Пушкинские старухи

Пушкинские старухи, прорухи судьбы обходя,

выносят на солнце ревматизма весёлый артрит.

Видишь ли, после оцинкованного железа дождя

ярче горенье того, что обычно в небе горит,

острее запахи, чётче полутона, кирпичнее лица

тех, кто ещё от бедлама политики не угорел.

Пушкинские старухи предпочитают и журавля, и синицу,

и туз – непременно козырный – у каждой из них в рукаве.

 

…К берегу пришвартовался корабль, сходит по трапу шкипер.

Судно коммерческое: масло, дрожжи, мука на блины-оладьи, и

строительный материал – для Клавдии импортный шифер.

(Клавдии со стариком повезло; ему ничего не жалко для Клавдии).

Следом за капитаном Руслан, от скитаний уставший, но милый;

верности пояс – для жёнушки спящей, (все перерыл кладовые комиссионок);

made in Лукоморье, жемчуг да бриллианты в сокровищницу Людмилы;

вот удивится Людмила, мутные очи открывши спросонок.

 

В клетке – золотой петушок; для Дадона заказывал зведочёт.

Зело тревожно Царю: беда какая незваная, силы бранной набег,

а петушок в ту сторону обернётся и кукарекать начнёт,

оружие к бою, мол, свистать всех дадонопослушных наверх.

Кстати о них, встречай цветами, оркестрами поскорей!

Пушки палят салюты, ура! Ребятушки – бравы.

Гроб из дуба зелёного для мёртвой царевны несут семь богатырей,

и для припарок мази лечебные да целебные травы.

 

...Я же одна возрастом – не Бальзак, и по Тургеневу – не дева,

вышла на берег: себя показать, на читателя посмотреть.

Направо ходила – коня потеряла. Голова пригодится: налево

пока не пойду. Вообще никуда не пойду, везде без разбору – смерть.

В лампаду керосинчика подолью, добрым утешу словом

женщин Некрасова, женщин Блока, лежащих во рву.

Пушкинские старухи – в тренде и в моде снова,

а мало вам будет – цариц Шамаханских сюда позову.