрёнины простые бесхитростные письма после внезапной смерти Мамыньки. Мамынька тоже простая была, всегда делилась последним, хоть и ругали подруги её за это и учили, как нынче «жить» надо, а только к ней и бежали за утешением случись что у самих дома. Жена сказала: «Дурень. Мало ли крыша прохудилась, деньги вышли - я же не против. Наймёт мужиков, починят ей крышу. Куда тебе-то с твоей ногой на крышу лазить. Гайки в машинах крутить - не плотником быть, там тоже свои хитрости есть. Чинильщик, а свалишься с крыши, что я без тебя делать буду, горе ты моё луковое». Права, конечно. Плотник он абы как. Но тогда вдруг так затосковал сердцем по бабульке, что решил сразу: возьму отпуск, весной поеду. В детской памяти навсегда остались узловатые, но такие нежные Матрёнины руки, напевный русский голос и на физическом уровне ощутимая бесконечная доброта.
- Дяденька, а мы скоро к маме придём?
- Проснулась, милая. Пить хочешь?
- Я кушать хочу. Дай мне поесть, пожалуйста.
- Прости, Катенька, хлебушек вчера съели. Когда я тебя нашёл, то и съели. Больше нету. Потерпи, пожалуйста, скоро к людям выйдем.
- У меня ножки не идут.
- Ничего я тебя опять на ручках понесу…
"Ничего, даст Бог, доковыляю до людей", - подумал он, с наслаждением вытянув ноги.
Жалко конечно, что из всех лесных примет знал Иван, как и любой городской житель, немного. Солнце встаёт на востоке, а заходит на западе. Мох на дереве растёт с северной стороны, от болот держаться подальше и не вставать на загадочные «окна», под обманчивой яркой зеленью которых скрываются глубокие ямы.
"Поисковик хренов, - внутренне усмехаясь, подумал он о себе, - третий день из лесу выйти не могу".
Права бабулька Матрёна - куда ему хромоногому было идти. Эмчеэсники всякие, милиционеры местные, да мало ли народа в лес отправилось. И фонарики у них, и связь, и какой-то неприкосновенный запас. Постеснялся к группе прибиться самодеятельный следопыт - Соколиный Глаз. Добро бы один плутал, рано или поздно вышел бы к жилью, как ни велика Россия, везде люди живут.
Глупо всё получилось, впрочем, как и всё в его жизни, недаром на работе прозвали Ваня – Русская Душа. Пусть смеются, с него от этого не убудет. Он вздохнул. Курить так и не научился, спичек нет костёр развести.
Бабулька письмо зимой прислала, что-что, а поздравить с праздниками никогда не забывала. Всегда письмецо пришлёт. Иван особенно полюбил получать Матрёнины простые бесхитростные письма после внезапной смерти Мамыньки. Мамынька тоже простая была, всегда делилась последним, хоть и ругали подруги её за это и учили, как нынче «жить» надо, а только к ней и бежали за утешением случись что у самих дома. Жена сказала: «Дурень. Мало ли крыша прохудилась, деньги вышли - я же не против. Наймёт мужиков, починят ей крышу. Куда тебе-то с твоей ногой на крышу лазить. Гайки в машинах крутить - не плотником быть, там тоже свои хитрости есть. Чинильщик, а свалишься с крыши, что я без тебя делать буду, горе ты моё луковое». Права, конечно. Плотник он абы как. Но тогда вдруг так затосковал сердцем по бабульке, что решил сразу: возьму отпуск, весной поеду. В детской памяти навсегда остались узловатые, но такие нежные Матрёнины руки, напевный русский голос и на физическом уровне ощутимая бесконечная доброта.
- Дяденька, а мы скоро к маме придём?
- Проснулась, милая. Пить хочешь?
- Я кушать хочу. Дай мне поесть, пожалуйста.
- Прости, Катенька, хлебушек вчера съели. Когда я тебя нашёл, то и съели. Больше нету. Потерпи, пожалуйста, скоро к людям выйдем.
- У меня ножки не идут.
- Ничего я тебя опять на ручках понесу…
